Йоргос Сеферис "Рубаха кентавра. Древняя Греция в поэзии Новой Греции: К. Кавафис, Й. Сеферис, К. Димула"

(Примечание Й. Сефериса к первому изданию.)

[IV.] Аргонавты

И душе,

чтобы познать себя,

в душу

надлежит смотреть:

5.      чужака и недруга увидели мы в зеркале.

Отличные парни были товарищи: не роптали

на труд, на жажду, на холод,

вели себя, как деревья и волны,

приемля и дождь, и ветер,

10.      приемля и ночь, и солнце,

не меняясь при перемене.

Отличные парни были: все дни напролет

выкладывались за веслами, взгляд опуская,

ритмично дыша,

15.      а кровь их краснеть заставляла покорную кожу.

Пели они иногда, взгляд опуская,

плывя мимо скал-островов и опунций

на запад, за мыс, на котором псы

лаяли.

20. «Чтобы познать себя», – говорили они,

«в душу надлежит смотреть», – говорили они,

и весла взбивали злато морей

на закате.

Множество мысов оставили мы позади

и островов множество,

25.       море несло нам море иное, тюленей и чаек.

Несчастные женщины рыдали,

пропавших детей оплакивали,

тогда как другие искали яростно Александра Великого

и славу, в глубины Азии погруженную.

30.       Мы причаливали к берегам, полным ночных ароматов

и пения птиц, где вода на руках оставляла

воспоминание счастья большого.

Но не кончались странствия.

Души стали единым целым с веслами и уключинами,

35.      с серьезным ликом корабельного носа,

с бороздкой кормила,

с водой, разбивавшей их облик.

Один за другим скончались товарищи,

взгляд опуская. Их весла

40.      стали знаками упокоения их на бреге.

Никто не помнит о них. Справедливость.

[IX.]

Пристань стара, и больше ждать не могу я

ни друга, который на остров сосновый отправился,

ни друга, который на остров платанов отправился,

ни друга, который отправился в море открытое.

5.      И ржавчины пушек, и весел касаюсь я с нежностью,

чтоб тело мое ожило и решение приняло.

Но только лишь запах соленый исходит от паруса,

что некогда буря иная оставила.

Когда бы желал я остаться один, то стремился бы

10.      обресть одиночество, жить бы не стал я с надеждою

обрывки души разглядеть там, где море и небо встречаются,

не стал бы желать этих линий, цветов и молчания.

А звезды в ночи увлекают меня к ожиданию:

усопших так ждал Одиссей на лугу асфоделовом.

15.      Приплывши сюда, к асфоделам, желали увидеть мы

лощину, где ранен Адонис смертельною раною.

[XVI.]

????? ? ????????

… по имени Орест…

Вновь по ристалищу и вновь и вновь…

О, сколько поворотов, кругов кровавых, сколько черных

рядов людских. И люди, на меня смотрящие

и ранее смотревшие, когда на колеснице

5.      я длань воздел, ликуя, вскрикнули.

И клочья конской пены, что в меня летят:

коням-то передышка будет?

Ось затрещала, накалилась, о когда ж вспыхнет ось?

Когда ремни порвутся? Когда уже подковы

на землю ступят во всю ширь,

10.      на мягкую траву средь маков, где весной

ты сорвала ромашку?

Глаза твои прекрасны были, а куда глядеть, не знала ты.

Не знал и я, куда глядеть. Лишенный родины,

я тут и там борюсь: о, сколько ж поворотов?

15.      Я чувствую, как у меня над осью дрожат колени,

поверх колес, в ристалище свирепом.

Коль боги захотят, легко колени дрогнут.

Никто того не избежит: к чему тут сила, коль не можешь

уйти от моря, что тебя качало в колыбели,

которого так хочешь