Никита Андреевич Меньков "Лучьян Смолоз. Том III. На заслуженном отдыхе"

Лучьяну стало нехорошо, ноги подкосились, казаки довели его до скамьи, усадили и дали воды напиться. Он долго молчал, потом сказал:

– Даже слёз нет – всё, видно, выплакал… Вот и остался я один…

– Мы будем приходить к тебе, – пообещали запорожцы. – Поговорим, поможем по хозяйству…

– Спасибо, сыночки…

Но у него оставались ещё слёзы… В первые минуты старик был поражён страшным известием, а потом много дней и ночей плакал по любимому внуку… Его подушка и покрывало не высыхали от слёз. Он вспоминал Галлуса мальчишкой – взбалмошного, озорного, но с добрым сердцем… Таким тот остался на всю жизнь.

В деревне жили почти одни старики – и с годами она опустела: умер сначала один сосед, потом – другой, третий, кто-то уехал насовсем. Потом у Лучьяна заболел конь, чем-то заразились коровы и все померли в одночасье. Куры во время выгулов стали травиться чем-то и по одной передохли. Деревня вымерла…

Наступившее одиночество и тишина пугали Лучьяна больше смерти. Он с нетерпением ждал казаков, оставлял их у себя на ночь, но они приходили всё реже – воевали с поляками и татарами, не желавшими оставить их истерзанную землю… Старик ходил гулять, слушал пение птиц, следил за лисами, зайцами, совами и другими животными, виделся на берегу с рыбаками и радовался каждой живой душе.

Больше всего его пугали ночи – тёмные, долгие, страшные… Он подолгу не мог заснуть, а когда засыпал, то видел кошмары. То ему снилась Веста в пламени огня и её пронзительный крик, то виделся Виникуляр, истекавший кровью, то Галлус появлялся с огромной раной в груди… Лучьян просыпался в холодном поту и больше не мог заснуть.

Пенсию с его родины давно уже перестали доставлять, однако он ходил к дубу каждую ночь в надежде, что почтальоны прилетят и заберут его с собой. Но они больше не появлялись…

Старик ходил туда, где был спрятан космический корабль Виникуляра, но в том месте сильно разлился ручей и судно затопило. Пробравшись в кабину, Лучьян долго пытался его завести, но безуспешно…

Он написал ему Лесмьяну письмо о своих горях, отправил через казаков и стал ждать ответа. Но ответа не приходило. «Неужели с ним тоже что-то случилось? – думал Лучьян. – Братик мой, ответь мне… Только ты у меня остался…» Одиночество сильно давило, терзало его, он начал разговаривать сам с собой и боялся, что лишится рассудка.

Однажды старик сам добрался до казацкого куреня, откуда ему передавали письма, и там получил залежавшееся послание от Лесмьяна. Тот сообщал, что путешествовал по Волге, успокаивал брата и просил приехать к нему насовсем. «Ты жив-здоров, любимый братик! – заплакал от радости Лучьян. – Еду, конечно, еду к тебе, мой родной!»

Последняя ночь на Хортице была уже совсем не страшной. Старик собрал вещи в дорогу и немного поспал. Утром, как только стало светать, он поел и двинулся в путь. Выйдя на улицу, бросил прощальный взгляд на избу, постройки, огород… Потом помолился Богу, чтобы благополучно добраться до Москвы. И пошёл пешком, намереваясь в пути купить нового коня.

***

Лесмьян, тяготившийся однообразной, скучной жизнью при дворе, отправился вместе с купцами в путешествие по Волге и проплавал два года.

Он посетил Тверь, Ярославль, Нижний Новгород, Чебоксары, Казань, Симбирск, Самару, Саратов, Царицын, небольшие селения. От местных жителей услышал много преданий об этих городах и их героях. В деревне Семёново познакомился с мастерами-ложкарями, несколько лет назад бежавшими туда из села Пурех, где преследовали старообрядцев. Крестьяне рассказали ему о талантливом живописце Андрее Лоскуте, жившем отшельником в лесной избушке и погибшем при пожаре – тот был зачинателем хохломской росписи. Лесмьян научился вытачивать из дерева вазы и кувшины.

Когда он находился в Царицыне, город окружили войска Степана Разина, донского казака, восставшего против крепостничества. Горожанам не хватало воды, скоту – корма. Но царицынский воевода Тимофей Тургенев успокаивал народ, говоря, что скоро на помощь прибудут стрельцы. Однако разинцы пустили слух, что стрельцы хотят перебить царицынцев и вместе с Тургеневым уйти под Саратов. Жители взбунтовались и открыли ворота. Повстанцы захватили город. Разин нашёл Тургенева, скрывавшегося в башне, и утопил в реке.

Ночью Лесмьян с одним купцом бежали из города, увели у татар двух коней и поскакали на север. Под Камышином они расстались: купец двинулся к Дону, а Лесмьян поехал в Москву. Уже в двухстах вёрстах от неё, в городе Михайлове, он встретил стрельцов царя, которые были отправлены за ним на Волгу. Они отдали ему письмо от Лучьяна, в котором говорилось о смерти его близких, и Лесмьян в ответном послании попросил брата перебраться к нему, зная, как тяжко ему одному…

«Мой брат теперь прибыл в Киев, откуда мне пришло его письмо, – писал Лесмьян в дневнике по приезде в Москву. – Он обещает приехать совсем скоро. И я очень жду встречи с ним после долгих лет разлуки и очень скучаю по нему…»

КНИГА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ПЕТРОВСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПРИ ДВОРЕ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА

Вечерело. Выйдя из ворот княжеского двора, Лесмьян присел на скамью и стал смотреть на дорогу. Уже полмесяца он так ждал Лучьяна по вечерам. Ему не терпелось увидеть брата, обнять его, поговорить с ним. Как же затянулась их разлука!

Одна за другой проезжали мимо повозки, но Лучьяна не было видно. Лесмьян думал, что он приедет в кибитке, запряжённой парой-тройкой лошадей. И как же удивился, когда увидел скакавшего на лошади старика с развевавшейся белой бородой и это оказался его брат! Лучьян был в тулупе и папахе.

Он остановил лошадь, и братья, не говоря ни слова, бросились друг к другу в объятия. Оба плакали от радости: наконец-то встретились! И после долгих объятий Лесмьян увидел, как постарел и осунулся Лучьян, каким дряхлым стал – ведь сколько всего перенёс за последний век, да и было ему уже более семисот лет.

Они пришли во двор, и Лесмьян привёл коня Лучьяна на конюшню и вместе с братом отправился в палаты. Когда они появились в прихожей дворца, перед ними предстал тучный мужчина с тёмно-русыми волосами и бородой и карими глазами.

– Алексей, это мой брат Лучьян, о котором я тебе так много рассказывал, – улыбнулся Лесмьян.

Старик чуть приклонил голову в знак приветствия, и царь кивнул в ответ и спросил:

– Путник, верно, устал с дороги и хочет отдохнуть? Или голоден?

– Благодарю, отдохнуть не помешает, – ответил Лучьян. – Я ехал три недели от Киева и почти не спал. Но прежде хотел бы узнать: как идут дела у государя?

– Теперь наступило затишье, – ответил Алексей Михайлович. – Закончились войны. Но вместе с тем плохо мне. Умерла моя любимая супруга Мария Ильинична, и я в скорби великой уже больше года. Не стало и сына Алексея. Как же это тяжело – потерять своё дитя! Но я мужаюсь, ведь надо как-то и дальше управлять страной…

После вечерней трапезы, за которой царь не промолвил ни слова, Лесмьян повёл Лучьяна в приготовленную ему комнату. Там они ещё долго разговаривали, рассказывали друг другу о своей жизни. Старший брат поведал о последнем путешествии в систему Альфа Центавра и свержении с поста Президента, а младший внимательно выслушал его и после спросил:

– Значит, теперь ты насовсем перебрался на Землю?

– Насовсем. Да, моя родина – Юпитер, но мне не нравится то, что сейчас там происходит. Общество сошло с ума. Каждый хочет прославиться любой ценой и потуже набить карманы деньгами… Хорошо, что на Земле к такому ещё не пришли. Поначалу я даже хотел отказаться от заслуженной пенсии, но затем понял, что лучше отдавать её нуждающимся.

– Ладно, поступай как знаешь. Я тоже первое время буду жить здесь, но потом, может быть, вернусь в Ганакору. Там ведь наша родина.

– Там из-за проклятых чиновников на меня ополчилось всё общество. И я покинул родную планету. В России же люди встретили меня радушно. Расскажи мне, что ещё нового случилось здесь за последнее время?

– Алексей, хоть и пребывает в скорби по супруге и сыну, продолжает заниматься государственными делами. Всем интересуется, что происходит в государстве. Издал книгу «Уложения царя Алексея Михайловича» – собрание русских законов. Послы царя ездят в разные страны. Недавно я посетил Нерчинск и Иркутск – это новые города в Сибири, построенные для торговли с Китаем. Сделки, как я заметил, проходят успешно, прибыль хорошая. И как-то мы задумались о том, чтобы улучшить вид денег, и царь основал монетный двор, на котором стали чеканить серебряные деньги. Завтра мы туда сходим. И ещё в новую академию – Заиконоспасскую.

– Завтра обязательно прогуляемся по Москве. Мне хочется посмотреть, как обновился один из моих любимых городов.

– Но прежде отдохни, – Лесмьян встал и подошёл к двери. – Спокойной ночи.

– И тебе доброй ночи, – ответил Лучьян и в ту же минуту забылся глубоким сном.

***

Весь следующий день они гуляли по Москве, беседовали, вспоминали былое. А когда вернулись во дворец, Алексей Михайлович напомнил Лесмьяну о предстоявшей поездке к дворянину Матвееву.

– Кто это такой? – спросил после Лучьян.

– Артамон Сергеевич Матвеев – близкий друг царя, – ответил Лесмьян. – Очень благородный человек, верой и правдой служащий ему. Алексей иногда навещает его. Но сегодня он почему-то поздно собрался…

Лучьян остался отдыхать в своих покоях, а Лесмьян поехал с царём к Матвееву. Они прибыли к нему поздно; тот уже не ждал гостей и собирался ужинать со своим семейством. Увидев его растерянность, Алексей Михайлович пошутил:

– Очень хорошо, что стол уже накрыт. Я как раз проголодался и с удовольствием поужинаю вместе с тобой и твоей семьёй.

На ужине, кроме хозяев, их сына и двух гостей, присутствовала молоденькая, красивая девушка, на которую царь с интересом поглядывал: никогда он прежде не видел её в доме Матвеева. И жадно ловил каждое её слово: говорила она мало, но так умно, что каждое слово вызывало у него восхищение.

– Какая у тебя прекрасная дочь… – сказал он Матвееву.

– Это моя воспитанница, – ответил тот. – Её отец жил очень бедно, и мы с супругою взяли Наталью к себе, когда она была маленькой. Вырастили её в большой любви и постарались дать ей хорошее образование.

– Только бы она вышла замуж за хорошего человека… – сказала его жена. – И тогда мы были бы совершенно спокойны за неё.

– И, кажется, она уже в том возрасте, когда ей можно искать жениха, – добавил Матвеев.

– Да, конечно, – кивнул Алексей Михайлович, вставая из-за стола и собираясь ехать домой. – Благодарю вас, дорогие хозяева, за ужин.

Когда они ехали во дворец, царь молча думал о чём-то, потом признался Лесмьяну, что сам решил жениться на девушке, пленившись её красотой, умом и воспитанностью.

На той же неделе Алексей Михайлович вновь приехал к Матвееву и объявил о своём решении. Он устроил смотрины невест, но собрал их только потому, что так было положено: царь уже сделал свой выбор. Наталья удивилась даже тому, что её занесли в их список, а потом узнала, что выбор государя пал на неё… И вскоре состоялась их свадьба.

***

Церковный деятель и писатель, главный воспитатель царских детей Симеон Полоцкий предсказал рождение сына у Алексея Михайловича. Он увидел ночью недалеко от Марса новую звезду, поведал об этом государю и объявил, что через девять месяцев на свет появится мальчик. И предрёк ему огромную славу. Так и случилось. Царица забеременела. Незадолго до нужного срока у неё начались схватки, царь был обеспокоен, но Полоцкий сказал, что всё обойдётся, через два дня родится малыш и его следует назвать Петром. Роды оказались очень трудными, однако закончились благополучно. Наталья Кирилловна произвела на свет здорового крепыша, которого так и нарекли – Петей.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ДЕТСТВО ПЕТРА

Лучьян остался жить при дворе Алексея Михайловича. Увидев в нём умного и справедливого человека, царь сделал его своим приближённым. На глазах старика проходило детство царевича Петра.

Мальчику нравились военные игрушки – солдатики, сабли, пушки, и Лучьян, когда бывал в поездках, непременно доставал для него что-нибудь такое. Или сам мастерил из дерева. Петруша рос проворным, мамки и няньки не могли за ним уследить. Только отвлекутся, как малыша уже и след простыл – убежал играть с мальчишками во двор.

Видя интерес сына к военным занятиям, Алексей Михайлович собрал нескольких его сверстников, повелел изготовить для них маленькое оружие и обучить всему, чему учат солдат. Пётр с удовольствием играл и учился со своими друзьями.

Когда ему было четыре года, отец умер. На престол взошёл его пятнадцатилетний сын Фёдор. Лучьян включился в политическую деятельность, понимая, что молодому царю необходима поддержка. Фёдор болел с детства; он рассказывал старику, как в детстве упал с лошади и по нему проехали сани и с тех пор его мучали боли в груди. Он по многу дней не мог выйти на улицу. Лучьян с другими слугами несли его на носилках на коронацию. Фёдор слышал, как люди перешёптывались, обсуждали слабое здоровье нового государя. И, превозмогая боль, он поднялся с носилок и медленно стал подниматься по ступеням к трону; Лучьян поддерживал его под руку.

Сделавшись государем, Фёдор продолжил дела своего отца и провёл собственные реформы. Каждый день он принимал у себя всех нуждавшихся в его помощи и делал много благих дел: прощал многим казённые подати, обращал в христианство своих подданных-мусульман, выкупал пленников у турок.

В годы его правления в Москве появлялись новые училища, богоугодные дома, больницы, была основана Славяно-греко-латинская академия. Царь любил лошадей и увлекался верховой ездой, и многие вслед за ним стали заводить их.

Но одно событие омрачило спокойное его царствование. Боярин Милославский оклеветал Артамона Матвеева, обвинил в оскорблении иностранного посла, и Фёдор, поверив этому, отправил его в Пустозёрский острог. Лесмьян рассказал об этом случае в письме к брату, который в то время был послом в Китае. «Я навещал Артамона Сергеевича в остроге, – писал он. – Наш друг горевал не о том, что теперь оказался в неволе и бедности, а о том, что больше не может творить добрые дела. Благородный человек!»

***

Петруша рос и креп. При Алексее Михайловиче его воспитывал Лесмьян, а затем к нему приставили дьяка Никиту Моисеевича Зотов, который учил мальчика читать и писать, обучал истории, в особенности отечественной. Он не был так образован, как Лесмьян, и не знал, в отличие от него, иностранных языков, но имел огромный талант в преподавании наук и усердие и знал, как интереснее рассказать ученику ту или иную тему. Слушая его, пятилетний Пётр уже стал понимать, что государю следует знать историю для успешного управления страной и очень полюбил эту науку. Все дивились его большому уму и способностям.

Однажды Лесмьян увидел из окна брата, прибывшего из Китая – тот шёл по двору с каким-то другим стариком. Выйдя им навстречу, он получше разглядел спутника Лучьяна.

– Здравствуй! – приветствовал его брат. – Вот я и вернулся. Ты узнаёшь его? – он кивнул на старика.

Лесмьян стал осматривать его. Сначала не узнал, но затем начал угадывать в его глазах, в чертах его лица что-то знакомое, очень знакомое…

– Это наш с тобой друг Зил! – улыбнулся Лучьян, и все трое крепко обнялись.

Зил сильно болел, в последние годы стал немощным и едва мог ходить. После встречи Лучьян отправился к царю поведать о своём посольстве в Китай, а Лесмьян с Зилом присели поговорить в одной из комнат.

Пётр как раз пришёл к государю, и Лучьян подарил мальчику статуэтку китайского солдата. Среди вещей, которые он привёз, были какие-то листья, и старик объяснил, что это чай. Китайцы заливали их кипятком, давали настояться и пили, чтобы взбодриться. В тот же вечер царь с приближёнными отведали этот напиток и нашли его очень вкусным.

Пётр вслушивался в беседы Фёдора с Лучьяном и боярами.

– Люди из знаменитых родов не хотят служить тем, кто выше их по чину, но чьи предки менее знатны, – говорил царь. – Из-за этого много споров случается. В Разрядном приказе бедным чиновникам приходится разбирать множество их. Причём часто причина такой распри – сущий пустяк. Мои дед и отец пытались устранить этот предрассудок, я же не только продолжу их дело, но и завершу его совсем.

По его приказу из дворца вынесли и сожгли все разрядные книги дворян со сведениями о знаменитости родов. Фёдор объявил боярам и церковным служителям, что с этого момента прежние споры о чинах и службе не дозволяются; вместо разрядных книг дворянам разрешалось иметь их родословные, начатые не ранее царствования Ивана Грозного. Так и уничтожили местничество.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СТРЕЛЕЦКИЙ БУНТ

Фёдор был настолько слабого здоровья, что все понимали: недолго ему осталось жить и царствовать. Да ещё его подкосила смерть супруги Агафьи и маленького сына Ильи… Спустя какое-то время он женился снова, но со второй супругой – Марфой – успел прожить всего два месяца до своей смерти…

Царь был очень привязан к своему младшему брату Петру. Радовался его успехам, восхищался способностями, беспокоился о здоровье мальчика. И, несмотря на то, что брат Иван был ближе к нему по родству, видел наследником престола не его, а Петю.

Фёдор не успел составить завещания, умер скоропостижно. Его оплакивали все в царском доме. Он оставил о себе добрую память. И Лесмьян, утешавший Наталью Кирилловну и Марфу Матвеевну, сетовал на то, что судьба забирает таких молодых людей, а глубокие старики, подобно ему, остаются жить. И понимал, как много сделал бы ещё юноша и сколько радости познал, если бы болезнь не свела его в могилу. На смертном ложе царь лежал бледный, но людям казалось, что он просто спит…

Лучьян не смог присутствовать на погребении Фёдора – он не отходил от постели своего друга Зила, который был болен и доживал последние дни: уже не мог ходить, перестал говорить и даже мыслить, истощал. Бедняга мучился, стонал, водя глазами по сторонам. Перестал узнавать друга, ухаживавшего за ним. Потом лицо его перестало двигаться, побелело, на нём резче выделились скулы. Зил умирал медленно и мучительно…

Он пережил Фёдора на четыре дня и отошёл в мир иной в первый день мая. Лучьян отправился сообщить прискорбную весть Лесмьяну. Тот в своих покоях отдыхал после погребения царя. Узнав о смерти друга, он обнял своего брата и тихо сказал:

– Зил прожил долгую и достойную жизнь. Пусть земля ему будет пухом.

– Это был мой лучший друг, – ответил Лучьян. – Теперь из тех ребят, что учились со мной когда-то в школе никого не осталось в живых… Хорошо, что у меня есть ты, мой брат.

Они вдвоём обмыли тело Зила и приготовили его к погребению. Вечером стали пить вино и вспоминать своего друга.

– В детстве мы виделись с ним каждый день и потом, когда я уехал в другой город, всё равно общались, – рассказал Лучьян. – Конечно, были длительные разлуки из-за моих и его путешествий, но в конце концов судьба вновь нас сводила. И каждая встреча с ним была для меня праздником. Мы понимали и поддерживали друг друга…

– Он был другом всей нашей семьи, – добавил Лесмьян. – Часто навещал нас, когда ты был в дальних странствиях, и спрашивал, может ли чем-то помочь. Хотя сам жил бедно – у него ведь было огромное семейство, и Зил помогал всем своим потомкам.

– Надо бы сообщить на Юпитер о его смерти, – задумался Лучьян. – Может, родственники захотят посетить могилу…

– Когда я прилетел на Землю во время твоего президентства, то спрятал корабль на берегу Азовского моря, – вспомнил Лесмьян. – Можно будет его откопать и, если он не сломался, совершить полёт на Юпитер.

На другой день они похоронили Зила.