– Я сама могу купить себе всё, что хочу.
Пошла прочь.
Парень увязался за ней:
– Гордая! – он восхищённо прищёлкнул языком. – Ты откуда?
Йара остановилась. Не оборачиваясь, усмехнулась:
– Из Леса.
– Ого! А я из восточных земель. Адальвейде, слышала о таких?
– Нет, не слышала.
– Я могу рассказать…
Дождавшись, пока парень приблизится и протянет руку, чтобы попробовать коснуться её, Йара резко обернулась, выставив перед собой миниатюрный ножик с лезвием, кривым, как коготь совы:
– Только попробуй! И я тебе глаза выцарапаю!
Парень, оторопев, убрал руку и отшагнул назад:
– Всё, всё, я понял.
Он развернулся и пошёл прочь.
Йара грустно усмехнулась, посмотрев на ножик в своей руке. На ярмарке полно девушек, которые хотели бы послушать про скалистые пики и высокогорные луга Адальвейде. Этот юноша точно не останется без внимания. Она подняла взгляд.
И увидела, как мимо палаток с пряниками, мёдом и выпечкой идут двое. Те, кто ей как раз нужен. Как всё вовремя!
Кайара направилась к ним и заметила неладное. Князь шёл, пошатываясь, держась рукой за грудь, а девчуля лесника его поддерживала. Йара закусила губу: «Что они успели натворить?!» И вывернула на Ганнибала и Кару из-за палатки с леденцами и сахарными пони.
Князь поднял на Хранительницу соловеющий от боли взгляд. Кара подалась вперёд, намереваясь загородить Ганнибала:
– Мы не пьяные! Дайте пройти!
Кайара прищурилась:
– Не глупи! Я пришла помочь. Я знаю, кто вы и что происходит!
В глазах Кары полыхнули гнев и испуг.
– Почему я должна верить?! – она крепче вцепилась в плечо Князя, норовящего осесть на землю.
Кайара посмотрела возрождённому Ирде в глаза и сказала на языке Севера:
– Что ты видишь, когда приходит Зима?
Взор Князя прояснел, он ответил на северном языке:
– В снегу… я вижу сливу… в цвету…
Ирде перевёл взгляд на Кару:
– Она… – Князь кивнул на Йару. – Друг, не бойся…
* * *
Они добрались до сарая, в котором не было никого, только сено. Вокруг шумела ярмарка. Кара плотно затворила дверь. Князь, до того поддерживаемый Кайарой, упал на сено, глухо провыв. Кара, сдерживая слёзы, осталась у двери.
– Что происходит, что с ним? – у неё дрожали руки.
– Всё нормально! – с резкостью в голосе бросила Йара. – Расскажи, что случилось… – Хранительница присела рядом с Князем и положила ладонь на его мокрый лоб.
Кара, держа дыхание ровным, коротко рассказала про меч.
Йара фыркнула:
– Ясно.
Она закрыла глаза и сосредоточилась. Князь, тяжело дыша, по-звериному лежал на боку, смотря пустым взглядом в никуда. Потекли мгновения. Князь взвился и взвыл, Кайара отскочила:
– О, Дракон!
Вой перешёл в рычание. Ирде согнулся на земляном полу сарая:
– Пр-р-рошу, не надо!…
Йара плавно отступила спиной к Каре, раскинув руки:
– Он вновь проживает свою смерть… и превращение… если мы его не утихомирим… – Хранительница оглянулась на девушку. – Добудь барашка! Козу! Кого угодно! Купи, укради, обменяй! Живо!
Кара, повиновавшись, скользнула из сарая.
* * *
В сознании Ганнибала всё смешалось: Рикхард, Кара, музей, меч, снег, кровь, боль… Голод. Терзающий внутренности бездонный голод. Он помнил, что вокруг люди. Помнил, что нужно держаться. С каждым мгновением безжалостное пламя внутри становилось всё невыносимее. Оно плавило мозг, мысли, чувства… Нужно идти, нужно держаться… Плечо Кары рядом становилось всё желаннее, неотвратимее – живая плоть, мясо! Человеческое мясо! Впиться, разорвать, убить, насытиться… Рокочущие тёмные мысли перерастали в дикий голос и рёв в голове. Убей, убей, убей… сожри, поглоти, уничтожь… сделай… частью себя… утоли… свой голод!… Это так близко, так просто… дай себе волю!
Затем возникла девушка в белом, в свете. У неё были крылья, это была одновременно девушка и одновременно сова, с золотым взглядом. Она позвала Ганнибала на другом языке, и он с готовностью ответил. И увидел холмистые равнины, запорошенные снегом, пологие горы, одинокие скалы и море у горизонта. Ледяное, тёмное и прекрасное. Колкие брызги впились ему в щёку, морозный ветер ударил в лицо, сбив кровавое ненасытное наваждение. И рядом с собой, на скале, Ганнибал увидел дерево северной сливы, безлистое, но украшенное распустившимися нежно-розовыми цветами.
Созерцание этой сливы помогало ему держаться. Люди, люди… шум, запахи, голоса… сколько человеческого мяса!… Цветы на сливе неумолимо становились красными, наполняясь и обагряясь кровью… она побежала с цветов ручейками… Ганнибал снова рухнул в кровавый кошмар.
И увидел чёрный лес. Ощутил на руках и губах хрустящий снег. То, что ворочалось, клубилось внутри, готовилось выйти наружу. Нет, не надо! Какие-то звери, птицы… ледяная ладонь, через мгновение ставшая невероятно тёплой, легла ему на лоб. Ганнибал вздрогнул, видение леса расплылось, он ощутил, что лежит на сене и осознал, что это какое-то помещение. Затем бездушный лес и холодный снег обступили его снова, окунув в мучительно-страшное чувство перерождения…
* * *
Кара, закрыв за собой дверь, услышала, как из сарая донёсся жуткий хрип и нечеловеческий стон. От ужаса у неё похолодели ноги, девушка не могла пошевелиться. Приступ паники накатил на неё безмолвной волной, Кара застыла у сарая и лишь смогла поднять взгляд на весёлую шумящую ярмарку. Что они услышат, что увидят, что… случится…
– Эй! – великолепно сложённый, высокий, рыжеволосый, янтарноглазый мужчина с бакенбардами, с серьгой с синим пером в левом ухе, по пояс обнажённый, щеголяющий шрамами, – один шрам живописно рассёк ему левое веко – подошёл к Каре и положил широкую ладонь ей на плечо:
– Делай, как сказала Кайара. Всё будет хорошо.
От незнакомца веяло спокойствием и силой, и Кара даже как будто почувствовала что-то знакомое… оцепенение спало, и она вздохнула полной грудью. Посмотрела на человека, кивнула и побежала выполнять поручение.
Исшрамованный человек с серьгой в ухе оглянулся на ярмарочную суматоху и зычно крикнул:
– Эй! Народ! Кто меня завалит, получит мешочек серебра! – он показал солидный, туго набитый кошель. – Айда на поле!
Поднялся ещё больший шум, гвалт, толпа двинулась за человеком, с ним и впереди него на площадку для кулачного боя. Вызвались первые бойцы, зазвучали ставки, внимание всех оказалось приковано к начавшимся состязаниям. Крики, свист, улюлюканье оказались громче и ярче, нежели голос иной, сдерживаемый, но прорывающийся в безысходном, почти беззвучном крике.
Кара нашла козу, белую, купила её втридорога, от волнения не считая монеты, и по наитию у той же хозяйки прихватила таз. Примчалась, пробравшись сквозь толпу у площадки для состязаний, и с обмирающим сердцем приотворила дверь сарая. Донеслись звуки, похожие одновременно на стон и одновременно на чириканье птицы. С шипением выглянула растрёпанная Кайара, схватила поводок козы и таз и просипела:
– Не вздумай заглядывать! Никого не пускай! – она оглянулась и что-то крикнула на северном языке. Зыркнула на Кару, посмотрела в глаза козе, дунула ей в морду и вместе с животным и тазом скрылась в сарае.
Кара, обняв себя руками, медленно стала ходить перед дверью, загребая туфельками пыль, почти на одном месте, ни о чём не думая.
* * *
Эта сова оказалась гораздо проворней и вертлявей, чем хотелось бы. Ганнибал не помнил и не понимал, за кем он гоняется. То ли это девушка, то ли сова – Дракон разберёт! Он устал, она устала. Заливаемый и болью, и голодом, и тяжестью в голове и во всём теле, он не мог настичь желанную добычу. Человеческое тело – маленькое, слабое, непокорное – очень ему мешало. Хватая ртом воздух, он переводил дух.
Ещё немного, ещё чуть-чуть… Ему не хватает, чтобы оборотиться и стать тем, кто он есть. Освободиться… Глухо рыча, он фыркнул, чирикнул и облизнул губы. Сова куда-то делась. О, она у выхода! Там свет, воля – он втянул носом воздух – и очень много людей! Добычи, мяса, еды…
Как ледяная вода, его ударил по голове северный клич:
– Ти?а Ве?ре!
Эхом в голове отозвалось: «Весна придёт!» Ганнибал мотнул головой, перед глазами немного прояснело. И снова холодный, кровавый, голодный туман. Чёрная, истощённая до предела лапа когтями сдавила ему горло. Изнутри раздирающая тело боль, огонь, пожирающий сознание… И кровь! Горячая кровь брызнула Ганнибалу на лицо.
Ошалев, он подался на неё, нырнул в неё, упиваясь, и, не помня себя, дорвался до свежего, трепещущего мяса.
Глава VII. Пожиратель
Блеклый свет, запах сена. Боль, выворачивавшая суставы и внутренности, отпустила. Голод… утих. Ганнибал снова чувствовал себя человеком. Вот только… пахло кровью. Дрожали руки. Он полулежал на сене, на спине, смотря в тёмный потолок.
Негромко прозвучал мелодичный женский голос:
– Он очнулся.
Ему ответил голос Кары, надтреснутый от переживаний:
– Мне… очень жаль.
– Ты не виновата. Рано или поздно это всё равно бы случилось. Князь!
– Ганнибал! – обладательницы голосов подались к нему. Ганнибал слабо приподнялся, щурясь на свет и пытаясь сделать зрение менее расплывчатым.
Силуэт Кары, фигура девушки в белом. Запах крови… нужно его смыть.
Ганнибал попросил:
– Воды…
Девушка в белом подала ему фляжку. Вода отрезвила, смыла морок крови, сделала зрение чётким. Остаток воды Ганнибал вылил себе на голову.
– Так лучше! – он умывающим жестом откинул волосы со лба, осмотрелся. Кара, девушка с золотыми глазами, сарай… Последнее, что он явно помнил – это меч Шан-Хейзе и легенда, которую рассказывала страж КОТа. Далее шёл страшный кровавый бред…
Ганнибал посмотрел на свои руки – они были чисты, но рукава белой рубахи порваны и в крови. И на груди рубаха вся в крови. Лицо чистое, Ганнибал это чувствовал. Он посмотрел в глаза девушке в белом:
– Хах… – у него не было сил ещё из-за чего-то переживать после того, что испытал на протяжении последних полутора часов. Взглядом он попросил у золотоглазой объяснения.
Девушка, сидя в сене рядом с Карой, расправила складки платья – на нём не было ни одного пятнышка:
– Гхм. Даже не знаю, с чего начать…
Ганнибал, прикрыв глаза, вздохнул, откинул голову на сено, приготовившись слушать. Руки он устало положил вдоль тела.
Голос девушки зазвучал как ручей:
– Начну с того, что тебя зовут Гален Ирде, ты – Вересовый князь, последний правитель Севера. Во время Войны Шипов ты попал в плен к эльфам, они тебя обрекли на превращение в ве?ндиго, монстра-людоеда, вечно голодного Пожирателя, как говорят на Севере. Почему и зачем они это сделали, я не знаю. Возможно, ты один знаешь, если вспомнишь, – девушка перевела дух.
Ганнибал слушал её спокойно и безучастно, ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Ты вырвался из плена, в одиночку уничтожив гарнизон целого замка. Ты тогда ещё был человеком. Ты продолжил воевать плечом к плечу с принцем Уилхардом и в легендарной битве у Чёрной скалы одолел Тёмного Кирина. Да, Кара, так оно и было! – девушка, должно быть, предупредила немое изумление или протест дочери лесника. – Пророчили, что это должен сделать принц Уилхард, но это был ты. Ты умирал как человек, и хотел умереть. Принц выполнил твою последнюю просьбу и пронзил тебя твоим же мечом. Но даже сила меча не смогла остановить действие эльфийских чар. А Лес, в благодарность за избавление от Кирина, даровал тебе освобождение от проклятья через семь поколений. Срок истёк, и ты стал человеком. Но… не совсем.
На последних словах Ганнибал медленно сжал кулаки. Девушка, подобрав слова, закончила:
– Сейчас ты и человек, и Пожиратель. Мы ничего не можем с этим сделать.
Не открывая глаз, легендарный князь глухо произнёс:
– Такое оно, ваше избавление? – он вздрогнул, ощущая и осознавая, что сожрал козу – сырьём, упиваясь её плотью.
