Бродить по чужому дому в поисках уборной было неловко, поэтому передвигаться я старалась бесшумно.
В кухне до сих пор горел свет.
Из-за двери доносились обрывки чужого телефонного разговора:
– Твоя ко мне заявилась, прикинь. Сама в шоке.
Я замерла, не смея дышать. Первая мысль, которая меня посетила, – подслушивать нехорошо. Вторая – Лидка позвонила Олегу. Зачем?
А может, вовсе не с Олегом она разговаривает? Не меня обсуждает со своим невидимым собеседником? С чего я решила, что речь обо мне? Мало ли кто заявился к Лидке сегодня днем.
Не параной, Надя.
Я осторожно выдохнула, но так и не осмелилась обнаружить свое присутствие. Замерла, как дура, посреди коридора и смотрела на приоткрытую дверь, из-за которой сочился свет. За белым матовым стеклом мелькала темная фигура моей подруги.
Лидка зашептала опять:
– Нет, не закатила скандал. Ты же ей не сказал о нас. Походу, она даже не догадывается. А ты прям взял и выставил ее на улицу?
Подруженька, теперь уже явно бывшая, захихикала:
– Я думала, она сама гордо свалила, этакая оскорбленная добродетель, а оказывается, это ты ее погнал.
Кровь бросилась в лицо. Щеки запылали.
Он с Лидкой? Мой муж и моя подруга?
– Во прикол.
Какой мерзкий у нее голос! И тон такой глумливый, аж тошно.
– Чего ржу? Да вспоминаю, как твоя дура учила меня семейной жизни. Лекции пересказывала этого своего гуру. Что за лекции? Да на тему: «Как удержать мужа». И всегда смотрела с таким гадким превосходством, что хотелось спустить ее с небес на землю.
Судорожно вздохнув, я зажала ладонью рот.
– Умничала постоянно. Эти ее вечные: «Олежеку со мной так хорошо, поэтому он даже не смотрит на других женщин». А я слушала, кивала и вспоминала, как мы с тобой несколько часов назад трахались. Во Надька, умора.
Новая волна рыданий рвалась наружу.
Бежать! Бежать отсюда скорее! Прочь из этого гадюшника. Подальше от мерзких предателей. Как они могли? И какой же я была идиоткой! Наивной. Самодовольной. Слепой. А эти двое… потешались надо мной за глаза.
Ладно Лидка, но Олег!
Что плохого я ему сделала! Старалась, угождала, в рот заглядывала, как учил шарлатан-Джахма! Пыталась быть самой лучшей – и вот результат.
В этот раз всхлип вышел таким громким, что темная фигура за матовым стеклом замерла, а потом начала приближаться. Дверь медленно открывалась, клин света на полу рос, а я все стояла в полумраке коридора каменным изваянием и не могла пошевелиться. Только зажимала руками рот.
– Слышала, значит, – сказала Лидка и посмотрела на меня холодно и с насмешкой. Снисходительно так посмотрела. Свысока. Как я когда-то смотрела на нее, разведенную и униженную изменой. – А ведь, знаешь, все началось со спортивного интереса. Ты всегда так хвасталась верностью своего Олеженьки, что мне захотелось проверить его на вшивость.
Я покачала головой. Меня будто ножом ударили. Будто били им снова и снова. Раз за разом. Безжалостно. В сердце.
Как они могли, эти двое?
– Злилась я на тебя очень. Ты же мне на больное место своим семейным счастьем давила. Тыкала им постоянно в глаза. Крутила, как сочным бифштексом, перед голодным ртом. Чего теперь плачешь?
Плачу? Да, плачу.
Слезы широкими дорожками катились из глаз и оседали в уголках губ солью.
За что?
Силы вернулись. Оцепенение схлынуло. Чувство обиды и жалости к себе сменилось гневом. Развернувшись, я кинулась к своему чемодану.
Одеться – и на улицу. Ни минуты здесь я больше не выдержу.
Лидка последовала за мной в гостиную:
– Ну и куда ты? Два часа ночи. Хочешь, чтобы тебя где-нибудь в подворотне изнасиловали и убили?
Трясущимися руками я натянула джинсы и взялась за свитер.
– Останься. Утром уйдешь, – она попыталась отобрать у меня чемодан, и в эту секунду внезапное воспоминание прошило, как разряд молнии.
Я успела пересечь половину коридора, как вдруг резко остановилась и выпустила сумку из рук.
Олег сказал, что его любовница ждет ребенка.
– Ты беременна?
Сердце сжалось. Болезненно заныло под ребрами.
Я стояла к Лидке спиной, но видела ее отражение в зеркале шкафа-купе. В ответ на мой вопрос глаза бывшей подруженьки округлились, брови поползли вверх, затем удивленное выражение на лице сменилось хитрым.
– Забеременею, – губы тронула кривая ухмылка. – Дай время, и все будет. Без обид, подруга. Мужики с зарплатой двести тысяч на дороге не валяются. Ты одна, а у меня ребенок. Мне о его судьбе думать надо.
Солгала, значит, ему про залет.
После слов Лидки я, наверное, должна была почувствовать, как нож предательства проворачивается в свежей ране, но нет. В душе темной грязной волной всколыхнулось что-то похожее на злорадство.
Какие же мужики все-таки дураки!
Не нравилось быть для жены богом – станешь для любовницы кошельком на ножках.
Теперь вместо вкусных ужинов черпай полной ложкой чужое вранье. Приятного аппетита, Олеженька, не подавись.
– Знаешь, – сказала я, прежде чем уйти, и высоко вздернула подбородок. – Думаю, Олег тебя заслужил. Мне даже мстить ему не надо. Он сам себя наказал.
А теперь на лестничную клетку и в лифт. На улицу. В холодную февральскую ночь.
На этой неделе, как назло, ударили сильные морозы, мело каждый день. Коммунальные службы чистили дороги, а их заносило опять, поэтому сейчас я брела по колено в снегу и с трудом тащила за собой полупустой чемодан на бесполезных колесиках.
Слезы высохли, впереди лежала черная неизвестность, но последний разговор с Лидкой каким-то странным образом вернул мне душевное равновесие. Я поняла, что справлюсь: и работу найду, и мужчину достойного встречу, и все у меня наладится. Главное, пережить эту ночь. Эту темную морозную ночь, когда некуда податься.
Устав идти, я остановилась у запорошенной снегом лавочки и вытащила телефон. Надо написать сестре. Пусть переведет мне деньги на первое время.
А что, если взять и уехать к ней? А вот возьму, все брошу и рвану к Верке. Тем более бросать-то особо нечего. Ничего-то у меня своего и нет, кроме этого старенького чемодана с заедающей выдвижной ручкой.
Начинать жизнь с чистого листа можно в какой угодно стране.
Воодушевленная, я спрятала телефон обратно в сумку и пошла дальше. Снег скрипел под ногами, лицо щипало от мороза, улицы были пугающе пустынны. Спальный район, маленький городок, ночью жизнь здесь словно замирала.
Темно, даже жутко. Окна домов не горели, а в свете редких фонарей было видно, как ветер носит в воздухе снежную крупу.
Проходя мимо одного из таких тусклых фонарей, я заметила мужчину, идущего следом за мной. Сначала сквозь вой метели услышала позади скрип шагов, затем обернулась и…
О, Господи…
Знаете, а это, оказывается, страшно – ночью на безлюдной улице обнаружить за спиной темную мужскую фигуру. В голове сразу всплыли слова Лидки: «Хочешь, чтобы тебя где-нибудь в подворотне изнасиловали и убили?»
Ругая себя за панику, я все же пошла быстрее.
Мужчина тоже ускорил шаг!
Теперь не осталось сомнений. Он шел за мной! Он меня преследовал. Незнакомец на глухой, пустынной улице.
Все внутри сжалось от ужаса.
Я побежала.
Мужчина побежал тоже.
Дыхания не хватало. Сердце выпрыгивало из груди, просто разрывалось от бега.
За мной гнался маньяк! Или насильник. Или просто бандит. Какая разница! Он за мной бежал, а значит, хотел со мной что-то сделать. Что-то нехорошее.
От ужаса я припустила еще быстрее.
Дура! Надо было остаться у Лидки до утра. Обида не обида, а жизнь важнее. Всегда в первую очередь надо думать о собственной безопасности.
Ноги начали разъезжаться: под снегом оказался пятачок льда – и я замахала руками, чтобы не упасть.
Скорее, скорее!
Вон к тому шоссе, по которому носятся машины. Там меня не тронут: слишком много свидетелей и можно позвать на помощь.
Под ногами снова был твердый, утоптанный снег, и я рванула вперед, бросив чемодан, который меня тормозил. В просвете между домами угадывался кусочек освещенной дороги, слышался гул движения машин.
Маньяк за спиной что-то закричал, но его слова утонули в шуме метели.
Потная, растрепанная, я со всех ног бежала к своему спасению. Ветер бросал в лицо колючие снежинки. Снег оседал на ресницах, летел в глаза. Приходилось все время щуриться.
Маньяк приближался. Я чувствовала, что расстояние между нами сокращается, но и до шоссе оставалось совсем чуть-чуть.
Еще немного, поднажми!
– Девушка, стойте! Чемодан!
Ветер выл. Вьюга усиливалась и в конце концов окончательно меня ослепила.
Перед мысленным взором замелькали кадры из документального фильма про серийного маньяка, который мы недавно смотрели с Олегом. Что этот подонок творил со своими жертвами! Жуть!
Это не могло случиться со мной! Только не со мной.
Муж изменил и бросил, подруга предала. Для полного счастья не хватало быть изнасилованной и убитой. Нет! Я не дамся! Я ведь жизнь новую собиралась начать, к сестре уехать.
С чувством облегчения я выбежала на широкую четырехполосную дорогу и принялась размахивать руками:
– Спасите!
Стоило приоткрыть глаза, и их тут же залепили летящие в лицо хлопья снега. Крупные, холодные, острые. Волосы выбились из-под шапки и мешали обзору.
– Спасите!
Объезжая меня, водители недовольно сигналили. Кто-то высунулся из окна и закричал: «Идиотка!»
А мне было страшно. Так страшно! Сердце бешено колотилось о ребра.
Сквозь таявший на ресницах снег я увидела темный силуэт мужчины под деревьями на обочине и инстинктивно попятилась от угрозы.
Рев двигателя. Визг тормозов. Хоровод снежинок в свете приближающихся фар. Очертания большой машины.
Удар и мрак.
* * *
– Ваше Высочество? Ваше высочество, что с вами? Очнитесь.
Я моргнула, и увидела перед собой странное серокожее существо с янтарными глазами и ушами такими длинными, что их острые кончики вызывающе торчали из пышной белой шевелюры.
– А? – промямлила я, еще раз моргнув.
– Хвала Лайдан! Я так перепугалась, Ваше Высочество! Вы словно заснули с открытыми глазами и не отзывались минут десять.
Я приподняла брови, таращась на свою собеседницу.
Где я? Кто это? Что происходит?
– Пора на дуэль.
