– Кони, которых я увидел, потрясли мое воображение. Они стояли в ряд и были похожи на какие-то странные символы. Из тех, что оставляет в срединном мире само Время.
– Начитался книжек… маг природный… – Эх, все-таки не удержался.
– …Длинногривые, тонконогие, все с лоснящейся, бархатной, шерстью. Один – вороной – черный, как ночь. Другой – белоснежный, словно пар над рекой ранним утром. Третий – гнедой, с золотыми, как солнечные лучи, гривой и хвостом. А четвертый… – медный.
– Да! Великолепный рыжий жеребец! – снова влез я в повествование.
Энджи быстро глянул в мою сторону, но поучать не стал. Что там, ваша светлость, о правилах вежливости можно забыть, раз дело подходит к такому важному моменту.
– Я подошел к нему, хотел погладить по морде. А он вдруг…
– …Перевоплотился!!
– Мгновенно. Хлоп, и меня хватает огромный, рыжий, улыбающийся демон, со словами…
– «Поймал птичку», – закончил я довольно.
– Ну, да. Именно так он и сказал.
Мы замолчали. Каждый вспоминал своего Буллфера. Я – грозного Хозяина, Верховного Правителя, Энджи – неистощимого на выдумки необычного рыжего демона…
– Мир изменился, – прошептал вдруг ангел горько. – А мы – нет. Мир так изменился…
Да уж, с этим сложно спорить…
Однажды. Давно. Во время второй прошлой жизни Атэра (сразу после той, в которой он освободил Энджи из гробницы-пирамиды Белого Города, и мы впервые познакомились с этим нелепым воплощением моего могущественного Господина). Мы с ангелом остановились в придорожной гостинице. Довольно приличной, в ней была даже книжная лавка.
Хозяин этого заведения, гордясь своей просвещенностью, понавешал на стенах картинок из книг, литографий и офортов. Проснувшись утром у себя в комнате, я добрался полуощупью до умывального таза, плеснул воды в физиономию, и, когда проморгался, увидел карту, висящую здесь вместо ковра… Я заорал так, что из соседнего «номера» прибежал перепуганный Энджи с мокрыми волосами и в одной сандалии.
– Гэл?! Что случилось?
Ангел проследил направление, куда указывал мой трясущийся палец, и обернулся. Он не вздрогнул, не вскрикнул. Даже, похоже, не удивился.
– Пять тысяч лет, Гэл.
Я бросился к карте, ладонью провел по измененным линиям материков.
– Этого не может быть! Этого просто не может быть!
Если верить рисунку, часть земель, раньше принадлежавших Буллферу, ушла под воду… У меня почему-то закружилась голова, а в ушах зазвучал плеск волн.
– Гэл, успокойся, – прозвучал над моим ухом сам не очень-то и спокойный голос Энджи. – Просто очертания материков слегка изменились. Но это же срединный мир. У вас, в демонском, все осталось по-прежнему.
– Не надо! Ты прекрасно знаешь, демонический мир связан с человеческим. Если здесь все так, представляю, что стало там… А, ну и ладно. Надеюсь, эту негодяйку затопило. Залило лавой и завалило камнями. Получилась великолепная могилка пару тысяч миль в диаметре…
При упоминании об «этой негодяйке» Энджи крепко сжал губы, и глаза его потемнели. Я понимаю, он, конечно, не мог простить Хул – бывшую любовницу Буллфера, добывшую страшное оружие – Рубин Карашэхра и победившую в поединке моего Хозяина. Из-за нее ангел пять тысяч лет проспал, погребенный в храме Белого города. Энджи не умел ненавидеть, но, ручаюсь, никаких приятных воспоминаний после общения с Хул у него не осталось.
– Ладно! Забыли! – я стукнул кулаком по стене и отвернулся. – Мы с Буллфером найдем себе новое царство… А вообще, эта карта может быть старой…
Но карта была новой. Мир, действительно, изменился.
С каждой новой жизнью менялся Атэр (у меня, по-прежнему, не поворачивался язык называть этого человека именем своего грозного Хозяина). И – Энджи не прав – мы тоже менялись. Я оттачивал свои способности к оборотничеству и с помощью ангела постигал основы высшей магии. Мой светлый партнер тоже эволюционировал по-своему, хотя мне были не совсем понятны его внутренние изменения…
– Гэл, очнись, – Энджи потрепал меня по плечу. – Пойдем. Атэр будет беспокоиться.
Я кивнул, поднялся, отряхнулся от мусора, налипшего на гиматий.
– Идем. Ты как, в порядке?
Ангел украдкой взглянул на свою ладонь со следами жертвенной крови, поморщился, но сказал твердо:
– В порядке.
Мы вернулись в дом. Подросток – сытый и довольный – болтал какой-то юношеский вздор, хозяева смотрели на него со странной печалью на лицах.
– Хватит трепаться, – сказал я строго. – Пора спать. Завтра у нас много дел.
Атэр на удивление легко согласился. Без пререканий завернулся в плащ, устроился у очага и через несколько минут сонно засопел. Как бы мальчишка не выпендривался, он был не избалован и неприхотлив. Спал, где положат, и ел, что дадут.
Хозяева ушли на свою половину. Пошептались там немного и тоже затихли. Все же как-то слишком легко пустили в этот дом двух подозрительных незнакомцев. Впрочем, Энджи умеет вызывать доверие у людей, злых собак и детей. Так что в житье с ангелом есть свои преимущества.
Мы с ним посидели еще немного, безо всякого удовольствия выпили кислого вина, предложенного крестьянином. И тоже засобирались укладываться. Ночь была тихой. Даже звонкий треск цикад в саду казался приглушенным. Пару раз тоскливо замяукала одинокая сова. И кто-то тихо шуршал за стеной. Змеи, что ли, а может мыши.
Энджи лежал тихо, дышал почти беззвучно. Спал, или думал о чем. Не поймешь. Я точно не спал. Мне мешал назойливый шорох, а еще от глиняного идола, стоящего в углу, тянуло явственной силой. Вот он – дармовой источник. Принося жертву, люди, сами того не зная, выпускали энергию, которой мог подпитаться любой демон. Я, например.
Вообще, мне было неплохо в этом мире, где все забыли об ангелах. Демоны свободно расхаживали по земле. Им поклонялись, их боялись, уважали. Я мог хоть купаться в энергии, и копить магический потенциал. Но, как ни глупо звучит – это был не мой мир. Может быть потому, что я не чувствовал себя до конца свободным? На мне, по-прежнему, висели два обещания. Одно – данное в незапямятные времена Буллферу – позаботиться об Энджи. Второе (данное самому себе) – сделать из никчемного человека Атэра достойного Высшего демона.
А с другой стороны, не было бы этих целей, и что?! Болтался б я без дела. Ел, спал, и развлекался. Или служил новому Хозяину наравне с остальными серыми бездарностями. Скучно, глупо, бессмысленно… бесконечно. Надо будет спросить утром у Энджи, что он думает о смысле своего существования.
Я повернулся на бок, захватил, сколько мог, силы, струящейся он красного идола, и закрыл глаза. Все. Спать.
Но отдохнуть, как я и предполагал, не удалось. Издалека послышался гул, потом резкий звенящий удар. Во дворе завыла собака, жалобно заблеяли овцы.
Проснулся Энжди. Подскочил, просыпаясь, Атэр. Из соседней комнаты выскочили полуодетые хозяева.
– Вот, гости дорогие, – забубнил крестьянин, прижимая к груди что-то, завернутое в тряпку. – Прибыли с поклоном в недобрый час… Пронеси и обереги.
– Что это за бред?! – я спихнул с себя шкуру барана, которой укрывался. – Кого пронеси?
– Демоны, – прошептал Энджи. – Я чувствую.
– Их милости пожаловали, – согласно кивнул хозяин. – От горячего огонька к доброму столу… Давай жена, чего стоишь!
Женщина всхлипнула, метнулась в угол, подняла циновку, открывая крышку люка, подняла ее. Под полом оказалась дыра, куда могло поместиться два-три человека.
– Лезь, давай, – приказал крестьянин, и снова залопотал какую-то чушь про дорогих гостей.
– А ты как же? – зарыдала женщина. – А ты-то?!
– Лезь, тебе говорят. А я гостей встречать должен.
– Прячьтесь оба, – велел я. – Мы сами встретим ваших «гостей». Не впервой.
Человек несколько мгновений смотрел на меня пустыми глазами, потом вдруг сунул в мою руку сверток и бросился к подполью.
– А мальчик?! – воскликнула женщина.
– А мальчик останется здесь, – властно произнес Энджи и добавил тише, уже мне. – Пусть посмотрит.
Я равнодушно пожал плечами. Атэр, блестя испуганно-любопытными глазами, забился в уголок. Хозяйка, всхлипывая: «Мальчик-то как же… мальчика жалко…», протиснулась в дыру, следом за ней нырнул более стройный муж.
– Вы уж с ними поучтивее. Если захотят овечку какую взять, так отдайте. Только сами выведите, а то они ягнят маленьких напугают… умрут ягнята…
– Выведу-выведу, – пообещал я, ногой захлопывая крышку люка. – Так выведу, что мало не покажется.
– Вы что, драться с ними собрались?! – тихо восхитился в своем углу Атэр. – Вы в своем уме? С демонами?!..
И, понаблюдав еще несколько мгновений за моим лицом, приподнялся:
– Ну, вы точно не в себе! Пустите, я пойду вниз, к тем людям.
– На, подержи, – я швырнул ему пакет через всю комнату. – А то хозяин расстроится, если он пропадет.
– Хозяин расстроится, если он уцелеет, – парировал Атэр. – Ты что, не знаешь – это подношение демонам. Ну, там, деньги или, может, мяса копченого кусок.
– Обойдутся без подношения, – сказал Энджи, усаживаясь за стол. Я уже чувствовал, как он начинает дрожать. Но не от страха. Ангел называл состояние, в котором его тело сотрясали высокочастотные вибрации «звездным ветром». Непонятная сила начинала пульсировать в нем.
Я тоже сел рядом, так, чтобы видеть дверь. Плеснул в наши стаканы еще вина.
– Мне тоже дайте, – потребовал Атэр. – Не хочу смотреть на это трезвым.
Пришлось налить и ему. Но выпить мальчишка не успел. Входная дверь с грохотом распахнулась, пламя в светильнике эффектно качнулось, освещая демонов, стоящих на пороге.
Их было всего двое. Как я и почувствовал, из низшего разряда. Серые, наглые, ухмыляющиеся морды. Один тащил мекающую от страха овцу, другой нес на плече человеческое тело. Живое. Похоже, девичье.
– Здесь, что ли? – осведомился «животновод».
– Да, след отсюда, – подтвердил любитель человечины. – Заждались смертные.
Они вошли, не обращая внимания на нас. Вольготно. По-хозяйски.
– Так. Это – еда.
Девушку бросили на стол. Ее руки и ноги были связаны, рот заткнут тряпкой, светлые волосы в крови. Энджи даже не вздрогнул, когда ее голова стукнулась о столешницу, а взгляд круглых, выпученных от ужаса глаз, встретился с его взглядом.
– А это – развлечение. – Овца жалобно мекнула, когда ее пнули в бок когтистой лапой.
– Ты чего, дубина! Наоборот, – захохотал другой демон. – Это еда! – Испуганное животное снова шарахнулось в сторону. – А это – на столе – развлечение.
И оба загоготали, довольные своим чувством юмора.
– Эй, смотри, – «животновод» изволил, наконец, заметить Энджи. – Подойдет в масть к твоей смертной.
Он протянул руку, намереваясь схватить ангела за светлые кудри, но в когтях его осталась пустота. Мой друг уклонился с нечеловеческой ловкостью.
– Любите играть в карты, ребята? – негромко спросил я.
Две одинаковые, тупые, серые морды повернулись в мою сторону.
– Кто ваш Хозяин? У кого служите? Визит на землю разрешен?
– Чего? – просипел любитель человечины. – Чего там вякает этот смертный?
– Ты у меня сейчас сам смертным станешь, мразь! – Я поднялся, чувствуя, как начинает трещать на мне одежда, не выдерживая давления нового образа. – Протри рыло. Не видишь, с кем разговариваешь?!
У мародеров отвисли челюсти, когда они увидели перед собой один из самых эффектных моих образов Высшего демона.
– Уф… – весьма глубокомысленно изрек один из них. – Так ведь мы не знали, ваша милость. Не признали вас в человеческом.
– Закрой пасть, кретин! Последние мозги прожрали?! Какого дьявола вы здесь делаете?!
– Жертвоприношение… – заискивающе моргая глазами, сказал другой. – Сила…
Я вышел из-за стола (демоны шарахнулись в сторону, освобождая мне дорогу), взял идола и с удовольствием швырнул его в льстивую морду «животновода». – Это вся кровь, которая вам положена здесь. Убирайтесь!
Чистый блеф! Они должны были понять с минуты на минуту, что под великолепной внешностью Высшего демона скрывается далеко не высшая сущность.
Один из моих «родственничков» подозрительно принюхался. Зрачки его налились красным.
– А дозвольте, господин, узнать ваше имя. Что-то мне… ваша личность не знакома.
– Не твое дело, кретин.
Я почувствовал, как начинает покалывать пальцы, от скрытой в них силы. Энджи незаметно для мародеров опустил руку рядом с ножом, лежащим на столе.
– Стой! – «животновод» еще раз громко втянул носом воздух. – Сдается мне, нас пытаются обдурить.
Его менее сообразительный приятель попятился к двери.
– Слушай, пошли, а? Может он и в самом деле Высший.
– А ты проверь, – любезно улыбнулся я, вытягивая из идола, валяющегося на полу, остатки силы.
Проницательный демон шагнул вперед, уставился на меня красными глазками. На его морде медленно появилось выражение злобного торжества.
