– Ты можешь звать меня Муссолини, – расхохотался тот.
– Ну, раз тебе все равно, то я сама выберу тебе имя, – скривила лицо Кристина в ехидной улыбке. Были во внешности этого мужчине прямые доказательства его принадлежности к мусульманскому миру: темные брови, длинные черные ресницы, украшающие ярко-карие выразительные глаза, золотистая кожа и неизменный восточный шарм. – Итак, на время моего заточения именую тебя Али.
– Нет, дорогая, так не пойдет, – воспротивился мужчина, уловив в ее речи насмешку над великим пророком Мухаммедом, и сделал еще один глоток виски. Опять нарушение важного правила, но ранее выпитый алкоголь слегка ослабил вину. – Амир.
– Не уверена, что это твое настоящее имя, – устало заметила Кристина, накалывая листья салата на вилку. – Но так сойдет. Если уж на два дня мы тут заперты, то будем веселиться. Надеюсь, в этом доме найдется еще бутылка.
– Я не развлекать тебя сюда привез.
Мужчина сел за стол напротив объекта и исподлобья посмотрел на очаровательное создание.
– Да-а-а? – потянула Кристина вопрос. – Молчать собрался? Или просто тенью будешь ходить по старинному замку?
– В тебе говорит алкоголь, – заметил он, указывая в ее сторону вилкой. – Завтра вновь появится прагматичная Кристина с неиссякаемой авторитарной уверенностью в том, что она не нуждается в людях и заботе о ней.
– Значит, так зафиксировано в досье обо мне? – Он ничего не ответил. – Может, есть что-то, что обо мне не известно? Например, детство у нее было безоблачным, но неблагодарный ребенок не оценил то, что имел. Или вот, послушай: «Мужчины для нее ничего не значат, потому что все до единого напоминают ей отца». Парадокс, правда?
Кристина вышла из-за стола, испортив себе напоминанием об отце настроение, но, запнувшись о ножку стула, шлепнулась на пол всем телом. Падение отрезвляюще подействовало на нее, по крайней мере вернуло здравый смысл. В необузданном желании согреться она руководствовалась только одним чувством – не заболеть, но отчего-то напрочь забыла, что алкоголь способен лишать разума, позволит ей нести чушь, вроде той, которую она только что выдала. Она безрадостно подняла глаза на человека перед собой, который должен был помочь ей подняться, если он был джентльменом, но тот не двинул ни единым мускулом. Кристина робко опустила глаза и, опираясь на руки, медленно поднялась на ноги. Ватное тело плохо слушалось ее, шатая из стороны в сторону, пока не нашло ближайшее подходящее место, чтобы раствориться в спокойствии и восстановиться. С закрытыми глазами Кристина нащупала плед и небрежно накинула его на ноги. И минуты не прошло, как провалилась в забытье.
Дождавшись, когда объект погрузится в глубокий сон, молодой человек накрыл свернувшееся в комок тело Кристины вторым одеялом. Он бросил небрежный взгляд на ее спокойное лицо и покачал головой. Силой воли мужчина отошел от спящей девушки и присел возле огня, еще долго наблюдая за его искорками.
– Это будут сложные два дня, – проговорил он в пустоту, выдувая остатки желания наблюдать за Кристиной.
Глава 2. Особенное место
Первый день действительно выдался сложным для строптивой девушки, не принимающей жизнь взаперти, и вольнолюбивого мужчины, выполняющего задание, к исходу которого, как оказалось, он был не готов. Они провели в молчании утренние часы. Кристина ходила из угла в угол, стояла у камина, выбегала на улицу, читала книгу и смотрела в окно пустым взглядом. Никогда прежде утро не казалось ей таким долгим и напряженным. Эти четыре стены, выкрашенные в разные оттенки зеленого цвета, полностью взрывали ее мозг. И лишь чуть погодя в голове у Кристины появилась идея, способствующая развитию в ней таланта самосовершенствоваться. Она взяла со стола большую тарелку и ложку, многозначительно посмотрела на второго заключенного в этом замке, спокойно читающего книгу, и вышла на улицу.
Ветер ударил в лицо прямо с порога – такой колючий и беспощадный, словно специально загонял ее обратно в дом к молчаливому соседу. Кристина откинула слегка спутавшиеся темные длинные волосы, ощущая колкость на лице от кристалликов льда, падающих с неба. Она выпрямилась в полный рост и задрала голову вверх, вдыхая смесь зыбкого запаха ила и морозной свежести. Щеки тут же покрылись румянцем, а глаза – заблестели. Что это за погода зимой? То ли снег, то ли лед падает с неба. Действительно, ей казался странным такой перепад температур и погодных явлений. Ведь она выходила час назад на улицу, подмечая, что наконец солнце осветило Ирландию. И вот теперь срывается настоящая зима. Наверное, еще через час настанет лето или закружит метель. Эта мысль ее позабавила, точно маленькое дитя. И где-то в подсознании проснулись давно забытые воспоминания о России, сибирских просторах и широченных полях, где когда-то Кристина с родителями беззаботно каталась с горок на ледянке и была неповторимо счастлива. С тех пор минуло столько лет, что, кажется, будто это не было прошлым Кристины – какой-то незнакомой ей девочки, которая безоговорочно доверяла отцу и улыбалась матери. С усмешкой на лице Кристина зачерпнула ложкой песок и наполнила им блюдо до краев. Она и не заметила, как тарелка оказалась полной, думая о тех днях, о которых она редко вспоминала и которые похоронила, исчезнув из жизни родителей однажды.
Колкие льдинки продолжали стучать о ладони, сковывая пальцы и тая на горячей коже. От холода движения были уже не такими уверенными, да и ноги непослушно двигались в сторону двери. Кристина не выдержала пронизывающего ветра и рьяной стужи, почти вбегая в теплое помещение. Дрожащие руки несли перед собой блюдо с песком. И вид у нее был такой забавный, отчего читающий парень опустил книгу. Кристина покосилась в его сторону и довольно улыбнулась сама себе. Она села по-турецки перед камином и поставила блюдо рядом с огнем. Ей необходимо было просушить песок, чтобы после рисовать картины на стекле. Но для начала, конечно, согреть руки.
Примерно четверть часа Кристина занималась подготовкой: сыпала из руки в руку песчинки, пропустила их через сито, высушила, затем отыскала в углу за диваном квадратное стекло, удобно устроилась и занялась делом, которое приносило покой.
Удивленный человек наблюдал за объектом с определенным трепетом. Ему и в голову не приходило, откуда у девушки такие навыки. Сначала он искоса подглядывал, затем взыграл интерес, но апогеем стал тот факт, когда он краем глаза увидел в ее руках шедевр, притягивающий взор и манящий всматриваться в произведение искусства, полностью растворяясь в картинке. Первой его мыслью было: «Подарить ей несколько гектаров песчаных пустынь», но ее талант ценился дороже столь скудного дара. Да и зачем ей столько песка? Когда к ее ногам кладут особняки и целые города. Он смотрел на нее какими-то странными глазами, замечая в ней то, что было глубоко от всех скрыто. Ведь ни один человек не видел Кристину такой хрупкой и беззаботной. Она водила пальцем по песку на стекле, оставляя следы, сменяя картинку за картинкой, и, казалось, не замечала никого вокруг. Мужчина встал рядом и сверху смотрел на грациозные движения, словно пытался запомнить каждую деталь, которую она оставляла на панно.
– Что происходит во внешнем мире? – неожиданно просто прозвучал вопрос.
Взгляд ее безотрывно следовал за пальцами. Кристина была в гармонии с собой. И ничто на всем белом свете не могло ее оторвать от любимого дела. Наверное, стоит добавить, что прошло много лет с тех пор, как девушка не брала в руки песок. Этот талант также остался в том прошлом, о котором Кристина не хотела вспоминать.
– Паника, – короткий дал ответ мужчина, водя взглядом за движением ее пальцев.
– Хм, неужели вы думаете, что киберреволюция, или как вы ее называете между собой, изменит общество, мышление народа, специфику и смысл жизни?
– Какие глупости! – возмутился темноволосый парень, нависающий над ней. – Стоило попробовать лишить власти основного преимущества и посмотреть на их реакцию, чтобы понять, насколько они не готовы управлять своими странами.
Мужчина резко оторвал взгляд от рук Кристины и вернулся в кресло, в котором до этого читал книгу, но глаза его по-прежнему безвольно тянулись к линиям на стекле. И он ничего не мог поделать с желанием наблюдать, как Кристина голову льва ухищряется трансформировать в слона, а слона – в крокодила, а крокодила – в джунгли с рекой, всего нескольким штрихами.
– Вы так уверены, что мелкие пакости нарушат работу системы, выстраиваемой годами? Постой, – вдруг задумалась Кристина и задрала голову вверх. – Вы же не разорили государственную казну? Не убили же вы завуалированным вирусом целую банковскую систему?
– Кристина, двигатель запущен, – произнес слова мужчина, которые заставили ее отложить панно в сторону и задумчиво посмотреть на человека, позволившего себе произнести угрозу вслух. – Власть потеряла контроль. Грядут большие перемены в существовании людей и идейном правлении.
Он посмотрел в ее глаза и увидел там мерцающий огонек надежды. Губы ее сложились в тонкую полоску, а темные длинные волосы отливали красным оттенком в блеске света, струящегося от камина. Кристина была настолько прекрасна, насколько устрашающе опасна. Обезоруженный мужчина осознавал коварство женского обольщения, признавал ее мощь и силу, боялся потеряться среди бушующей жажды в собственном теле. При всей его непоколебимости жестокого нрава и бесчувственности, к которой его приучали с самого детства, он не мог не прислушаться к водовороту ощущений внутри, который медленно засасывал его, и чувствовал, что власть над его сердцем и разумом начинает переходить в чужие руки – ее руки. Андрей согласился отправить его как человека, которому он доверяет, чтобы предотвратить вмешательство Кристины, не позволить ей повлиять на ход событий и, наконец, сохранить ей жизнь, а не беспамятно влюбиться. Эта странная слабость в мышцах одновременно вызывала в нем стыд, но также возвышала его. Неужели два таких противоположных чувства могут сосуществовать вместе, жить по соседству и не причинять вред друг другу? Как странно и одновременно прекрасно!
Он украдкой любовался ее зелеными глазами и чарующим изгибом шеи. Какой она была обольстительной, когда напрягала жилку на ней. Он уже знал, что только по этой маленькой мелочи можно было определить, что она удивилась. Его интересовало, с каким чувством она смотрит на огонь или читает книгу, а как заманчиво она морщит нос, когда смачивает слюной палец и переворачивает страницу. Но особенно ему не терпелось узнать, какие мысли ее одолевают, когда она водит пальцем по песку, оставляя прекрасные следы своего прикосновения в виде рисунков. Наверное, он глупец, раз ему хотелось улыбаться ей открыто. Ведь он не имел даже малюсенького права назвать ей свое настоящее имя.
Кристина словно специально провела рукой по контуру своей щеки, не подозревая, какую бурю ощущений в душе мужчины вызвала своим невинным жестом. Он застыл в немом изумлении, не в силах оторвать от этого ангела взгляда, может, даже не от нее, а от мыслей о ней. Не понял он и то, когда девушка села на краешек кресла возле него и щелкнула перед ним пальцами, призывая своим жестом вернуться в реальность, но все его внимание и так было приковано только к этой особе. Она уже сейчас держала его на цепи, с которой ему будет не сорваться. И это был тот единственный довод, который манил его нарушить священные правила. Либо напиться и забыться, либо не справится с поставленной задачей. И он выбрал.
Ошеломленный мужчина вдруг вскочил с места, точно его ошпарили кипятком, и кинулся наутек из помещения. По пути он достал из шкафа еще одну бутылку виски и начал бесконтрольно заливать жидкость себе в желудок, но не смог опьянеть даже после того, как опустошил тару. Свежий воздух не помогал унять мысли о Кристине и укротить жадное желание смотреть на эту женщину, как позволено любому другому мужчине, не говоря уже о том, чтобы касаться ее. Заливая обиду и размышляя над сложившейся ситуацией, он затруднялся определить, сколько времени так просидел на каменисто-песчаном пляже, пока не ощутил, как чьи-то руки – ее руки – накинули плед на его плечи. Кристина встала перед ним, возвышаясь. Такая красивая и такая недоступная. Она протянула ему ладонь, которой он коснулся, и повлекла за собой в дом, а он не сопротивлялся, не мог, только смотрел завороженно на восхитительные очертания ее скул, на разрез глаз и приятную улыбку. Казалось, вся жизнь была сосредоточена в одном моменте. Мужчина забыл о том, кто она такая, зачем он находится на этом острове, он даже не помнил цели их прибытия в Ирландию. Кристина посадила его на диван и глазами указала на подушку. Напряжение еще больше увеличилось, когда она легла рядом и осторожно положила голову ему на грудь, слыша, как безудержно стучит его сердце. Ее шелковая белая кожа струилась под его рукой, призывая за собой мурашки во всем теле. Его пальцы коснулись шеи и волос Кристины, оставляя на ее теле невидимые следы, пронзающие, как разряды. После он уже не мог не мечтать о большем.
Кристина неожиданно села и, повернув голову, посмотрела на мужчину, который был рядом. Глаза его неестественно сияли от алкоголя в свете огня в камине. Странное чувство – избавиться от одиночества – запустило свои корни в ее сознание. «А почему бы и нет!» – подумала она, когда уловила в его движениях страстное желание обладать ею, но тут же отскочила к камину от одной только мысли.
Действие его было столь же неразумным, уже не поддающимся логике – то, чем правит страсть, как и его желания в отношении этой девушки. Но вопреки голосу разума, настойчиво запрещавшему прикасаться к объекту и требующему немедленно остановиться, он подошел к Кристине сзади и, закинув руку на шею, повернул ее лицом к себе. Она тяжело дышала, впиваясь в него взглядом. Он не понял, была ли мольба в ее глазах или просьба, но знал, что пути обратного не будет. Губы его несмело коснулись ее рта, откуда вырвался легкий стон. Он стальной хваткой держал в объятиях Кристину, запуская под свитер свои руки. Она не противилась и подчинялась, лишь провела кончиком носа по его шее и укусила легонько за ухо. Он застонал от удовольствия и наслаждался теми ощущениями, которые ему были запрещены в отношении этой девушки. Дальше только в ад, но, похоже, он был готов отправиться в пекло, только бы позволить себе ее касаться. Он забыл об обещаниях, планах, стратегиях и необходимых действиях, он даже не помнил, как звучит его собственное имя. Эти губы отвечали ему взаимностью, целовали его грудь и выдыхали горячий воздух прямо на его кожу. Ласки ее возбуждали в нем плотские желания, пока он не сорвал с нее одежду и не прислонил лицом к стене. Он чувствовал ее всем телом, задыхаясь от собственных эмоций, целовал ее спину и оттягивал за волосы. Это наслаждение было иным, более глубоким и одновременно ядовитым. Он был отравлен ею и, к сожалению, понимал, что противоядия на этот раз не будет. От этой мысли он хотел ее еще сильнее и более страстно. Ее тело было только его, поэтому он брал его тогда, когда ему хотелось, и столько раз, насколько хватило его сил.
Кристина засыпала на его руке с легкой улыбкой на лице от бессилия и полученного ею наслаждения. В ее жизни редко бывали мужчины, потому что на них никогда не было времени, да и не так просто было завладеть ее вниманием, особенно после того, как отец настойчиво навязывал ей подобранных им женихов и ухажеров. Следствием явилось то, что для Кристины существовали только работа, цифры и законы. Ни о каких чувствах девушка не помышляла и бежала от любой душевной близости, не оглядываясь. И тут она ухватилась за шанс, раз уж мужчина этот был вполне привлекателен внешне, весьма сексуален. Хотя Кристине пришлось признать тот факт, что к этому человеку ее все-таки что-то тянуло. Иначе зачем бы она вышла за ним на улицу и вернула в дом? Конечно, она действовала исключительно из хороших побуждений, проявляя заботу о незнакомце. Но было в ее поведении нечто иное, новое и неизведанное. Тогда, стоя у камина, она верила, что больше им не суждено встретиться во внешнем мире, а значит, нет надобности в объяснениях, которые от нее требовали другие особи мужского пола и с которыми ей всего лишь хотелось утолить физический голод. Незнакомцу придется уйти из ее жизни, как бы хорошо им не было вместе. Ведь она всего лишь задание, доставшееся ему по случайности. Но отчего-то эти мысли ранили ее глубже, чем следовало ожидать.
Он целовал ее в губы утром и принимал с ней душ, шаловливо делая ей юбку из пены. Она же хохотала, смотря на его заискивающие глаза, когда он одевал ее в странные пушистые наряды, взбивая гель для душа. Эти невинные игры явно нравились и одному, и другому. И непонятно, кто из них был счастливее в это мгновение. Его поцелуи горели на губах, соблазнительно затягивая в страстное желание обладать друг другом снова и снова. Мокрую, в пене, он отнес Кристину на диван и делал с ней то, что до этого не делал ни один мужчина, пока не наступило то злосчастное утро, когда должен был приплыть катер и разрушить сказочный мир временного счастья.
Тело ее ломило от избытка удовольствия и усталости. Засыпая в ночи на его груди, Кристина держала его за руку и размышляла о том, что скажет ему завтра перед их расставанием, но колкая мысль обожгла сердце: она ничего не знает об этом человеке, а значит, и говорить будет незачем. Они разойдутся как в море корабли, возвращаясь каждый в свой выстроенный ранее мир, и эти два дня померкнут в ее сознании в пучине работы и лихорадочного поиска виновников крушения государственной системы. Кристине неминуемо требовалось верить в ложь, будто незнакомец был подставным лицом, обманутым людьми с деньгами и властью. Он так и не назвал ей своего настоящего имени… Значит ли это, что она была игрушкой для него на эти два дня? Конечно, она сама позволила стать утешительным призом, чтобы скрасить их пребывание в холодной Ирландии. Стоило признать, что этот мужчина знал ее так, как не знал ни один человек на целой планете, даже ее родители. Он владел не только информацией о ней, но и тем личным, что нельзя было ему отдавать, – ее телом и мыслями.
«Это будет самый ужасный день», – подумал мужчина, открывая глаза.
Утренний свет уже влетел в комнату и наполнил собой помещение. Кристина еще спала в объятиях незнакомца, когда он губами коснулся ее волос и прошептал:
– Я бы отдал все на свете, только бы знать, что ты не возненавидишь меня, когда узнаешь, кто я.
Мужчина смотрел на нее спящую, не отрывая карих глаз, будто пытался запомнить каждую черточку на ее лице и теле, мирился с тем, что вынужден отпустить ее, сжимал кулаки, когда вспоминал лица мужчин с фотокарточек, которые жадно охотились за вниманием Кристины, за ее склонность и сердце. Свое он отдал без боя, точно преданный солдат своему генералу. Он невозможно ревновал к тем, кто когда-либо касался ее тела. И даже тот факт, что встречи с теми мужчинами ничего для нее не значили, усугублял ситуацию возможности того, что выбор ее падет на него. Бесконечный поток мыслей мучил его, будоражил разум, издевался над ним. Это вырывалось из груди отчаяние. Ему никогда не позволят быть вместе с Кристиной.
Его поцелуй в щеку разбудил ее. Сонная Кристина улыбнулась, не отрывая от него радостных глаз.
– Должна признать, вынужденные выходные я провела восхитительно. Не так плохо время от времени быть отрезанной от всего мира с мужчиной в кровати. Надеюсь, тебе тоже не было скучно.
– Нет, – сорвался с губ его ответ, а в глазах появился страх, граничащий с ужасом.
Он хотел ей шепнуть на ухо о том, какого труда ему стоит отпустить ее, но погасил в себе желание, не раскрыв рта. Они еще не расстались, а в груди его уже появилась бездонная пустота. Ему казалось странным, что через несколько часов ему будет не дотянуться до запаха ее кожи, до струящихся вдоль шеи и спины волос, не почувствовать жар ее губ и страсть тела, не услышать столь дорогой сердцу голос; он не сможет увидеть ее озаренное жаждой лицо, когда она будет из кожи вон лезть в Цюрихе, чтобы вычислить их следующий шаг. Вскоре он потеряет нечто важное – аромат ее плоти, который исчезнет вслед за обладателем, а в его распоряжении останутся только воспоминания о ней, как о ком-то недосягаемом и неприкасаемом. И лишь мысли о прекрасно-мучительных мгновениях будут сохранять связь и помогать ему засыпать долгими ночами вдали от нее, находясь за тысячи километров.
Катер пришел вовремя. Ирландское небо было затянуто длинным беспросветным серым пластом, оттеняя остров и обрекая его находиться в ощущении постоянной беспроглядной тьмы.
Оба любовника молча вышли из замка и остановились на пороге. Кажется, ни один, ни другой не хотел покидать уютное гнездышко. Кристина было раскрыла рот, чтобы произнести то, что следовало оставить при себе, – и с этой мыслью повернулась, чтобы уйти к катеру, ощущая, как нежно берут ее за руку и сплетают их пальцы между собой. Мужчина поднял Кристину на руки, не получив одобрение, и понес на пристань.
– На таких каблуках ты до вечера не доберешься до берега, – попытался он оправдаться.
– Наверное, я могу себе это позволить, учитывая то, что между нами произошло, – довольно ответила Кристина. Глаза его тоже улыбались, но почему-то Кристина замечала в них нотку отчаяния.
Он покидал ее с тяжелым сердцем, а она не понимала, почему внутри сдавливает грудь невидимый обруч. Это последнее мгновение приносило удовлетворение обоим. Ему не хотелось, но он опустил Кристину на землю и сказал то, что будет мучить его и сегодня, и завтра, и даже через месяц:
– Когда в следующий раз увидишь меня, сделай вид, что мы не знакомы.
– Конечно, – согласилась Кристина, выпивая глоток яда, приготовленный ее любовником. – Я ведь, по сути, не знаю, кто ты и как тебя зовут, – с усмешкой добавила она. – Ты можешь быть спокоен до тех пор, пока не будет доказательств твоих деяний. А уж я попытаюсь их найти.
– Ты обязательно найдешь, – уверенно прозвучал ответ. – И тебе не понравится то, что ты узнаешь. Но я хочу, чтобы ты знала: ты особенный человек. Подобных тебе не существует.
Кристина молча села в катер, укутываясь в плед, который сохранил в себе запах их тел, опьяняя ее своим ароматом. Она смотрела на него своим прозорливым взглядом до самой пристани в Дублине, будто читала очередной отчет. Глаза ее неестественно сияли тем тусклым утром, а сердце дрожало.
В аэропорту молодой человек вернул Кристине телефон, на который посыпались множественные сообщения и оповещения о пропущенных вызовах после того, как Кристина нажала кнопку «Включить».
– До свидания, Кристина, – сказал он жестким голосом, удерживая зверя внутри, что разрывал его плоть на части.
– Всего хорошего, господин неизвестный, – попрощалась Кристина, не замечая на его лице никакой эмоции. Она хотела, чтобы он обернулся, и смотрела ему вслед, но он стремительно зашагал прочь и слился с толпой.
***
Кристина вернулась в Цюрих в понедельник утром. Ее вызвали в кабинет директора для участия в совещании, на котором руководители разных отделов бюро излагали факты в отношении потери информации во всех действующих базах хранения и в центрах обработки данных, а также докладывали о возможных перебоях в работе системы внутреннего контроля. Каждому руководителю были выданы инструкции, по которым они обязаны были четко подготовить отчеты к утру среды о размере ущерба и внести предложения по борьбе с дальнейшей утечкой информации. В докладах обязательно должны быть отражены корректные цифры и показатели, а также видимые потери и экономический прогноз с учетом понесенных убытков для страны. Сотрудникам, не имеющим особый уровень секретности, следовало провести анализ информации валютного рынка и параметров ценных бумаг, находящихся в открытом доступе.
Должность Кристины не позволяла ей ошибаться или упускать весьма важные детали, поэтому она провела два дня за монитором компьютера и на телефоне. Получив разрешение на доступ к федеральному бюджету и банковским счетам, Кристина внимательно всматривалась в цифры, делала таблицы и рисовала графики. Швейцария потеряла налоговую базу целиком без возможности восстановления данных. Чуть позже ей доложили, что и другие страны лишились своих программ, контролирующих налоговую систему. Если с налогами восстановление не требовало сиюминутного вмешательства, то финансовый поток давал повод к волнению. Ей очень не нравилось то, что сотворили хакеры: они перетасовали все банковские счета, как юридических, так и физических лиц, синхронизировали эти счета в единый межбанковский государственный счет. После их умелого вмешательства в финансовую систему нельзя было понять, похищены ли были деньги банков или из федерального бюджета.
Второй неоспоримо важный вопрос, который встанет на повестке дня, – кредиты, займы и лизинг. Тысячи системных администраторов по крупицам собирали счета и восстанавливали их историю. Не хватало ни рабочей силы, ни времени. Была надежда на резервную копию программного обеспечения на главном сервере в центре обработки данных, но и до нее хакеры сумели добраться, уничтожив с помощью вируса большую часть данных. С оставшейся нетронутой веткой информации работали лучшие специалисты, распоряжаясь крупными деньгами без согласования верховных руководителей. Последствия казались слишком масштабными, даже в условиях развитого государства в экономическом и финансовом плане, потому что удар пришелся на цифровые технологии. А кто мы в современном мире без программного обеспечения и компьютера? Мы живем внутри собственного кокона в виде коробочки, перестали общаться друг с другом и не видим ничего дальше своего носа.
Во вторник вечером Кристина сидела в гостиной своих апартаментов и смотрела на дорогую подделку картины Сальвадора Дали «Постоянство памяти». Она странно склоняла голову, потом выравнивала ее. Ей казалось, что на этой картине изображен современный мир, постепенно тающий и стекающий вниз. Нет, это было не безразличие, в ней говорили бесконечное разочарование и усталость. Акт частичного уничтожения системы удался, потому что люди доверились машине, а не собственному разуму. И в итоге получили по заслугам.
Глава 3. Неизбежность
На заседании Белого дома в Вашингтоне в понедельник министром финансов были озвучены примерная многомиллиардная цифра понесенных государством убытков и более или менее приблизительный бюджет, который потребуется для восстановления поврежденных посредством кибератак и множественных вирусов серверов, систем и баз США, хранящих информацию в центрах обработки данных.
В финансовой сфере, как в первостепенном и наиболее пострадавшем секторе экономики государства, был разработан и утвержден план запуска банковских операций для начала движения валюты с помощью виртуальных карт на выдачу минимального пособия на проживание каждому идентифицированному по паспорту гражданину. Министерство по своевременной ликвидации террористической деятельности признало тот факт, что страна оказалась не подготовленной к мощному удару по цифровым системам, и заявило о потере контроля над ситуацией в связи с отсутствием любой возможности вычислить тот злосчастный сервер или серверы, с которых были произведены действия, именуемые в дальнейшем кибератаками. Главы штатов объявили об исчезновении почти половины выделенного им федерального бюджета, вынося на совет предположение, что средства были перенаправлены на офшорные счета, которые в дальнейшем отследить не представлялось возможным. Тем не менее на следующий день министром финансов было доложено как президенту, так и прессе, что средства остались внутри казны штатов и банков.
Министр по развитию цифровых технологий сообщил с прискорбием о несанкционированной внешней утечке информации в части государственных систем хранения сведений о населении США, как данных о жителях штатов, так и банковской ветки. В отношении восстановления точки доступа хранения на серверах информации в центрах обработки данных пока боялись делать прогнозы в части полного возобновления работы утерянных ячеек и обновления программного обеспечения.
Правительство призывало успокоиться и действовать согласно плану вывода государства из временных особых условий существования в трудные для всего человечества времена. Во-первых, было решено перезапустить программы на всех серверах без сведений и каких-либо данных. То есть произвести полное обнуление используемых банками и государством систем, содержащих информацию. Во-вторых, администраторы должны были по крупицам сличать и вытаскивать сведения о банковских и расчетных счетах с ранее подвергшихся атакам вирусов и троянов серверов, ловить запущенные кейлоггеры и файрволы, зачищать программные коды и синхронизировать с перезапущенной системой без возможности доступа новых вирусов и без распространения на банковскую сферу до выяснения обстоятельств произошедшего.
Через несколько дней произвели перезапуск государственной программы хранения информации на основном сервере, расположенном в Южной Каролине. В тот же день удалось восстановить связь со спутниками, используя для модерации другую частоту и иной диапазон. Была частично возобновлена сотовая многоканальная связь с государствами через закрытые каналы и проведена замена оптоволокна в максимально короткие сроки.
Министр юстиции находился круглосуточно на связи с Белым домом. Бесконечные совещания, стратегии, планы, устранение постоянных сбоев и запуск программы обновленной версии цифрового пространства измучили чиновников высшего ранга. Погруженные в пучину решения сверхзадач, которые им ставили президент и его советники, руководители забыли, что такое сон и людские потребности. Министры находились на связи двадцать четыре часа в сутки, а порой личное присутствие было намного важнее и стратегически правильно на объектах. В связи с отсутствием авиасообщения в пределах страны единственным приемлемым способом передвижения оказался автомобиль, что также уничтожило возможность прибыть на место происшествия или объект вовремя. Правительственные самолеты летали лишь по чрезвычайной необходимости в другие страны без обеспечения воздушной связи, что было чревато последствиями. Каждый крупный руководитель работал на износ, порой срываясь на мелочах и испытывая внутренний дискомфорт в условиях отсутствия рационального положенного питания для организма и накопленной усталости.
Вопреки и так сложившейся трудной ситуации не только в стране, но и во всем мире, а также на отдаленных островах и континентах, огромной проблемой для государства явился сам народ, будто специально напористо действующий против своего правительства. Толпу можно понять, ведь, теряя все свои сбережения, человек может испытывать только страх перед будущим. И государство, и каждый его житель оказались не готовы к испытаниям. В отсутствие контроля над массами в суровые и не предвещающие никакого просвета в будущем времена люди выходили на улицы с транспарантами, протестуя и требуя вернуть им деньги, вклады, личности. Уличная полиция не справлялась с нарастающим количеством грабежей и разбоев, постепенно опуская руки и мирясь с хаосом, который временно невозможно остановить. Не работала в эту пору даже пропускная система крупных деловых центров, заводов и других промышленных компаний. Люди элементарно не могли попасть на работу. Заведения общего пользования: места для питания, такие как рестораны, кафе и бары, а также кинотеатры, кружки, театры, музеи, выставки – были закрыты по известной всем причине.
Как и государственные чиновники, мелкий бизнес потерял контроль над управлением своими предприятиями, лишенный доступа к цифровым устройствам и элементарным программам, таким как работа на компьютере, телефон, базы данных на простых устройствах и серверах, а также внутренним системам на сличение личности и активирования проходного взаимодействия, никак не связанным с государственными проблемами, но питающимся от центров обработки данных или мелких ячеек в хранилищах. Самое страшное, что творил народ, – это хаотично изображал панику, наводил умышленно страх на других людей, разворовывал магазины, разорял рестораны, призывал действовать и наносил непоправимый ущерб городу, на восстановление которого после потребуются огромные вложения и время.
Население почти всех государств находилось на грани депрессии и панических атак. Правительство могло бороться с несколькими нарушителями спокойствия, но не управлять массами в условиях отсутствия рычага давления. Ситуация требовала пристального внимания и четкого руководства. Как оказалось, в ряде случаев руководители разводили руками, не способные наблюдать за полным крахом со стороны, да и вблизи него. С постов были сняты многие чиновники. Пришедшие на освободившиеся места не могли успокоить разъяренную толпу, требующую правосудия для хакеров, насильно забравших у них средства к существованию и личную жизнь. При второй попытке смены руководителей стало понятно, что дело вовсе не в чиновниках и их логике действий, потому что во благо ничего не получалось, и ситуация ухудшалась с каждым днем. Нельзя было объяснить разъяренной массе, что беспорядки не принесут результатов, а наоборот, нанесут непоправимый вред своему государству и его политике. Сам того не желая, народ помогал хакерам рушить сложившийся государственный строй, уничтожать то, что создавалось долгие годы. Обезумевшая толпа добивала то, что не сделали террористы.
В четверг на общем собрании глав государств по защищенному каналу связи Япония выдвинула инициативу разработать в течение месяца универсальный прототип платформы, в алгоритм которой самой моделью программного обеспечения будет запрещено вносить корректировки и которая будет самостоятельно взаимодействовать, а также подавлять любую потенциальную угрозу вмешательства извне в программный код, мгновенно стирать любой вирус или троян. Китай предложил использовать ранее созданные ими аналоги-прототипы бескоррекционных платформ на особых условиях, которые они будут готовы озвучить чуть позже. Китаю отказали ввиду неспособности работать в единой команде в условиях всемирного кризиса и ввиду попытки выставлять условия, выгодные только для одной-единственной страны, в ущерб другим державам.
Миллиарды долларов ушли на изобретение только одной проекции усовершенствованного прототипа платформы. К сожалению, результаты тестирования такого изобретения открыто не оглашались до полной проверки его функционирования. Со стороны Японии даже не было намека на демонстрацию сопутствующего успеха или грандиозного провала. К разработкам данного прототипа не были допущены даже самые умелые ИТ-архитекторы и программисты всего мира. Япония справлялась под эгидой неприкосновенности в вопросах цифровых технологий, в условиях кризиса контроль над неразглашением ужесточили в несколько раз. Могущественные державы томились от неизвестности, ожидая, что будет представлять расхваленная японцами цифровая платформа, спасет ли она мировую экономику или погребет ее останки.
***
Уэсли Нильсон стоял в холле Белого дома после очередного собрания, только что огласив президенту убытки и потери в сфере банковских сетей и операций на торговых площадках. Его лицо было белым как мел от недостатка сна за последние несколько дней. Спутанные волосы не выглядели чистыми и ухоженными. Костюм больше не придавал солидности. Он устало посмотрел на экран телефона, когда получил сообщение из Цюриха от Кристины. Он два дня безрезультатно разыскивал ее, отслеживал камеры, узнал, что ее самолет посадили в Дублине, но она не отвечала на звонки и не попадалась в зоне действия слежки устройств фиксации. И вот теперь она объявилась, а ему абсолютно все равно, потому что сил у него не имелось в запасе. Уэсли тоскливо посмотрел на огромный горшок с растущей в нем гигантской пальмой и зашагал прочь.
Дома легче не стало, особенно когда Уэсли понял, что потерял два часа времени, уснув прямо за рабочим столом в своем кабинете. Затем потратил еще полчаса на прогулку с собакой и двадцать минут на то, что нашел в холодильнике. Голова его гудела от напряжения, а нервы были натянуты как струна. Худшей ситуации он не мог себе вообразить, но когда-то набирающей обороты системе должен был настать конец. Этот преднамеренный обвал экономики и финансовых ценностей не был простым капризом – на то была чья-то воля и хорошо спланированная афера.
Звук телефона Уэсли оставался выключенным после посещения Белого дома, потому что ему вовсе не хотелось смотреть на множественные написанные и голосовые сообщения. На мгновение он подумал: «А не послать ли все к черту?», но тут же выбросил эту мысль из головы, словно бы разрядив себя отсутствием своего желания бороться. Уэсли провел ладонями по лицу, чуть растирая щеки, и вновь посмотрел на телефон.
Звук мобильного стих в два часа ночи. Уэсли упал на кровать и раскинул руки: опустошенный, лишенный сил и возможности произнести хотя бы слово. Сон пришел мгновенно, но утренний ранний звонок заставил Уэсли вскочить с кровати и направил в душ.
Через час в его кабинете на столе лежал очередной отчет о возможном рассредоточении огромных денежных ресурсов, в котором говорилось, что начата работа по восстановлению банковских счетов и возвращению средств сначала монополистам, затем крупным правительственным и производственным компаниям, чтобы в первую очередь запустить и сбалансировать рабочий процесс. Заводы не должны прекращать производство сырья, а сельское хозяйство обязано приносить доход. Иначе народ просто-напросто начнет умирать с голоду. Казалось, на первый взгляд эти меры были необходимы для восстановления экономики государства, но достаточно ли их будет для народных масс, которые в такой же степени диктуют свои условия? Чреда ошибочных действий может ухудшить положение страны и привести к полному дисбалансу во всех сферах деятельности.
Президенты крупных банков постоянно обновляли данные по размещению средств на счета. Сбой в системе работы принес с собой не только финансовые потери, но и всеобъемлющий денежный кризис. После окончательного подведения итогов о нанесенном ущербе по секторам производства и утверждения стратегии по возвращению средств на счета можно будет судить, насколько пострадала экономика государства, свести федеральный бюджет, определить степень банкротства множества мелких компаний.
Уэсли точно знал, что состояние хаоса в государственной системе может спровоцировать криминальный авторитет, особенно в выдаче заведомо ложных займов и кредитов, когда обналичить средства не представляется возможным. Недобропорядочные финансовые институты начнут обманывать вкладчиков, приманивая их низкими процентными ставками, а затем пустят в ход план по выведению денег доверчивых вкладчиков на этапе восстановления слаженного финансирования и спокойно, без лишних усилий, исчезнут вместе с их средствами. В условиях устойчивой экономики было сложно контролировать процесс открытости банковского дела, а уж в сложившейся ситуации – это как раз показатель падения стоимости финансовых инструментов и кризиса ликвидности.
Непонятная ситуация на фондовых рынках в отношении ценных бумаг до сих пор создает ужас, о котором страна узнает после восстановления государственной системы целиком. Никто сейчас не может спрогнозировать, что станет с валютами разных стран. Если возможности стабилизировать доллар не представится, то проблемы банковского сектора могут запустить долговой кризис и кризис внешней задолженности, который способен подорвать устойчивость банков-монополистов и всей банковской системы.
Уэсли вновь вернулся домой, потому что прошел еще один день. Он остановился возле парадной и поднял голову. С неба на него смотрели звезды и бездонное полуночное небо. Его темный свет струился через всю галактику, посылая на планету состояние спокойствия и удовлетворения. Ему хотелось поставить кровать на улице и наблюдать за освещавшими планету Земля светилами, пока сон не заберет его в свою пучину. Но вместо этого Уэсли открыл дверь и прошел внутрь здания.
Дома его ждал только пес по кличке Шедоу – этот прекрасный золотистый ретривер с благородным происхождением и самым добрым сердцем. Шедоу был предан Уэсли, махая хвостиком каждый раз, когда дверь открывалась. Он заглядывал в глаза хозяина и покорно садился рядом. Само его присутствие успокаивало Уэсли, не говоря уже о пространстве, которое пес заполнял собой.
Уэсли с собакой вышли на прогулку, обогнули улицу, несколько раз возвращаясь в исходную точку, резко повернули в сторону дома, а после в раздражающей тишине сели за стол. Шедоу ел рядом, возле ног хозяина. По окончании трапезы он клал голову на колени Уэсли и грустно поглядывал на него. Шедоу не мог знать, что творилось в голове у Уэсли, но чувствовал сердцем, что он должен быть рядом, чтобы оказать поддержку.
– Милый Шедоу, – обращался Уэсли к собаке, поглаживая его по холке. – Прости, друг. Нет сил с тобой поиграть, дружок. – Животное смотрело на хозяина все тем же преданным взглядом. Он положил лапу на колено Уэсли и наклонил голову чуть набок. – Я тоже люблю тебя.
Наутро пришли хорошие, по словам госсекретаря Белого дома, новости из Шанхая и Японии. Дело касалось разработанной стратегии для мировых держав по выводу компаний из кризиса и работы менеджмента с минимальными потерями для государства в части прибыли и оборота средств. Были приняты решения о снижении затрат, стимулировании продаж, оптимизации денежных потоков. В отношении работы с дебиторами и реструктуризации кредиторской задолженности не упоминалось. В условиях искусственного возникновения убыточности производства, снижении абсолютных значений объемов прибыли, а также отсутствия средств и резервных фондов каждое государство вынуждено временно подстраиваться под требования клиента. Был выполнен маржинальный анализ в отношении деления затрат на реализацию продукта в целях получения минимальной выручки и учтены юридические риски, которые также способны отрицательно повлиять на состояние предприятий. Для установления финансовой стабильности необходимо снизить точку безубыточности для основных предприятий и выделить федеральные деньги под наименьшие проценты для начала запуска предприятий с постепенным возвращением средств на их счета.
Уэсли понял сразу, как только услышал доклад президента Японии, что при озвученном раскладе будут разорены все мелкие предприятия, и малый бизнес потерпит полный крах, а после удаления с тропы войны маленького противника монополисты установят такую планку в необоснованных расценках на свои товары и услуги в условиях отсутствия рынка, от которой последуют безработица и резкое разделение людей по классам.
В среду Уэсли вылетел на частном самолете правительства вместе с министром финансов страны в Вену, чтобы выступить с резким негативом в отношении намеренного захоронения рынка мелкого производства, где получил одобрение от большинства представителей разных стран. Голос был получен также от Швейцарии с предельно четко выраженной позицией, в основание которой легло не только уничтожение рынка и увеличение монополии предприятий, но и жесткая критика в отношении намеренно спровоцированного увеличения налогов, последующих при банкротстве малого бизнеса. Кристина вычленила все составляющие и уравновесила баланс рынка предприятий с помощью эквивалентного распределения долей денежных вложений в течение одного месяца с учетом равномерного возвращения банкам средств не только крупным предприятиям, но и тем, чей бюджет не зависит от государства или взят под проценты в кредит. Ее бурное выступление было встречено всеобщими аплодисментами, а особенно отмечено руководителем, распускавшим свои грязные руки и распространяющим свою мерзкую похотливую энергию на настроение девушки после триумфа, который она произвела на совещании.
– Браво, Кристина! – наигранно льстил ей Грэй Уэбстер, тот самый гнусный тип. Он отлично говорил на английском языке, поэтому недопониманий между Кристиной и Грэйем не возникало. – Ты действительно очаровательна не только внешне.
– Кажется, я ясно дала понять в прошлый раз, что отношения между нами могут быть сугубо деловыми, – метала молнии Кристина. – Вы поспешили одаривать меня комплиментами. И, похоже, плохо меня расслышали.
Кристине было настолько противно слушать лесть Грэя Уэбстера, что она позволила себе обвести во время его речи одними глазами весь зал по кругу. Ее взгляд вдруг затормозил на человеке, спокойно расположившемся в кресле зала заседаний на последнем ряду. Мужчина, попавший в поле ее зрения, смотрел пристально на нее, наблюдая издалека. Она узнала этого человека, потому что память ей тут же воссоздала картину прошлого, в котором отец приводит парня в их дом и предлагает Кристине подумать о замужестве. Его запоминающиеся глаза даже сейчас светятся в тусклом свете неоновых лучей зала ядовито-зеленым цветом. Кристина увидела большую перемену в мужчине: он возмужал, приобрел форму, очень эффектный молодой человек. Да и внешне он был вовсе не плох. Это уже был не тот девятнадцатилетний парень, который должен был жениться на восемнадцатилетней девушке много лет назад.
– Прошу прощения, мистер Уэбстер. Мне нужно отойти, – спешила отделаться от надоедливого спутника Кристина и быстрыми шагами направилась в сторону Оттавио Бланки.
В голове ее крутился тот день одиннадцатилетней давности и робкий парень с едва порозовевшими щеками с букетом ромашек в руках. Оттавио сидел, не шевелясь, пристально наблюдая за приближающимся объектом. Лицо его выглядело одновременно и суровым, и добродушным.
– Добрый день, Кристина! – спокойным голосом произнес Оттавио на английском. Он прекрасно знал, что помимо русского языка Кристина владеет английским и японским языками. – Удивлен, что вы узнали меня.
– Здравствуйте, Оттавио! – поприветствовала в ответ Кристина. – Похоже, и вы меня помните.
– Жаль, что у меня нет ромашек на этот раз, – пошутил Оттавио, чуть растягивая уголки рта в улыбке.
