У Марии Жановны было двое детей. Они жили отдельно от нее своими семьями. Сын жил в нашем городе и забегал к Марии Жановне почти каждый день, а дочь жила в Москве, и с ней Мария Жановна виделась редко. Муж Марии Жановны был хорошим человеком и хорошим семьянином. Он помогал ей во всех домашних делах.
У Марии Жановны, как почти у всех жителей МКД, была дача, но она на ней не работала: не могла из-за больных ног. Муж вывозил ее иногда на дачу, но больше для того, чтобы развеяться, а не для того, чтобы поработать. Работал на даче муж сам, а Мария Жановна делала то, что нужно было делать по дому: варила, стирала, убирала, и тому подобное.
Благодаря всему этому, у Марии Жановны, несмотря на болезни, все в жизни было хорошо. Но все хорошо было в ее жизни только до того момента, когда в доме воцарилась Марта Карловна. После того многое хорошее потеряло для нее значение, – да и не только для нее, но и для многих других жителей дома. Тем более, что многое хорошее с этого времени из МКД вообще исчезло…
…
Поскольку в дальнейшем повествовании Мария Жановна будет упоминаться очень часто, то я начну называть ее просто Марией,– в надежде на то, что даже если ей это и не понравится, то она, конечно же, как человек широких взглядов, этого не покажет.
Досье Софии
София была старожилом дома,– хотя не настолько «старым», как Мария и Жоржетта, которые жили в доме с момента его заселения,– но все-таки- старожилом.
София была женщиной «в возрасте». Возраст ее находился примерно посредине между возрастом Марии и Жоржетты, однако же, почти все в доме называли ее не по имени-отчеству, а по имени. Некоторые люди называли ее по имени потому, что сами были такого же возраста, а некоторые- потому, что София называть себя по имени-отчеству никого не обязывала. Поэтому и я тоже буду называть ее просто по имени.
София переехала в МКД еще в советское время, и жила она сначала в третьем подъезде, а затем переехала в первый, да так в первом и осталась.
Несмотря на то, что фактически София относилась к третьей категории населения (про разделение на категории см. главу «Приведение массы к общему знаменателю»), но «нулевая категория» относила ее ко второй (всего категорий в доме было 5,– от высшей нулевой до низшей четвертой,– и вторая категория находилась посредине). Произошло это, видимо, потому, что когда, во время «заседаний» на лавочках, представители «нулевой категории» рассказывали собравшимся о своих «заслугах перед Отечеством», то София их никогда не перебивала и никогда от них не уходила, а выслушивала их излияния до конца, и выслушивала, как им казалось, со вниманием. Видимо, за это София и получила у них «повышение».
Во время «заседаний» на лавочках разговоры шли не только о «заслугах перед Отечеством», но и о «менее приятных» вещах: о луже во дворе, о ямах и колдобинах на дороге, об облупленных подъездах, о дырах в крыльцах, через которые забегали крысы, и о многом другом. Эти непорядки собравшимися очень сильно осуждались и даже «сурово порицались», но как только София предлагала написать по этому поводу заявление, так «осуждение» собравшихся тут же куда-то испарялось. Жоржетта хваталась за сердце и умирающим голосом сообщала, что, если бы не это (слабый жест в сторону сердца),– то она бы конечно… Мария ни с того-ни с сего начинала хвалить проходящему мальчику его собаку (ужасно неприятное и приставучее существо). У кого-то вдруг начинал «перекипать на плите суп», кто-то «вспоминал», что ему надо «срочно» выгулять собачку, кому-то «срочно» понадобилось покормить кошечку,– в общем, все собравшиеся тут же расплывались, рассасывались и разбегались рысью. Оставалась в таких случаях обычно одна только Жанна, которая авторитетным голосом начинала вещать о том, что непорядки в доме сильно преувеличены, и что коммунальные службы в доме работают очень хорошо.
София хмуро уходила домой, но разговора этого не забывала. Как только она видела во дворе кого-нибудь из мастеров или главного инженера КК, она сразу же к ним подходила, и спрашивала, когда в их доме будет сделано то или это. Мастера и главные инженеры ссылались на какие-то, кажущиеся им убедительными, причины, и уходили, но София замечала, что такие разговоры были совсем не бесполезны, и что иногда после них кое-что в доме менялось- не кардинально, конечно же, но все-таки немного менялось…
С Жоржеттой София общалась давно, но всегда ее недолюбливала. Хотя излияния Жоржетты по поводу ее «заслуг перед Отечеством» София, как полагалось, выслушивала до конца, и никогда их, как полагалось, их не перебивала, но вообще-то она считала, что Жоржетта говорит много лишнего. Мария нравилась Софии немного больше, но ей казалось, что и Мария свои заслуги тоже преувеличивает ( не заслуги «перед Отечеством», о которых София будучи не медиком, ничего не знала), но заслуги в наведении порядка в доме.
Мария считала себя лидером 2-го подъезда и всего дома в целом, и говорила, что стоит ей только глазом моргнуть, как все жители МКД тут же подпишут ей любое заявление. Но на деле все оказывалось далеко не так. Даже на заявлении по поводу пресловутой лужи Мария достаточного количества подписей не собрала. А ведь если бы она их собрала, то коммунальщикам,– при всей их изворотливости и нечистоплотности,– пришлось бы с этой лужей все-таки что-то сделать!
Более охотно София общалась с людьми «своей категории»,– с такими, как Сима. Симу София считала здравомыслящим, серьезным, и деловым человеком. Нравилась она ей еще и потому, что она не разглагольствовала о своих заслугах, а просто делала, что могла. Если Сима собирала подписи, то ей удавалось собрать небольшое их количество,– но это были реальные подписи. Поэтому София старалась Симу во всем поддерживать.
София любила порядок, и хотела, чтобы порядок был и в их доме. Время от времени София собирала подписи по тому или иному поводу в своем подъезде; время от времени общалась с депутатами. Один раз она даже выступила на местном телевидении- но даже после этого в МКД ничего не изменилось…С возрастом заниматься общественными делами Софии стало трудно. Она ожидала, что ее место добровольного активиста займет кто-нибудь другой, помоложе, но желающих на это место не нашлось. Хотя многие люди продолжали возмущаться недостатками в доме, но все ждали, что разберется с этими недостатками кто-то другой, а не они. Когда председателем совета дома стала Марта, и когда она начала «разбираться» с недостатками по-своему, то, как ни странно, методы ее «разбора» многих людей стали устраивать…
– Глаза у них у замазаны, что ли?– думала София.
Но до Марты председателем совета дома была Мария. Когда Марию выбрали в СД1, София отнеслась к этому положительно. Она подумала, что, несмотря на склонность к преувеличениям, Мария с этой работой все-таки справится. Но Мария ничего даже сделать не успела. После ее избрания в доме сразу же началась какая-то непонятица, и на месте председателя вместо Марии очень быстро очутилась Марта.
Марту София знала плохо, но те мероприятия, которые она начала проводить в доме, ей сразу же не понравились. В частности, не понравилось ей то, что Марта сразу же обязала людей платить себе зарплату, ничего еще не сделав. У Софии не было материальных проблем, которые не позволяли бы ей платить СД2 зарплату, и она не была жадной, но она считала, что зарплату нужно платить за проделанную работу, а раздавать авансы неизвестно кому неизвестно за что- и вредно, и нечестно.
Однако же, к Сусанне,– члену СД2 от их подъезда (хотя Сусанна фактически членом СД2 не была, но в его работе постоянно участвовала),– София отнеслась хорошо. Об истинной роли Сусанны в РП1 она не знала, а потому винила в нем одну только Марту.
София наблюдала за деятельностью Марты и видела, что та отделывается одним только словоблудием на собраниях, а по существу ничего не делает. Ну насадила она дурацких цветочков на газонах- а толку-то что? Что их дому, с его проблемами, до тех цветочков?
Вон лужа как стояла во дворе, так и продолжала стоять! (так много разговоров про эту лужу идет потому, что она занимала все пространство между 1-м и 2-м подъездом, и не давала людям выйти со двора посуху). Вон коммунальные проблемы люди как решали самостоятельно, так и продолжают решать!– Сама София в мартином чате не участвовала, но знала, что после устранения аварии в чьей-нибудь квартире (а аварии в квартирах случались постоянно), Марта приписывала в чате заслуги устранения этой аварии себе.
Правда, Марта начала делать в их подъезде ремонт. Но София знала, что начался этот ремонт совсем не благодаря Марте, и что деньги на ремонт выделила не Марта, а КК. Так что заслуги Марты, как София считала, в этом ремонте совершенно не было. Правда, Марта бегала по их подъезду, орала на рабочих, и делала вид, что руководит ремонтом, но кого она могла этим цирком обмануть? Разве что дураков? Однако же, оказалось, что Марта со своим цирком все-таки не просчиталась, и что многие люди действительно в этот ее цирк поверили…
А затем Марта начала обхаживать и ее саму. Она начала подсаживаться к ней на лавочку, и рассказывать ей о том, как много она для дома всего делает, и как она жизнь в доме распрекрасно улучшает. Но София ее расказам не доверяла. Единственный рассказ, в который она поверила- это был рассказ о Глебе.
София знала, конечно же, о том, что Марта имеет на Глеба «большой зуб», и что она вполне может наговорить на него лишнего. Глеб писал много заявлений на СД2 в прокуратуру. Несмотря на то, что последствий эти заявления для Марты не имели, но она все равно была на Глеба очень зла.
Марта сказала, что Глеб состоит на учете в психдиспансере, и что позволять душевнобольному человеку вмешиваться в дела совета дома – нельзя. София спросила, откуда ей об этом известно. Та ответила, что- из «доверенных источников». Еще она сказала, что болезнь Глеба- наследственная, и что с отцом Глеба происходило то же самое: он тоже повсюду писал никому ненужные заявления, и тоже на всех жаловался.
София поверила Марте потому, что нечто подобное она слышала от жителей 2-го подъезда и раньше.
Затем София узнала, что Герда организует против СД2 какую-то подписную кампанию, и начала узнавать подробности. Хотя обычно к таким кампаниям она присоединялась сразу же, но к этой кампании она отнеслась настороженно,– из-за Герды. Хотя сама она с Гердой не была знакома, но слышала о ней от жителей 5-го подъезда примерно то же, что от жителей 2-го подъезда о Глебе.
Но затем, когда она узнала о сути заявления (заявление составлял юрист), то свое отношение к Герде она сразу же изменила. Правда, Герда заявление к ней на подпись не принесла, но София, преодолев свое предубеждение, заговорила с ней об этом заявлении сама. К ее удивлению, Герда оказалась общительным и здравомыслящим человеком. Она рассказала Софии о том, какие ответы она получила на заявление и о том, что Марту после этого начала «трясти» ФНС.
После этого София начала с Гердой общаться, и можно даже сказать, с ней подружилась. Взгляды на деятельность СД2 у них были одинаковыми, и отношение к жизни у них, в общем и целом, было тоже одинаковым, а потому темы для разговоров у них всегда находились.
К сожалению, результатов гердино заявление все-таки не принесло. ФНС «потрясла» Марту, «потрясла», да так никаких нарушений в ее деятельности и «не выявила».
…
Герда, прежде чем начать общаться с Софией, выяснила, не относится ли она к категории медиков, и только после этого пошла с ней «на сближение». Со временем она начала Софии доверять и рассказывать ей много такого, чего другим не рассказывала.
Однако же, Герду удручало то, что София не хотела собирать подписи. Сама София объясняла это плохим состоянием своего здоровья, но Герда не знала, действительно ли это состояние было плохо, или она просто отговаривалась. Знала она только то, что София ей- не помошник. Однако же, в небольших вещах София ей все-таки помогала, а потому Герда рассказывала ей различные подробности о деятельности Марты, о которых мало кто знал. Она старалась также развеять иллюзии Софии о том, что в бедах дома виновата одна только Марта. Герда говорила, что не меньше Марты виноваты и Светлана, и Семен, и Жанна, и Жоржетта, и Сусанна, но София оставалась в убеждении, что эти люди виноваты не были. Всех их София считала людьми приятными и порядочными, и относилась к ним как к жертвам Марты.
Герда говорила, что знает этих людей лучше нее.
– Да вот,– говорила она,– посмотри на 2-й подъезд, который расположен рядом с твоим! Ведь ты его хорошо знаешь, и знаешь, что он далеко не так хорош, как кажется!
София подтверждала, что 2-й подъезд действительно не так хорош, как кажется, и приводила в пример Глеба.
Герда, вообще-то, имела в виду не Глеба, а того человека, который всегда поддерживал Марту на собраниях, но пыталась Глеба защитить:
– Глеб же так много сделал для обустройства дома, и столько раз писал против Марты заявления, и столько раз пытался вывести ее на чистую воду, и разразоблачал мартины тайные делишки!
– Ну а что толку,– возражала София, – если все это только его болезнь? Ведь все же говорят, что он- с отклонениями, и не только Марта говорит, но и медицинские специалисты говорят,– вот Жоржетта и Светлана, например, говорят…
– Но ведь Мария тоже медицинский специалист, а она о Глебе всегда говорит только хорошее!
– Ну, у Марии с Глебом какие-то свои дела- нам этого не понять!
В общем, переубедить Софию Герде так и не удалось. Правда, когда София услышала, как сильно жительница 5-го подъезда ругает Светлану и Семена, то о них она свое мнение все-таки изменила, но о других- нет, не изменила!
Досье Симы
Сима была женщиной среднего возраста. Выглядела она моложаво, и никто в доме ее иначе как Сима, не называл. Поэтому я тоже буду называть ее просто Симой.
Сима жила в МКД с детства. Как только ее родители получили здесь на 9-м этаже квартиру, так их семья,– Сима, родители, и брат,– и начала здесь жить.
Квартира у них оказалась неблагополучной, и в ней сразу же начались проблемы. С крыши в квартиру постоянно затекала вода, и на потолке из-за этого появлялись разводы, а на стенах – черная плесень. В электрощитке перед входом в квартиру, из-за этой затекающей воды, постоянно что-то щелкало, искрило и «коротило».
Неблагополучно в их квартире было и с трубами. Через всю их квартиру проходили и водопроводные, и отопительные трубы. Заходили они в одном месте, а спускались в другом. Нижние жильцы, в которые эти трубы попадали в виде стояков, не знали, как страшно они по ночам гудят и щелкают, а симина семья это хорошо знала. Сима все время боялась, что трубы когда-нибудь ночью «рванут», и все их семью затопят и обварят.
Однако же, им как-то удалось прожить довольно долго безо всяких происшествий- если не считать происшествиями регулярные протечки воды…
Затем симина мама умерла, брат женился и переехал в собственную квартиру, отец переехал в квартиру деда, а Сима осталась в квартире единственным жильцом (не считая двух своих кошек).
Вообще-то, Сима купила себе уже свою собственную квартиру, и вообще-то она сильно хотела в нее переехать. Но в той квартире был сделан только черновой ремонт, и в ней требовалось очень много дополнительно еще сделать. Переехать в нее можно было не раньше чем года через два. А пока приходилось жить в этой.
А тем временем в этой квартире началось еще больше неприятностей, чем раньше. Начались они с того, что КК начала поднимать краном на их крышу огромные балки. Для починки их крыши эти балки не требовались: их крыша была плоской. Видимо, балки эти были нужны для соседних домов. Вначале КК эти балки во множестве на крышу поднимала, а затем она начала их опускать, и опускала она их до тех пор, пока одна из балок не свалилась прямо над квартирой Жоржетты и не сдвинула панели на ее лоджии. Сила удара этой балки была такова, что грохот ее слышал весь дом. Сима испугалась, что и в ее квартире из-за этой балки что-нибудь сдвинулось, и тщательно свою квартиру осмотрела. Хотя видимых повреждений панелей Сима не заметила, но течь с крыши с этого момента сделалась сильнее, чем раньше.
По стенам квартиры плесень зацвела еще гуще, чем раньше, и начала наводить Симу на еще более тяжелые мысли. Сима и раньше считала, что причиной смерти ее мамы была именно эта плесень. Ведь мама была довольно здоровым человеком, и то, что она вдруг ни с того-ни с сего заболела, и буквально за полгода «сгорела», ничем, кроме плесени в квартире, Сима объяснить не могла. А сейчас Сима начала бояться уже за себя.
Она обратилась в КК, но КК ответила, что убирать плесень- это обязанность ее, а не КК. Сима изучила нормативные документы и выяснила, что это- все-таки обязанность КК, но доказать этого КК она так и не смогла.
После падения балки КК начала делать на крыше ремонт, и делала она его довольно долго, и после него течь сделалась только сильнее. Позже выяснилось, что ремонтная бригада оставила на крыше ливневые трубы, и по ним дождевые воды начали затекать в подъезд. Но тогда об этом еще известно не было, и воды просто затекали в подъезд и затекали.
Затем в доме был избран СД1, но он ничем Симе не помог, а потому она голосовала за СД2, который обещал заняться капремонтом. В числе прочих пунктов Сима голосовала и за начисление СД2 зарплаты. Она думала, что, получая зарплату, СД2 начнет относиться к проблемам дома более внимательно, чем СД1, и сделает с крышей что-нибудь путное. – Она действительно тогда так думала!
Однако же, быстро выяснилось, что СД2 был еще хуже, чем СД1, КК и УК, вместе взятые. Никаким капремонтом СД2 заниматься не собирался, и ничего он вообще в доме делать не собирался, кроме каких-то несущественных мелочей. По большому счету, делал СД2 только одно: исправно взимал с собственников зарплату. На вопросы собственников о реальных проблемах он отделывался одним только словоблудием.
Общедомовой чат, который создала Марта, страдал тем же самым словоблудием. А тех людей, которые начали писать в чате конкретные замечания, Марта начала из чата исключать. Оставила она в своем чате только тех, кто ее хвалил, и тех, кто «базарил» вообще ни о чем.
Светлана, которая была представителем СД2 в их подъезде, на 9-й этаж ни разу вообще не заходила. Не зашла она на него даже тогда, когда на этаже случился большой потоп, и смотреть на него приходили люди с других этажей и из других подъездов. Глеб спросил тогда Светлану: «А ты почему не идешь смотреть?», и Светлана ответила: «А чего я там забыла?»
За лифтом Светлана тоже не следила. Сама она на лифте не ездила, а на остальных ей было наплевать. В лифте постоянно не работали кнопки и в нем постоянно воняло так, как будто там разлагалось мертвое тело. Скорее всего, в шахте лифта действительно разлагалась одна или несколько крыс, потому что крыс СД2 ни разу не травил, а шахтой лифта СД2 не занимался точно так же, как и всем прочим.
А Светлана даже и за уборщицами не следила! Они продолжали убирать подъезд так же плохо и редко, как и раньше.
Раньше Сима относилась к Светлане довольно хорошо, но после всего этого мнение о ней сильно изменила. Симе не нравилось и ее лень, и ее безответственность, и то, что она получает зарплату, но ее не обрабатывает. Однако же, она продолжала считать Светлану доброжелательным человеком и продолжала с ней общаться,– хотя бы для того, чтобы узнавать от нее новости.
Когда Сима услышала о том, что произошло у Светланы с Гердой, то она этому просто не поверила.
С Гердой она раньше никогда не общалась. Во-первых, она часто видела ее у Жоржетты- а это было для нее очень плохой характеристикой, потому что друзей Жоржетты она считала мутными людьми, и считала, что разговаривать с ними не о чем и незачем. Во-вторых, Жоржетта, несмотря на то, что с Гердой как бы «дружила», постоянно рассказывала всем (и ей в том числе) о том, что Герда имеет психические отклонения. Сима этому не то чтобы верила,– она и у Жоржетты наблюдала психические отклонения,– но относилась к Герде настороженно.
Жоржетта постоянно стремилась с Симой общаться, но Сима старалась держать ее на расстоянии. Мама Симы была, как и Жоржетта, медиком, но с Жоржеттой не дружила. Тем не менее, как только Жоржетте становилось от Симы что-нибудь нужно, так она тут же начинала рассказывать ей о том, как сильно она с ее мамой дружила. Симе же «дружба» Жоржетты была ни к чему, и она такие ее рассказы просто игнорировала.
Затем Жоржетта свела Симу с Гердой по поводу коммунальных проблем, которые в тот момент снова в их подъезде обострились. Они друг с другом поговорили, и с этого времени начали общаться.
Но сначала они друг к другу, конечно же, присматривались. Сима присматривалась к Герде на предмет психических отклонений, а Герда присматривалась к Симе на предмет «нашести» или «ненашести». Хотя сама Сима медиком не была, но она была из медицинской семьи, а от медицинской семьи (как Герда к тому времени знала) можно ожидать много плохого.
Когда ни Сима, ни Герда ничего подозрительного друг в друге не обнаружили, то решили составить коллективную жалобу к депутату. Они вместе эту жалобу написали. Затем Сима собрала под ней подписи, а Герда отправила ее от своего имени.
Депутат их жалобу отправил по «инстанциям». Все «инстанции» прислали им стандартные отписки: «нарушений не выявлено». Однако же, после этого «инстанции» начали на коммунальщиков, похоже, все-таки давить, и те отремонтировали, наконец, крышу. После ремонта крыши у коммунальщиков не осталось никаких отговорок для того, чтобы откладывать ремонт подъезда, и они пообещали начать ремонт поздно осенью,– хотя и в очень неудобное время, но, все-таки, пообещали.
Но вопрос с плесенью так не решился. Встретив во дворе «мастерицу», Сима сказала, что надо начинать этот вопрос уже решать. Мастерица ответила ей грубым отказом и намекнула, что она может привлечь Симу к ответственности за плохое содержание помещения и нарушение правил эксплуатации.
Но Сима, которая правила эксплуатации знала несколько лучше мастерицы, написала заявление в ГИС ЖКХ, приложила к нему кучу фотографий с плесенью и описала неподобающее поведение мастерицы.
После этого на Симу внезапно обрушился шквал звонков. Ей начали звонить из самых разных инстанций. Позвонила ей даже лично «сама» Светлана, и после звонка Светланы к Симе прибежал «сам» директор КК. Директор осмотрел ее квартиру и организовал проведение ремонтных работ. Марта тоже хотела лично прибыть в квартиру и «проследить» за ремонтом, но Сима ее не впустила.
Работники КК пробили перфоратором швы изнутри квартиры и заделали их наполнителем.
Мастерица внезапно ушла на больничный и больше в их дворе не показывалась. До Симы дошли слухи о том, что мастерица очень серьезно заболела. Но жалеть ее, как предлагали сотрудники КК, она не стала, а, напротив, подумала: «Это тебе воздаяние за смерть моей мамы!».
После этого Сима никаких заявлений больше не писала и не подписывала. Хотя проблем у нее оставалось все еще предостаточно, но, как реалистка, она прекрасно понимала, что большего, чем она достигла, ей уже не достичь.
Досье Греты
Грета была единственным членом СД2, которого «наши» считали «своей».
Жила Грета в МКД с самого рождения. Все соседи хорошо ее знали. Соседи считали, что как раньше она была вежливой, доброжелательной и готовой оказать помощь девочкой, так и сейчас она стала вежливой, доброжелательной и готовой оказать помощь женщиной, и что работа в СД2 ее нисколько не испортила.
К моменту организации СД2 Грета была матерью уже двоих детей.
Марта пригласила ее работать в СД2 потому, что у нее была хорошая репутация. Грета же согласилась работать в СД2 потому, что надеялась с помощью этого навести порядок во дворе: ей хотелось, чтобы ее дети ходили по двору более безопасно.
Несмотря на множество домашних и рабочих обязанностей, Грета старалась работать в СД2 честно. Если у большинства членов СД2 вся их «работа» заключалась в том, чтобы неглядя подписывать то, что Марта давала им на подпись, Грета старалась все-таки что-то делать. Своим деланием она Марте, в общем-то, не мешала, а поскольку в финансовые вопросы она не вмешивалась, то была Марте до поры-до времени удобна. Но затем она начала возражать против некоторых решений Марты, которые, как она считала, ущемляли интересы собственников, и Марте это сильно не понравилось.
Возражать Грета начала потому, что ей стало неудобно за такие решения перед соседями. Однако же Марту ее мотивы нисколько не смягчили. Даже то, что ее возражения облеклись в легкую и ненавязчивую форму, Марту тоже не смягчило. Стерпеть этого она не могла! Не могла, и все тут, и решила Грету из состава совета вывести! Она выставила вопрос об исключении Греты на голосование. Но та «инертность населения», о которой более подробно будет рассказано в дальнейшем ( которая помогла Марте прийти к власти), в данном случае ей помешала, и поспособствовала тому, что ей пришлось Грету оставить.
Зато после этого Грета совершенно перестала ей перечить и вообще как-либо мешать, и Марта вопрос о выводе ее из состава совета больше не ставила.
Досье Х
Собственница Х названа «Х» потому, что о ней в доме известно было очень мало.
Х была женщиной среднего возраста. Жила она в пятом подъезде вдвоем с матерью- пенсионеркой, с соседями она общалась мало. Немного больше, чем с другими соседями, она общалась с Жоржеттой,– но вовсе не из-за симпатии к Жоржетте, а потому что та ходила в гости к ее матери. Обе они,– и мать Х, и Жоржетта,– относились к «нулевой категории», и постоянно находили какие-то темы для разговоров.
Сама Х относилась к «низшей категории 4», и стала ли бы Жоржетта общаться с ней без матери- неизвестно (о категориях см. главу «Приведение массы к общему знаменателю»). Думается, что Х это чувствовала, и держалась в стороне и от нее и от других соседей потому, что постоянно слышала от Жоржетты про соседей злые сплетни. Думается, Х подозревала, что как только Жоржетта перестанет ходить в гости к ее матери, то она начнет рассказывать злые сплетни и про нее.
Известно, что Х чрезвычайно не любила СД2 и что платить ему зарплату она не хотела, и что платила она ее только потому, что не знала, как от этого избавиться.
Х некоторое время участвовала в мартином чате, но, в числе прочих, была из него Мартой изгнана, и после этого невзлюбила Марту еще больше.
Досье Лизы
