Олег Александрович Казаков "Liber Pagus. Стихотворная гоэтия"

Вино наливала в бокалы.

Я ехал сквозь море на рыбе,
Я двигался вровень с судьбою
И падали в волны глыбы,
Что прежде были Луною.

Щука

Тёмной ночью в черной-пречёрной воде
Проплывала седая щука
И стреляли частые звезды с небес,
Словно стрелы врагов из лука.

И кусала-закусывала щука врагов
Вострыми, как пила зубами,
И согласия не было между ними —
Теми злыми врагами.

Ясный месяц таращил средь рваных туч
Свои ярые вострые рожки,
Отпуская на Землю тонкий луч,
Знаки им рисовал на дорожке.

А в реке проплывали прочь – в тёмную ночь
И обломки, и ветки, и палки:
То порушенные планы и мысли врагов
Разбросали по водам русалки.

Захлестнуло в чёрной-пречёерной воде
Все намерения и злые желанья
И кусала-рвала, оставляя в беде
Злобных ворогов щука Меланья.

Заклинал водой их король-Водяной,
Закручинивал мысли за кручи,
Запечатывал чёрной-пречёрной водой
И забрасывал с Ветром за тучи.

Тёмной ночью в черной-пречёрной воде
Проплывала седая щука
И стреляли частые звезды с небес,
Словно стрелы, врагов из лука.

Ожидание

Прах осени развеян на стекле,
Её останки золотят сухие ветки.
Художник-ветер собирает на земле
Сусальных листьев золотистые отметки.

Зима неспешно размывает контур гор
И заметает небо над Турецкой Шапкой[6 - Турецкая Шапка – Ахи-Бах или Ахибаху – гора в Абхазии, в районе Гудаутского перевала.],
А там, внизу – заиндевевший двор,
В окно стучится деревцо замёрзшей лапкой.

Или укроет его снежной пеленой,
Или дождем промочит – все едино.
Растёт оно у дома, под стеной
И ждет тепла, и на морозе стынет.

Треугольник

Я на встречу с тобою спешил,
Но вошёл и помеху увидел.
Я шутил, говорил ни о чём,
А его, как всегда, ненавидел.

Мы сидели в морском ресторане,
Кто-то третий – там явно был лишний.
Любовался твоими губами —
Опьяняли, как ягоды вишни.

Мне хотелось в любовном дурмане
Строить планы, но скоропостижно
Счёт оплачен, не мной и не нами,
Солнце в небе висит неподвижно,

Поливая огнём с высоты.
Плотный воздух, как остров скалистый,
Об который разбились мечты,
Олеандрами пахнет душисто.

Я на встречу летел, как стрела,
Но вошёл и помеху увидел.
Знаю – встречу ты эту ждала,
А его я всегда ненавидел.

Гальдр

Я вновь раскладываю руны,
Стремясь постичь волю Богов.
Души натянутые струны
В порыве разорвать готов.

Прошу я звезды и планеты
Тебе мелодию послать,
Чтоб отозвалась… Где ты? Где ты?!
Как мне с тобою рядом стать?!

Как вымолить твое прощенье?
Куда направить ум и мысль?
Как быть? Что сделать в искупленье?
В ответах тает жизни смысл.

Пустая руна мне выходит:
За разом раз, из года в год.
Норны [7 - Но?рны – в германо-скандинавской мифологии три женщины, волшебницы, наделенные чудесным даром определять судьбы мира, людей и даже богов.]  решенья не находят,
Полно у них других забот.

И отодвинутые в вечность
Лежат прекрасные мечты,
Лежит никчемная беспечность
В холодном зале пустоты.

Как призрак прошлого приходит
Ко мне лишь нежность иногда,
А жизнь течёт и все проходит
И утекает – в никуда…

Вино и Вечность

Короткий день
Угаснет за окном
И в жёлто-серых тенях
Ноктюрн звучит дождём.

Что сделано, что сбито,
Что сыграно – не счесть.
Вино с осадка слито,
Оно должно осесть.

Одно вино пьянее,
Чем прочие – живей,
От этого напитка
Становится светлей.

Горит свеча в бутылке,
Течет кровавый воск
И Вечности ухмылки
Мерцают среди звёзд.

Я пью любовь в бокале,
Ты цедишь мою жизнь,
И в матовом опале
Мечтания сплелись.

Затмение