Это были сброшенные бомбы, горела пшеница местами, взорваны вагоны поезда. Я и те, кто был рядом, продолжали двигаться в сторону леса. Гул приближался вновь.
– Они возвращаются, – произнес тот же самый мужской голос. – Надо торопиться, осталось совсем немного.
Я останавливалась, чтобы немного перевести дух, но тут же была подхвачена за руки.
– Не останавливайся, еще немного, ну, давай!
Не оборачиваясь, я услышала звуки выпускающих пуль, сопровождавшиеся кратковременными взрывами.
Мы успели добежать до леса, немного отдышавшись, надо было следовать дальше. Позади остались люди, и слышно было, как кто-то звал на помощь.
– Мы должны помочь, – обратилась я ко всем, кто оказался в одной группе людей, успевших скрыться в лесу.
– Поможем, слышишь, поможем, надо только немного переждать, слышишь? Если и нас расстреляют, то погибнут все! – взяв меня за плечи, произнес тот самый мужчина в военной форме, после чего он обратился к остальным: – Слышите, надо для начала успокоиться, переждать, а после будем действовать. Нам необходимо сейчас собраться и сосредоточиться, чтобы принять правильное решение о дальнейших действиях.
– Это война? – выкрикнул кто-то из толпы уцелевших.
– Думаю, да… – ответил военный.
– Думаешь? По-твоему, просто так решили пули пустить по людям? – снова голоса из толпы стали раздаваться, на этот раз взволнованной женщины.
– Не совсем по людям. Аэропорт рядом, цель он. А мы тут просто проезжали мимо, вот и зацепило.
– Мимо проезжали? Мирные люди на минуточку! – не успокаивался голос из толпы.
Началась паника, посыпались вопросы, плач детей и женщин. Мне было невыносимо это слышать, но люди не владели ситуацией, поэтому не могли контролировать эмоции.
– Что это?
Кто-то в небе разглядел белые пятна.
– А вот это уже десант, – чуть громче, чем вполголоса, произнес военный и продолжил: – Надо немедленно найти укрытие в глубине леса.
– А как же те, кто остался в поле? Им же нужна наша помощь! – возмущенно крикнул один из толпы, пытаясь призвать всех и проявить милосердие. Но его слова были заглушены пролетевшей пулей.
– Добивают раненых, – произнес наш «командир», – быстрее, надо уходить.
Мы колонной стали двигаться в глушь леса. Череда взрывов продолжалась, и тут уже точно не было сомнений, на Советский Союз напали, началась война.
Глава 10. Война
Я не знаю, сколько часов мы бродили по лесу, лишь благодаря одному человеку среди нас, который оказался местным, мы вышли к какой-то деревне.
– Где мы? – осторожно спросила я.
– Не знаю, – ответил человек в форме.
Мы подошли чуть ближе. Это была то ли деревня, то ли небольшой хутор, в котором, судя по всему, еще с утра жизнь была. Пока я размышляла о происходящем, перед нами вдруг появился человек. Подошел пожилой мужчина, немного прихрамывая и щурясь на солнце, и вдруг запричитал:
– Ах, як жа, вы, адкуль? Жывыя? – старик говорил на своем родном, привычном, но разобрать можно было, о чем суть: – Так тут грукатала, у рассыпную усе побегчы!
Он задавал вопрос за вопросом, что-то сам пытался объяснить. Его старое, с множеством морщин лицо практически было неизменно, только одно напряжение и выпрашивающий взгляд.
– Батя, с поезда мы, не доехали, бомбить стали еще на рассвете.
После чего наш командир стал вслушиваться в речь старика и нам дословно переводить.
– Верно говоришь, почти на рассвете… Наших-то и стали бомбить, а говорили, не будут нас, а оно вон как! Бабье с детворой вывезли вот, как только объявили. Мужики за ружья взялись. Кто куда… А мы вот, старые, тут…
– Что объявили, отец?
– Да вот к обеду и объявили… А мы и не туда… Ну вот думали, не у нас, может. Там у крайних земель, у границ, понимаешь, сынок, а он у нас, тут прямо, понимаешь ты это или нет?
Я посмотрела на старика, он нес какой-то без определения поток словесный, что объявили, где все, о чем он вообще говорит, из всего я понимала только отрывками некоторые слова: «разумеешь, сынок».
– По радио, говорю, объявили, что на Советский Союз напали германские войска, атаковали они. Мы же одни из первых пострадали, получается. Прямо сюда черт зашел, по границе. Райцентр нам и передал всю новость об этом: «Важное правительственное сообщение», но конкретно ничего не говорили. А после глава наш уже распорядился, что делать, хотя сам не понимал ничего.
«Значит, и правда война», – про себя произнесла я. Стараясь не слышать рыдания вокруг, пытаясь сосредоточиться, подошла к командиру нашему.
– Как вас зовут? – обратилась я к нему.
– Захар, – немного откашливаясь, произнес он свое имя.
Захар был высокий, достаточно крепкого телосложения, волосы темно-русые, глаза, а точнее, всего один, правый, серого цвета. Судя по всему, из-за травмы второй был прищурен. И скорее всего, он не был на службе, несмотря на то что на нем была военная форма, которая не имела какие-либо отличительные знаки. Его сосредоточенный, я бы даже сказала, слишком серьезный взгляд и все его выражение лица выдавало легкое недовольство. Возможно, он провел немало времени в боях, поэтому был достаточно грамотным в данной обстановке.
Нас осталось пятнадцать человек, все, кто смог выжить. Точнее, кто побежал за человеком в форме. Люди, которые меня окружали, были напуганы и растерянны. Семья из пяти человек: муж, жена, трое детей. Двое молодых парней и с ними девушка, как позже выяснилось, эти направлялись на новое место жительства по распределению, где их ждала не только новая работа, но и новая жизнь. Женщина, примерно моих лет, может, чуть постарше, по имени Екатерина, судя по оказанию первой помощи пострадавшим, что, собственно, и подтвердилось, была врачом по специальности. С нами оказалась супружеская пара, отгуляв свадьбу на родине мужа, следовали в чужие края на трудоустройство и постоянное место жительства, Андрей был зоотехником по образованию, а его молодая супруга должна была устроиться вместе с мужем. Мать и дочь лет двенадцати держали путь к отцу, который нес службу на границе.
– Мне в город надо, – обратилась я к Захару.
– Какой город? Посмотри, что творится, даже я сам еще не понимаю, что происходит. Нельзя в город, пока нельзя, слышишь, – прямо в лицо он прошипел последнюю фразу.
Наверное, он был прав, но как быть мне, когда так долго этого ждала. Я еще раз огляделась вокруг.
Девушка-студентка плакала, чуть всхлипывая, у нее погибли друзья. У семьи стали капризничать дети. Остальные просто сидели и молчали.
Спустя какое-то время старик, который нас встретил, обратился к Захару.
– Тут оставаться нельзя, небезопасно это, уходить вам надо.
– А ты чего со своими не ушел? – перебил Захар.
– Я уже свое отжил, сынок, идти мне некуда, да и ноги уже не носят, я в свое время лесником был, а потом, как здоровьем ослаб, дети на хутор забрали. Пока власть свои законы вносила, нового лесника так и не поставили, где я поживал. По мне вон могила плачет, а вот молодежь и детей уберечь надо. Ты вот что, – продолжил старик, – есть охотничье ружье, винтовка старая трофейная, немного патронов, все в лесу припрятано, дорогу к домику укажу, давно пустует, добираться до него придется по болотам, необходимую обувь, одежду дам, схоронил нужное я, продукты, какие есть, на первое время хватит. У меня уговор был со своими, если через трое суток никто сюда не вернется, значит, назад ходу не дали. А если все хорошо будет, пришлю за вами из деревенских, кто вернется.
– Никуда мы не пойдем, – подбежав к нам, возмущенно выкрикнула многодетная мать. – Чего ты молчишь, Иван? – обратилась она к мужу. – У нас дети маленькие, да и планы другие были, не по болотам бегать.
После этого возмущения Захар, немного расправив плечи и поправив гимнастерку, обратился ко всем окружающим:
– Я не меньше вашего напуган, стыдно так говорить, но признаюсь, что страх неизвестный еще больше пугает. Объявлена война, а это значит, мы вынуждены сейчас принять решение, которое касается наших жизней, жизни наших детей. На данный момент мы не располагаем никакой подробной информацией. Что в городах творится, не знаем. Старик прав, надо на время уйти в лес. А потом уже будем действовать по обстоятельствам. Принимать решение за вас я не вправе, только призываю быть благоразумными. Времени на рассуждения нет, нужно срочно организовать сборы и успеть до заката скрыться в лесу.
Так и решили, кто идет с Захаром, встали рядом, те, кто отказались болота исследовать, остались на хуторе до утра, после чего направятся в город.
Я долго не решалась. С одной стороны, понимала, как сильно рискую, пойдя в город, и сколько времени понадобится оставаться в укрытии, я тоже не знала. Собравшись с мыслями, прокрутив все в голове, я решила остаться с группой и укрыться в лесу, до момента, пока все не прояснится. «Где же сейчас мой Юра? – промелькнуло в голове. – Живой ли?» О плохом я даже думать не хотела. Не переставала я думать и о братьях.
– Тебя зовут-то как? Я не спросил, – подошел ко мне Захар, взяв мои вещи.
– Мария, – ответила я, вздыхая, будто силы все покинули меня.
– Маша, значит, хорошо. Помоги остальным, кто решил с нами пойти.
Я не удивилась тону Захара, даже не стала обращать на это внимание, промолчала. Может, за последние годы привыкла к подчинению. Поэтому просто стала выполнять просьбу-приказ.
А идти с нами решили немногие. Семья многодетная осталась, мать была категорически против, а муж и не перечил ей. Как Раиса бы сказала, сразу видно, кто кого на себе женил.
– Не пойдем мы, Захар, ты посмотри на детей, вымотанные, да и мы с женой на себе их не потащим. Мы тут останемся. – Иван будто виновато перед нами все это произносил, опустив голову, после чего отошел в сторону к своим.
– И мы не пойдем, – сказала стоявшая в стороне мать с дочерью.
– Я вас понял, ничего объяснять не надо. И уговаривать не стану. Сам в неведении, что ждет нас, – ответил Захар и переключился на старика.
Старик объяснил нам дорогу, дотемна мы должны были добраться до определенного места, там устроить ночлег, а уже на следующий день пройти болота. Захар заверил, что хоть и не из этих конкретно мест, но опыт прохождения таких троп ему знаком.
Глава 11. Дом лесника
Так нас осталось восемь человек. Наш командир, теперь-то он точно был главный, студенты, молодожены, фельдшер и я.
Я не знаю, откуда брались силы преодолеть расстояние, но ноги продолжали меня нести, хотя морально была вымотана настолько, что только одна пустота внутри меня была, тоска и уныние. Неопределенное чувство то и дело меня накрывало, себя винила, что так и не добралась до сына и братьев. С огромным отчаянием и желанием разрыдаться я просто продолжала идти, все чаще замедляя шаг. Отставала и Екатерина.
– Не могу больше, – садясь на ближайший лежачий ствол дерева, произнесла она.
Я чуть медленнее опустилась рядом и ощутила дрожь в ногах.
– Вы чего? – увидев нас, один из молодых людей подбежал и схватил обеих за руки.
– Надо идти, – обернувшись в нашу сторону, сказал Захар.
Чуть дальше нас и остальные приземлились кто где смог. Захар обернулся и махнул рукой, дав знак, который все восприняли как привал.
Стемнело очень быстро, у костра все с уставшими лицами поглощали картофель. У меня стали закрываться глаза.
Проснулась я от сна, кошмары не так часто мучили меня, но если и вижу что-то страшное, то не забываю никогда. Опять снился Юра, мама с Колей, наш дом, а потом немецкие самолеты стали обстреливать, никто в живых не остался.
На рассвете мы продолжили путь и вскоре дошли до болот. Захар пошел первым, вооружившись посохом, остальные последовали за ним.
– Маша, – обратился Захар ко мне, – надо бы нам тропку эту как-то пометить, если вдруг обратно идти придется.
– Да, конечно, – бодро ответила я, будто с радостью, что мне честь выпала быть помощником командира. Хотя, наверное, самолюбие заиграло, что вот именно ко мне обратились за помощью.
– У меня есть нитки, подойдут? – спросила я.
– Нитки, говоришь, – немного задумчиво протянул Захар, – нет, Маша, нитки приметны слишком, нас они и спасти могут, и на погибель навести. Враг рядом, нельзя нитки.
– А как же быть, командир? – обратился к нему Андрей.
– Для начала постараюсь запомнить по видам растений и островкам. Где более выражены насаждения. Веточки внизу обломать у кустов надо. Старик говорил, по болоту около двух часов ходу, если не торопясь, с остановками, справимся, – немного оптимистичнее произнес последние слова Захар.
Мы наконец-то добрались до охотничьего домика, он был совсем крохотный, но это было наше единственное убежище в сложившейся ситуации. Звуки бомбежек и гул самолетов сюда уже не так доносились, как в первый день пути.
В домике была одна комната с печью. Стол с двумя лавками. Удушливый запах пыли и еще чего-то непонятного.
– И сколько же нам здесь быть придется? – с расстроенным выражением лица произнесла Екатерина.
– Пока непонятно, но, раз был уговор, выждать придется несколько дней, – произнес Захар и продолжил: – Надо бы нам распределить обязанности, да и вообще поближе познакомиться.
Никто не готов был надолго оставаться здесь, поэтому и особо не проявлял интереса к ведению хозяйства.
Первые дни давались нелегко, еда была на исходе, а за нами так никто и не приходил. С каждым днем все чаще мы слышали звуки пролетавших самолетов, а однажды они пролетели прямо над нами, их было много, очень много, и от этого становилось еще страшнее.
Шли дни, незаметно пролетел июль, и настал тот день, когда из провизии ничего не осталось. Запасы воды мы брали из ручья, в лесу добывали ягоду. Но одной водой и ягодой сыт не будешь, как говорится.
Один раз Захар с Андреем принесли зайца. Но и этого хватило на пару дней.
Было принято решение вернуться в хутор, но не всем, а только двоим, на разведку.
– Я пойду, – сказал Захар, – оружие есть, дорогу помню, вот только продукты одному мне не донести, доброволец нужен.
– Я с тобой, – ответил Андрей.
– Тебе нельзя, с ружьем только ты справишься, а Максим и Никита не держали никогда оружие, молодые совсем. Здесь останешься за старшего.
– Я пойду, – вдруг зачем-то произнесла вслух. В надежде, что, может, все уладилось и смогу добраться до города.
– Ты? – вопросительно и отчасти удивленно спросил Захар.
– Да, я, а что? Я выносливая, тяжестей не боюсь, зрение у меня хорошее и языки знаю.
– А языки здесь при чем? – удивился Андрей.
– Пока не знаю, но, раз в небе и по земле нашей немцы ходят, значит, не помешает узнать, с какой целью они на нас напали. Любопытная я слишком, понимаешь? – с легкой иронией ответила я.
