Вполне вероятно, мое физическое здоровье опасений у них не вызывает. Впрочем, чувствовала я себя действительно великолепно. Но неужели два профессиональных врача с такой легкостью позабыли о моем «чудесном исцелении»? Не верю! Они, несомненно, что-то знают. Вопрос – что именно?
Поморщившись, стянула надоевшую шапочку. Засунув ее в левый карман, отправила туда же маску. С наслаждением почесав зудящую на затылке кожу, сняла больничные шлепанцы и направилась прямиком в ванную комнату. Мне необходимо срочно освежиться.
Открыв первую из дверей, огляделась. Добрую половину стены занимало зеркало. Чуть подальше стояла стильная душевая кабина, рядом – огромная белоснежная ванна. На стеллажах аккуратными стопочками лежали полотенца, там же обещанный темно-серый халат, в самом дальнем углу скромно прятался унитаз – короче, ничего сверхъестественного или непонятного.
Задумчиво посмотрев на душевую кабину, решила все же основательно помыться. Довольно быстро разобравшись с хитроумной сантехникой, включила воду нужной температуры и направилась к зеркалу.
Впервые увидев свое отражение, облегченно вздохнула. В глубине души я боялась, что саму себя не узнаю, и придется привыкать. Однако зеркальный двойник не вызвал противоречивых эмоций. Оказывается, собственную внешность я прекрасно помнила. Даже едва заметный шрам на правом предплечье казался родным, хоть и не знаю, где и когда умудрилась его поставить.
Хмыкнув, вновь вернулась к ванне. Та почти наполнилась. Оглядев многочисленные пузырьки, взяла наугад самый большой.
– Пена для ванны с ароматом лаванды, – прочла вслух и довольно хмыкнула. Читать, к счастью, не разучилась.
Щедро плеснув под струю лиловой жидкости, увидела начавшую подниматься плотную пену и почувствовала приятный запах. Похоже, пора раздеваться.
А вот снимать-то особо и нечего. Белья под выданным тетей медицинским халатиком не имелось. Неторопливо расстегнув пуговицы, сняла его, повесила на крючок в стене. Взгляд зацепился за оттопыренный карман, в котором лежал кулон.
Вытащив украшение, задумчиво посмотрела на голубоватый кристалл. Евгений Петрович сказал, что кулон был на мне. А вдруг личная вещь поможет пробудить память?
Торопливо расстегнув замочек, надела цепочку на шею. Теплый камешек уютно улегся в ложбинку меж грудей.
Прислушавшись к себе, с досадой поняла – воспоминаний нет. Словно прежде я его никогда и не носила.
– Жаль, – пробормотала под нос и опустилась в ванну.
Понежившись в ароматной пене, без спешки тщательно вымылась. Выбравшись из воды, направилась к полке с лежащим на ней халатом.
Размышляя о всяком-разном, не понимая руки, машинально щелкнула пальцами. В тот же миг тело со всех сторон окутали теплые струи воздуха.
Я застыла. Что происходит?!
Через пару мгновений все закончилось. Ошарашенно хлопая глазами, потрогала прядь волос. Сухая.
Ну дела-а…
Двигаясь словно заторможенная, взяла халат, крепко завязала на талии пояс. Внезапно озарило: раз Игнатьева говорит в этой комнате жила только я, то, вполне вероятно, удастся найти какую-нибудь подсказку о прошлом!
Быстро вернулась в спальню. На глаза попался дисплей монитора. Компьютер – самая нужная вещь, я им точно пользовалась! Должны же в нем быть хоть какие-то фотографии?!
Однако меня постигла неудача. Куча кнопок на системном блоке. Какую нажимать – ни малейшего представления. Безуспешно потыкав, отступилась. Видимо, так мышечная память не сработает. Придется с этим подождать.
Нахмурившись, я села на стул и принялась выдвигать ящики стола. Все найденное складывала себе на колени. Удостоверившись, что последний ящик пуст, приподняла полы халата и отнесла добычу на кровать. Уселась в центр, скрестила ноги и принялась методично рассматривать находки.
Всевозможных размеров календари, брелоки, фотографии для письменного стола, конечно, вполне нормальное явление. Однако нешуточно напрягало другое: на всех до единого предметах красовалось изображение одного и того же высокого, стройного азиата.
Это вообще кто?
Хмурясь все сильнее, я разглядывала красивое, аристократичное лицо длинноволосого юноши. Он явно был важен для меня. Однако не то что воспоминаний, ни единой эмоции так и не появилось. Снова.
– Да ладно?! Ничего не меняется? – внезапно выдернул из раздумий девичий голос.
Повернувшись на звук, заметила приближающуюся незнакомую темноволосую девушку.
Короткие шорты не прятали ее длинных стройных ног, а светлая футболка с потешным ежиком облегала грудь и подчеркивала тонкую талию. В лице красавицы угадывались одновременно черты и дяди и тети.
Вероятно, это Светлана.
Меж тем, ничуть не тушуясь под пристальным взглядом, девушка подошла. Сев на кровать, взяла один из календарей, посмотрела на изображение. Демонстративно тяжело вздохнув, небрежно кинула бумажный прямоугольник обратно. Подняла на меня глаза, усмехнулась и с деланным безразличием сообщила:
– Родители уже уехали на работу. Просили за тобой приглядывать. Наказали вытащить из комнаты, накормить завтраком, до их возвращения развлекать. Но, вижу, моя компания тебе не нужна. Ты занята любимым делом: на Дэйчи своего любуешься, – добавила язвительно.
Глядя на усмехающуюся девушку, я невозмутимо ответила:
– И тебе доброе утро. Ты Светлана?
Покосившись с подозрением, та кивнула. Я же, видя в глазах сестры недоверие, решила сразу все расставить по местам. Потому твердо сказала:
– Я не помню своего прошлого. Совсем. Очень надеюсь на твою помощь. Это вообще кто? – широким жестом обвела календари и брелоки и вновь взглянула на сестру.
– Ты сейчас серьезно? – еще не веря, поинтересовалась Светлана.
– Абсолютно.
– Хоть какие-то плюсы, – пробормотала девушка. Повысив голос, пояснила: – Твое бесконечное нытье о том, какой Дэйчи прекрасный, я сейчас точно не вынесу. Может, поговорим о чем-нибудь другом? – в ее голосе слышалась неприкрытая надежда.
Я промолчала. Знать-то о таинственном Дэйчи хотелось, но ничего не мешает спросить и после.
– Какой я была? – спросила первое, что пришло в голову.
– Нелюдимая серая мышь. К тому же зануда редкостная, – прямо ответила Светлана. – Ты мне категорически не нравилась, мама же усиленно старалась нас подружить.
– Однако, – тихонько засмеялась я. – Вся правда разом.
– Знаешь, родители настоятельно просили тебя не нервировать, создать максимальный комфорт и покой, – не отводя взгляда, проинформировала Светлана. – Но коли ты теперь живешь с нами, то не вижу смысла врать. У нас с тобой были очень натянутые отношения. Так что, если не желаешь нервничать, лучше просто дружелюбно раскланиваться и держаться друг от друга подальше. Подстраиваться под тебя не собираюсь.
– Да, это точно лишнее, – я неодобрительно поморщилась. Затем широко улыбнулась. – Покажешь, где можно поесть?
– А потеря памяти пошла тебе на пользу, – задумчиво пробормотала девушка. – Глядишь, и нормальным человеком станешь, – встав, она лукаво прищурилась. – Пойдем громить кухню?
Тихо рассмеявшись, я слезла с кровати, поправила полы халата. Светлана мне, бесспорно, понравилась. И отчего у нас раньше общение не задавалось?
Подмигнув сестре, первой вышла из комнаты. Удивленно хмыкнув, та пошла следом.
***
Краснодар. Отделение тайной канцелярии
Привычно благодушно улыбаясь, начальник краснодарского отделения тайной канцелярии бегло изучал рапорты. Внешне дворянин Иван Петрович Трубицын казался простаком: лысоват, полноват, извечная добродушная улыбка. Пятидесятилетний мужчина, скорее, походил на доброго дядюшку, чем на того, кем являлся на самом деле.
Однако его подчиненные отлично знали, насколько внешность Ивана Петровича обманчива. Этот мужчина уже много лет по праву занимал столь важный пост: был умен, хитер, властен и жесток. Его вполне обоснованно боялись, но при этом и уважали.
Взяв очередной документ, Иван Петрович внезапно перестал улыбаться. Сурово нахмурившись, он внимательнее вчитался в сухой текст рапорта. Сотрудники наружки лаконично информировали о пожаре в доме артефактора Владимира Игнатьева, его гибели и госпитализации восемнадцатилетней Ярославы Игнатьевой.
Нервно побарабанив пальцами по блестящей столешнице, Трубицын задумался.
Владимир Андреевич Игнатьев давным-давно находился под присмотром тайной канцелярии. В то, что неудачник-артефактор сумеет-таки создать свой уникальный артефакт, особо не верили, но все же краем глаза присматривали. А вот несколько лет назад за Игнатьевым стали наблюдать гораздо внимательнее: его разработками крайне заинтересовались японцы.
«Айко постаралась? Это вряд ли. Влиятельной японской дворянке нет пользы от гибели артефактора. Столько денег спустила на его эксперименты. Может, все же случайность?» – мужчина тяжело вздохнул. Хотелось бы в это верить. Однако многолетний опыт упрямо нашептывал – что-то тут не то.
Вибрация лежащего на столе специального мобильного привлекла внимание. Иван Петрович активировал дополнительный артефакт от прослушки и только после этого принял вызов. Звонил не кто иной как сам глава тайной канцелярии Российской империи.
– Доброе утро, – без подобострастия поздоровался Трубицын с непосредственным начальником. А по мере того как невидимый собеседник говорил, все сильнее и сильнее хмурился. – Буду держать под личным контролем, – твердо пообещал. – И вам всего доброго, – добавил без тени улыбки на лице.
Положив аппарат на стол, Иван Петрович с силой потер пальцами лоб. Информация поступила из ряда вон выходящая. Не зря интуиция нашептывала, что с пожаром дело нечисто. Этой же ночью смежники зафиксировали в доме артефактора выброс чужеродной силы.
И теперь, не вдаваясь в подробности, начальство приказало не спускать глаз с юной Ярославы Игнатьевой.
«Что же там случилось-то? Час от часу не легче. И ведь не скажут до последнего!» – начальник тайной канцелярии неодобрительно поморщился.
Глава 3
– Серафима сегодня задерживается. Это помощница по хозяйству, – зайдя в кухню, деловито проинформировала Светлана. – Завтрак готовила мама. Но я ее здоровую еду терпеть не могу, – девушка приоткрыла крышку на кастрюле, стоящей на кухонной плите, скривилась и предложила: – Овсянку будешь? Предупреждаю: она полезная, но несъедобная.
Подойдя к сестре, заглянула в кастрюлю. Сероватая масса не вызывала аппетита.
– Пожалуй, воздержусь, – покачала головой.
– Оу, в кое-то веки отказалась! – многозначительно протянула девушка. Вернув крышку на место, усмехнулась. – Раньше всегда соглашалась. Ела и нахваливала.
– Вкусы меняются, – я пожала плечами и с интересом смотрела на двустворчатый холодильник.
Проследив мой взгляд, Светлана распахнула дверцу холодильного шкафа. С глубокомысленным видом изучив его содержимое, сообщила:
– Могу предложить йогурт, сыр, фрукты.
– А нет чего-нибудь мясного? Есть очень хочется, – я тяжко вздохнула, услышав урчание в животе.
– Хм, – заправив привычным жестом локон за ухо, девушка помолчала. Затем, глянув на меня, произнесла: – Садись. Раз такое дело, буду основательно кормить.
Я послушно уселась за большой стол, внимательно наблюдая за сноровистыми движениями Светы. Очевидно, на кухне она прекрасно ориентируется и умеет справляться без чужой помощи. Вот вроде бы дочь весьма обеспеченных родителей, но поди ж ты – простой работы не чурается. Девушка нравилась мне все больше.
Вскорости передо мной стояла тарелка с разогретым мясным рагу.
– Как вкусно пахнет. Спасибо, – не стесняясь, я с удовольствием принялась за еду.
Отправляя в рот очередной кусочек, неожиданно вспомнила о том, что у меня еще есть брат. Может, он спит? Вряд ли пятилетний мальчик где-то спозаранку бродит. Не мешало бы познакомиться.
– Егор уже завтракал? – уточнила у Светланы.
– Он на море с няней. Скоро вернется, – пояснила сестра.
– А вы почему не поехали? – поинтересовалась дружелюбно.
– Родители работают, а я там была сотню раз. Всегда одно и то же. Смысла жариться на пляже не вижу, – усмехнулась девушка.
– Ну так-то да. Просто валяться на песке скучно, – согласно кивнув, я вновь сосредоточилась на еде.
Светлана сделала вид, что пьет апельсиновый сок и увлечена телефоном. Но то и дело она внимательно поглядывала на меня. Конечно, я замечала ее интерес. Однако предпочитала молча есть восхитительно приготовленное мясо. А поговорить мы еще успеем.
– Вот это, я понимаю, аппетит, – Светлана задумчиво оглядела мою опустевшую тарелку.
А я, сыто улыбнувшись, добродушно спросила:
– Раньше такого не замечала?
– Ты утверждала, что не любишь мясо. Я вообще не видела, чтобы ты его ела, – глядя на меня, Света, казалось, о чем-то напряженно размышляла. Посидев так несколько секунд, предложила: – Пойдем в сад?
Кивнув, я встала и пошла за сестрой. Мы покинули дом через черный вход и направились к прячущейся среди фруктовых деревьев резной беседке. Зайдя внутрь уютной беседки, сестра уселась за деревянный стол. Взяла яблоко из плетеной корзинки, с хрустом откусила.
Поправив полы халата, я устроилась рядом. Вытянула из горки яблок краснобокую грушу, однако есть не стала. Зажав ее меж ладоней, устремила задумчивый взгляд на чудесный сад.
Где-то в ветвях чирикали птицы, солнце ласково пригревало, но в душе не было ни толики радости. Мысли о позабытой жизни, о том, кто я такая не давали покоя. Супруги Игнатьевы, да даже Светлана меня узнавали, но в душе не стихали сомнения.
– Родители убьют, но, думаю, молчать неправильно, – внезапно заявила Света. Повернув к ней голову, я посмотрела вопросительно. – Мама с папой категорически запретили рассказывать тебе о прошлом, но я-то все прекрасно помню. И вижу, насколько сильно ты изменилась.
– В чем именно? – спросила быстро.
– Взгляд, поведение, манера речи, вкусовые предпочтения, – уверенно перечислила сестра. – Прежде ты бесила одним своим видом, а сейчас вызываешь положительные эмоции. Даже симпатию, – она удивленно хмыкнула. – Если это результат опытов, то, может, оно и к лучшему? – закусив нижнюю губу, девушка отвела глаза.
– Опытов? – подавшись вперед, я напряженно всмотрелась в лицо сестры. – Ты сказала «опытов»?!
