Йоргос Сеферис "Рубаха кентавра. Древняя Греция в поэзии Новой Греции: К. Кавафис, Й. Сеферис, К. Димула"

20.      в сей час борьбы, средь конского дыханья,

и камышинок, певших осенью на лад лидийский,

от моря, что не обрести, как ни спеши, ни мчись кругами

близ черных Эвменид, что так неторопливы,

но беспощадны.

[XVII.] Астианакт

Теперь ты уйдешь, так возьми же с собою дитя,

узревшее свет под этим платаном

в день, когда трубы звучали, сверкало оружье,

а потные кони, склоняли главу, чтоб коснуться

5.      зеленой поверхности водной

ноздрей своей влажной внутри водоема.

Маслины с морщинами наших отцов

и скалы с познаньями наших отцов,

и брата нашего кровь живая на тверди

10.      были радостью мощной и чином богатым

для душ, которые их молитву познали.

Теперь ты уйдешь – теперь, когда день расплаты

уже занялся, теперь, когда никому неизвестно,

кого он убьет и сам как погибнет,

15.      возьми же дитя с собою, которое свет увидало

под этим платаном, под этой листвою:

его научи познавать деревья.

[XX.] [Андромеда]

Снова в груди моей открывается рана,

когда опускаются звезды, роднясь с моим телом,

когда тишина падает людям под стопы.

Эти тонущие в годах камни докуда меня увлекать будут?

5.      А море, море-то? Кто исчерпать его сможет?

Я вижу руки, каждое утро дающие знак и соколу, и орлану,

прикованная к скале, которая стала моей от боли,

вижу деревья, которые дышат черным покоем усопших,

а после – улыбки статуй, не проходящих дальше.

ГИМНОПЕДИИ

Фера в геологическом отношении состоит из пемзы и фарфора, в заливе же ее … появились затонувшие острова. Это был центр древнейшей религии, здесь проводилось выступления лирических хоров строгого и тяжелого ритма, называемые гимнопедии.

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ГРЕЦИИ

I. САНТОРИН

Склонись над темным морем, если можешь, и забудь

свирели звук над обнаженными ногами,

которые на сон твой наступили в иной, утопшей жизни.

На черепке своем последнем, если можешь, напиши

5.      день, имя, место

и в море брось – пусть он утонет.

Нагими встретились мы на скале из пемзы,

глядя, как острова всплывают,

глядя, как алые острова погружаются

10.      В свой сон и в наш сон тоже.

Нагими встретились мы здесь, держа

весы, что опускались

одною чашею к неправде.

Пята силы, желание незатемненное, любовь рассчитанная,

15.      под солнцем полдня зреющие замыслы,

и путь судьбы с ударом молодой ладони

по плечу.

В краю, рассеявшемся, в краю, не выдержавшем,

в краю, что был когда-то нашим,

20.      тонут острова – ржавчина и пепел.

Алтари повержены,

друзья забыты,

пальмовые листья в грязи.

Позволь рукам, коль можешь, странствовать

25.      здесь, в уголке времен на корабле,

плывущим к горизонту.

Когда о плиту игральная кость ударилась,

когда копье ударилось о панцирь,

когда око узрело чужого

30.      и иссохла любовь

в продырявленных душах,

когда ты смотришь вокруг и видишь

круг – ноги скошенные,

круг – руки умершие,

35.      круг – глаза темные,

когда не остается даже выбора

собственной смерти, которой ищешь,

слыша крик,

пусть даже волчий крик —

40.      твою правду.

Позволь рукам, коль можешь, странствовать,

от времени неверного отринь

и утони:

Тонет тот, кто поднимает большие камни.

II. МИКЕНЫ

Дай мне руки твои, дай мне руки твои, дай мне руки твои.