– Викец, это что ещё за общипанный овощ? – спрашивает он.
– Вообще-то, правильно говорить «фрукт», – внезапно охрипшим голосом произносит Алан.
– Всё я верно сказал. Ты мне не нравишься. Сейчас станешь овощем.
Выдвигаюсь из-за широкой спины в сторону, чтобы оценить масштаб Цечоевского ошаления. Со своими ста восемьюдесятью тремя сантиметрами он смотрит на почти двухметрового Лешего снизу вверх.
Впрочем, мозг ему отбили всё-таки неслабо. Подобравшись, Алан сжимает кулаки и глядит на Лёшу исподлобья, оценивая налитые мышцы, татуировки и проколотые соски. Которые мне совершенно некстати захотелось облизать языком.
– Ты, что ли, новый мужик?
– Я, что ли. Новый и навсегдашний. Забудь сюда дорогу, понял?
Алан прищуривается.
– Отбойные молотки от «Хаммера»?
– Они самые.
Что за фигня?
Псих бывший делает резкий выпад плечом, но Лёша успевает мелькнуть в сторону, схватить Алана за ворот пальто, швырнуть спиной к стене и хорошенько пару раз двинуть кулаком в солнечное сплетение.
– Ты не думай, что это надолго, – отдышавшись, выдавливает мой бывший. – У Виктории страх перед отношениями. Она любит, когда мы перед ней на задних лапках. А потом выкинет, как туфли из прошлогодней коллекции.
– Меня не выкинет, – по-прежнему держа Алана за шиворот, ухмыляется Леший. Он аккуратно ставит Цечоева на ноги и стряхивает с пальто невидимую пушинку, – отбойные молотки, все такое.
Подхватив под локоть, открывает входную дверь. Алан изворачивается, делает подсечку ногой и в проёме завязывается какая-то игра в толкалки-валилки.
– Вики, подумай хорошенько! Вряд ли этот придурок способен понять твою душу!
– Давай, давай, не задерживайся, – выпихивает его Лёша и, наконец, захлопывает дверь.
– Судя по тому, что он рыжий, ты с ним что-то мутила, – поднимает бровь Леший.
– Не спрашивай, – закатываю глаза. И тут же спохватываюсь, – а ты тут как оказался?
– Сказал же, если заблокируешь мой номер, приду домой. Пароль от замка ты мне сама сообщила.
– Когда?
– Две недели назад. Никак не могла попасть в цифры и попросила набрать меня.
– Ах ты змей! И сколько ты тут уже торчишь?
– Почти две недели? Да ты что стоишь в одежде до сих пор? Раздевайся, проходи, ужинать будешь?
Сам помогает мне раздеться. Снимает пальто, стягивает ботинки-челси, вкатывает от двери чемодан. Я вдруг ощущаю навалившуюся усталость.
Прохожу в спальню, срываю с себя толстовку и узкие джинсы, швыряю на пол. Леший скрывается в моей гардеробной и выходит оттуда в трикотажных шортах, но всё так же без футболки, протягивает мне мой халат.
– Так что за «Отбойные молотки от «Хаммера»? – вспоминаю я.
– Ты телек не смотришь, да?
Пожимаю плечами.
– Я – лицо электроинструментов фирмы «Хаммер». Точнее, их отбойных молотков. И если ты вспомнила ту нашу ночь, то знаешь, это сотрудничество неслучайное, – Леший расплывается ленивой улыбке.
– Прекрасно, а теперь собирай манатки и уезжай.
Леший задумывается на секунду.
– Чтобы этот с бритой грудью снова притопал к тебе? Мне показалось, ты была бы не очень этим довольна.
– А мне кажется, ты пытаешься воспользоваться ситуацией. Давай, живей, мне завтра в Псков лететь.
Леший снова хмурится.
– Надолго в этот раз?
– Не знаю. Без обратного билета пока.
– Викец, тебе надо отдохнуть. Ты ещё с прошлого раза не очухалась. Давай поужинаем, налью тебе ванну, сделаю массаж. Во сколько завтра рейс?
Ужин, ванна, массаж… Внезапно мне просто до умопомрачения хочется, чтобы кто-то за мной поухаживал. А когда это предлагает горячий рыжун, на которого даже посмотреть приятно?
– Ладно, только никакого секса, ясно? А то знаю я, к чему обычно вы такие добренькие.
Леший обиженно поднимает ладони.
– Я сейчас тебе приготовлю лучшие в мире стейки из лосося. Минут двадцать как из «Лавки» доставили.
Пока Лёша орудует на моей кухне, усадив меня на стул, – неплохо обжился, кстати, притащил каких-то специй в стеклянных бутылочках, купил сковородку-гриль, принёс блендер для мерзкого зелёного смузи, он рассказывает о последних событиях из жизни.
Мне как-то странно уютно.
Маша бросила Лиса после того, как узнала об его отвратительном пари с Маргаритой Кашириной. Я уже слышала об этой истории и интересно послушать другую сторону. Вообще, эти хоккеисты, насколько я успела понять, просто большие мальчики, рано вырванные из своих семей и имеющие о жизни крайне поверхностное впечатление.
Вот один стоит передо мной с деревянной ложкой наперевес, думает, что пролез в мою жизнь и вовсю пытается в ней обосноваться. Будь я помоложе, поиграла бы в любовь, потискала бы горячее тело, от которого почти насквозь промокли мои трусики. С удовольствием потом прошлась бы по пожухшему эго.
Да только зачем давать надежду малышу? Алан прав, я всё знаю про этих мужчин, пытающихся пролезть ко мне под юбку. Вскоре он скажет «я тебя люблю», побежит покупать колечко с ярким камушком и изо всех сил начнёт надеяться на «жили долго и счастливо» со мной. Неспособной дать им то, что они хотят, не верящей в это самое «долго и счастливо». Рано или поздно, один из нас однажды сбежит из семьи, устав от ответственности и забот. Так зачем мне это всё?
Засыпая под ловкими, сильными пальцами Лешего, разминающими мои расслабленные после лавандовой ванны мышцы, я командую, едва ворочая языком от усталости:
– Чтобы утром тебя здесь не было.
– Ага! – легко соглашается Лёша.
Конечно, я ему не верю.
И мне, почему-то, тепло на душе.
Глава 6
Утром меня будит аромат кофе. Сначала, не до конца проснувшись, я думаю, что это продолжение сна. Потом, – что я всё ещё в Амстердаме и, может быть, запах проникает из кофейни на первом этаже, но вскоре осознаю, что я в своей постели, лежу на животе, шёлк простыни холодит щеку.
– Проснись и пой, прекрасная дама, мы сейчас завтракаем и вылетаем в увлекательное путешествие в Псков! – Под одеяло проникает рука и шершаво ползёт от лодыжки к ягодице, сжав её напоследок.
Я хлопаю ресницами и подскакиваю в постели.
Надо мной стоит Леший, держа в руках никогда до этого не использованный столик для завтрака в постели и излучает невиданную для этого времени суток бодрость. Я бросаю взгляд на часы – без четверти семь. До звонка будильника ещё тридцать минут.
– Мы же договаривались, что тебя здесь утром не будет!
Обняв меня одной рукой под мышки, а второй придерживая столик и проявляя чудеса эквилибристики, парень подсаживает меня к спинке кровати и водружает мне на колени поднос.
От чашки исходит изумительный запах, а на тарелке лежит свежайшая слоёная булочка из пекарни на первом этаже нашего кондоминиума, проложенная тонко нарезанными пластинками сыра, ветчины и зелени.
– Если бы я ушёл, кто бы подал тебе завтрак в постель?
Леший забирает со столика вторую кружку и, дождавшись, пока я подниму свою, чокается со мной кофе.
Он с таким интересом наблюдает, как я собираюсь есть, что становится даже неловко. Это мне-то!
– Может, хватит уже? Почему ты сам не ешь? И не пора ли тебе на тренировку? А заодно и вон с моей жилплощади?
Как только свалит, сменю пароль на своём навороченном электронном дверном замке.
– Я уже съел яичницу из пяти яиц и нет, сегодня воскресенье, у нас только одна сухая тренировка вечером. Которую я собираюсь пропустить, потому что у меня запланирована экскурсия в город-герой Псков.
Свалился же на голову! Ещё хвоста мне не хватало! Отпиваю из кружки и замираю от восторга. Леший с пониманием кивает и поджимает губы. Этот малыш побил меня в варке кофе!
– Иди умываться, я уже вытащил из чемодана все твои грязные вещи, надо только закинуть туда чистые.
Да что же такое, на каждую мою карту у него находятся козырные две!
– Ошибочка вышла! Как ты полетишь со мной без билета?
– Я перебронировал твой и мы теперь летим одним рейсом.
Бизнес-классом, конечно.
– Ненавижу эконом из-за узких проходов между сиденьями, – ворчит Леший, устраиваясь в широком кожаном кресле. – Это для карликов вроде вчерашнего ощипанного овоща.
Я закатываю глаза. Всего несколько часов, как я вернулась в Москву, а в моей жизни, оказывается, есть наглый обормот, которого не так-то просто из неё вытряхнуть.
– Ну что ж, спасибо за бизнес-класс, но по прибытии в город ты идёшь на экскурсию, а я уже вызвала такси, которое повезёт меня в деревню за восемьдесят километров.
Леший оживлённо кивает, привлекая к себе для объятий.
И, конечно, в деревню мы едем вдвоём. На заранее заказанной машине, в деревню, которую мне указал Семён.
Высадившись у знакомого по видеозаписи дома, репетирую в голове свою речь.
Стучусь в ворота.
– Кто там? – Кричат с крыльца.
– Из собеса, Анна Владимировна! – поднимаю повыше пакет, – вам к Новому году продуктовый набор от мэра передали!
– А ну, свали, – шиплю маячащему рядом Лешему. – Сейчас спугнёшь мне её своей бородищей.
Лёша подозрительно хмурится, но всё же отступает подальше.
– Не знаю, что ты задумала, но мне не нравится. Буду рядом.
Я нетерпеливо цыкаю, но замечаю за штакетинами забора приближающееся пятно.
Калитка открывается, и я вижу в проёме ту самую женщину с видеозаписи. Жадно вглядываюсь в её лицо.
– А чего это мэр обо мне вспомнил? Я сколько писала про дорогу, а мне только отписки приходили! – обиженно произносит она. Низким, гнусавым голосом. Не певучим, мягким тембром мамы.
– Скоро выборы, тёть Ань, – выдавливаю на лицо улыбку. – Вот, всем пенсионерам отправили.
– Так я не пенсионерка, – разочарованно протягивает женщина.
– Ой, а может, по возрасту подойдёте? – уточняю я. – У вас какая дата рождения? Можно паспорт посмотреть?
Открываю тяжеленный пакет, в который спешно набрала самых дорогих продуктов в магазинчике на выезде из города.
– Это что, кофе? – удивлённо поднимает брови Анна Владимировна и у меня снова подпрыгивает сердце. Мама была страшной кофеманкой, и страдала, когда приходилось выбирать между пакетом зёрен и мешком перловки.
– Да, и в зёрнах, и молотый, и растворимый. А к нему молоко сгущённое и в коробках, печенье шоколадное, сыр и колбаса. Посмотрите?
Женщина с деланным равнодушием запускает руку в пакет и ощупывает упаковку зёрен итальянской обжарки, дзинькает банками сгущённого молока, большой коробкой датского масляного печенья.
– Что-то расщедрился мэр на этот раз, соседке тогда макароны, да тушёнку с подсолнечным маслом выдавали.
Отлично, значит, идея с продуктовым набором не так уж и плоха.
– Тёть Ань, мне бы просто в паспорт заглянуть, что вам уже шестьдесят есть.
