– Уверены, что его уже можно шевелить?
– Можно, можно.
Меня раскрыли. Сняли все повязки. Губками, смоченными в каких-то растворах, вытерли все тело. Намазали мазями. Новые повязки накладывать не стали.
– Пусть дышат, – безапелляционно заявила Юля. – Сейчас поставлю ему расширенную систему, а вы втроем дайте подпитку на точки. Его надо прокачать по всем энергопотокам, открыть все закупорки. Теперь уже можно это делать. До утра пусть спит, а потом будем его кормить. Желудок новый практически.
Утром я выслушал от всех все, что они обо мне думают. А думали нехорошо. Только выглядело это как-то не очень, по правде. Чувствовал я какую-то фальшь в их голосах. Но все выслушал молча. Дождался, пока выговорятся.
– Я с вами согласен, – заявил я спокойно хриплым голосом. – Все выводы я сделаю. И больше так не подставлюсь. Понимаю, что мое поведение в бою было неправильным, но по-другому я поступить не мог. Если бы я этого не сделал, потерь было бы в разы больше. Считаю вопрос закрытым. – Яна хотела что-то сказать, но я перебил: – Еще раз повторю. Вопрос закрыт. Больше я так делать не буду. Просто необходимо срочно готовить больше бойцов моего уровня.
Яна выдохнула. И промолчала.
– Саша, расскажи, как вы здесь очутились и что тебе известно по ситуации с девочками и группой Бо.
– Дункан с Лизой позвонили. Мы собрались по тревоге. Твоя охрана, вои и эскорт – двести семнадцать человек, потом сто бойцов спецназа ГРУ с Харлампиевым. И мы. Прилетели на четырех бортах. ИЛ-96 и три ИЛ-76 с техникой. Задержались только из-за того, что ждали разрешения местных властей. Президент местный то ли заболел, то ли запил, я так и не понял. Два дня ждали. Потом мне позвонил какой-то сеньор Алонсо Энрикес и сказал, что нас ждут. По линии МИДа все решилось мгновенно. С нами прилетел Эдуард. Он занялся всеми формальностями. Ну а мы взяли под контроль весь район больницы. Твой взвод, кстати, тоже с нами. Этажи охраняют вместе с воями. А про Бо и Агния до сих пор ничего не известно. Уже двенадцать дней как.
– Сколько? – переспросил я.
– Двенадцать дней. Ты одиннадцать дней в себя толком и не приходил.
– Что с девочками? Какая есть информация? – хрипло задал я самый страшный вопрос.
– Их ищут. На территории страны их точно нет. Скоро придет сеньор Энрикес, он сейчас исполняет обязанности верховной власти в республике. У него появилась новая информация.
Через пятнадцать минут после того, как меня покормили бульоном и энергетическим коктейлем, пришел сеньор Энрикес. Он был на что-то зол, но сдерживался.
– Да, бойцы у вас великолепны. Я, глава комитета спасения Республики, прошел три этапа проверки и вынужден был оставить перед госпиталем всех своих людей. Более серьезных и вежливых людей в форме я в своей жизни не встречал, – пожаловался он. – Как вы себя чувствуете, Расти?
– Уже более или менее, Алонсо. Было бы значительно хуже без помощи моих друзей.
– Да уж. Медики рассказывают о чудесах, которые творили ваши врачевательницы. Все наши врачи без исключения были уверены, что вы умрете. С такими ранами не выживают. Я это знаю не понаслышке.
– Давайте к делу, Алонсо. Мне уже лучше. Скоро я встану на ноги, и тогда всем, кто участвовал в этом бандитском рейде, придется сильно пожалеть об этом.
– К делу – так к делу. У всех членов моей семьи есть вживленные в тело спящие датчики. Мы рискнули их активировать с Авакса, самолета-разведчика, с высоты в двенадцать тысяч метров. Он подал расширяющийся сигнал на пробуждение датчиков, и теперь нам известно, где моя семья. До того, как все священники, взятые в плен, умерли по непонятной причине, они под медикаментозным допросом рассказали о месте, где будут все пленные. Это место совпало с точкой нахождения моей семьи. Мы готовим операцию. Места там дикие. Деревня индейцев и старая католическая миссия. Ситуация осложняется тем, что это место не на нашей территории, а на границе Боливии и Бразилии, в трехстах семидесяти километрах от города Риу-Бранку, в джунглях. Кроме того, из агентурных источников нам стало известно, что местное население полностью лояльно бандитам. Если мы полетим на вертолетах, бандиты сразу узнают об этом. И мы можем застать пустые дома с трупами пленников. Наши спецы не могут найти решение. Идти пешком не получится. Это при самом лучшем исходе более тысячи километров по горам и джунглям.
– Именно поэтому, Алонсо, и нужно идти пешим ходом. Никто этого не ожидает. Александр Всеволодович, подполковник Харлампиев и сэр Монтгомери сейчас же займутся этим вопросом. Что бы вы ни говорили, у меня нехорошее мнение о вашем спецназе и его командирах. Скорее всего, их учили военные инструкторы из США, а нам это не подойдет.
– Расти, вы уже не раз доказывали свою компетентность. Я прошу простить мое поведение тогда, в кабинете. Если бы вы тогда не ушли, ничего бы не случилось. Я это понимаю и готов принять помощь ваших людей.
– Алонсо, Александр Всеволодович – генерал-лейтенант. Он будет руководить всей операцией, пока я не смогу этого делать.
– Как – вы? Вы что же, собираетесь участвовать в операции?
– Да. И это не обсуждается, – хмуро посмотрел я в глаза Саши и девочек, – все. Время идет. Наши близкие в плену и в любой момент могут погибнуть.
Через двое суток мне принесли полностью прописанный план и отработанные карты по нему. Мы прошлись по всем возможным тонким местам. Все понимали, что плохо отработанный план, как на стадии выдвижения, так и на стадии уничтожения бандитов и освобождения пленных, может привести к большим потерям воинов и пленников. Позволить этого мы не могли.
Я сутки как восстанавливал физическую форму. Первый раз пробежался вокруг комплекса госпиталя в окружении своего взвода. Дважды потренировался. Все работало отлично. Иногда ныл бок, но терпимо. Девочки занимались мной постоянно. Как только я попадал к ним в руки – а происходило это каждые два часа, – они вливали в меня литры каких-то отваров, натирали мазями, делали массаж, ставили системы игл с таким рисунком, который я вообще ни разу не видел.
– Это что за система? – поинтересовался я у Юли.
– Наше общее изобретение. И, по-моему, крайне эффективное. Мы с Яной и Ярой даже не ожидали таких результатов.
8.
В шесть утра был назначен вылет. Перелет был спланирован так, что в одном и том же направлении ни один СН-47 Chinook не летел. После посадки в вертолет каждая группа из сорока человек летела своим курсом и выходила на точку сбора в одной из долин, глубоко входящих в горный массив.
Мы с Сашей, Харлампиевым и Дунканом несколько раз проходили виртуальные маршруты с проводниками, которых выделил Алонсо. Пользовались всеми возможными картами и данными со спутников. Идти собирались в основном по древним дорогам, построенным еще шестьсот лет назад индейцами империи инков. Снаряжались более чем серьезно. Температуры в горах минусовые, а в джунглях – жарко и влажно. Снаряжения было много, поэтому каждый грамм считали.
С групповым оборудованием, снаряжением и боеприпасами на каждого бойца приходилось по сорок одному килограмму. Пришлось даже отказаться от бронежилетов и арамидных шлемов.
На аэродроме нас встречал Алонсо с офицером в полевой форме и с оружием.
– Расти, с вами пойдет спецотряд полковника Гарсиа. Это лучшие люди в нашей армии. Практически все они разведчики высшей категории, для них и джунгли, и горы – дом родной. Их сорок два человека, думаю, они смогут многому вас научить и подсказать.
– Доброе утро, Алонсо. Я вовсе не сомневаюсь, что это лучшие ваши люди, но сомневаюсь в том, что они смогут держать наш темп. В день я рассчитываю проходить по пятьдесят километров по горам и по восемьдесят и более по джунглям. Во всяком случае там, где есть древние дороги. Смогут ли они поддерживать такой темп?
– Господин Гаврилевский, – с апломбом заявил полковник Гарсиа, – вы, видимо, не очень хорошо представляете, что такое марш в горах и в джунглях. При нехватке кислорода в горах и 100-процентной влажности в джунглях вы не сможете пройти и половины того, что вы для себя наметили.
– Полковник, давайте сразу и начистоту. Я, ни на секунду не задумавшись, оставлю вас и ваш отряд сразу, как только пойму, что вы не способны двигаться нашим темпом. Грузитесь. Цвет вашего отряда на марше для связи в колонне – оранжевый, он же ваш позывной – оранжевый-1. Рацию вам выдадут. Алонсо, сеанс связи с вами на точке выхода по коду. Ваши связисты сейчас получат конверт с частотами и шифром, и до окончания операции они не должны иметь возможности общения с внешним миром. Выход на связь один раз в сутки, в 24:00. Молитесь за нас. Все, мы попрыгали.
Я подхватил рюкзак и пошел грузиться в большой десантный вертолет американского производства. Четыре часа полета я полностью проспал, открыл глаза, только когда почувствовал снижение. То же самое сделали и все остальные. Со мной летели ребята из взвода, Саша и девочки. Все одеты в спецкостюмы для гор. Четыре слоя с разным предназначением должны были держать температуру комфорта при диапазоне от плюс 30 до минус 35, а с теплоэлементами – до минус 50 в покое. Камуфляж был горный, и даже двойные флисовые шапки-банданы и высокие ботинки с толстой эластичной подошвой были одного тона. В рюкзаках лежали сменные элементы одежды для джунглей. Оружие стандартное, но доработанное, АКМ с измененным титановым цевьем, калиматорный прицел и облегченный приклад с регулируемой щекой с резиновым тормозом. Чуть изменена планка перевода огня. Она стала не такой тугой и более удобной. Магазины на сорок пять патронов от РПК. Кроме того, у каждого третьего имелся винторез и у всех – дополнительно АПС. Мы все к нему привыкли и пока так и не нашли замену. Ко всему оружию несли патроны, а еще в комплект каждого входили шесть гранат, Ф-1 и РГД – по три каждого вида.
Я подмигнул Петру, который сидел напротив, и улыбнулся его брату Юрию. Они были сосредоточены. Майор Ким, который наотрез отказался оставаться без взвода своих воспитанников, ходил по салону и осматривал снаряжение у суворовцев.
– Повезло ребятам с таким командиром, – на ухо сказал Саша.
– Да. А с кем он детей оставил? Как они одни?
– Он их к нам привез. Ими Кирилл и Маша занимаются.
Марш начался в 10:30. Начало дороги невозможно было заметить, если не знать о ее существовании. Она начиналась с карниза, который находился на высоте в два человеческих роста, и с земли была совершенно не заметна. Когда я поднялся на скальный карниз, то ошалело присвистнул. Широкая, выложенная гранитными блоками дорога вилась ступенями вверх к далекому перевалу.
– Это сколько же труда вложено в эти дороги!? – восторженно сказал я. – Это же невозможно сделать вручную – да так, чтобы через шестьсот лет с ними ничего не случилось. Не бывает такого!
Походный ордер был определен. Все двигались в колонне по двое. Сначала мой взвод с воями. Потом эскорт, за ними – спецназ Харлампиева, а замыкал отряд Гарсиа. Я дал команду, и мы потрусили, приноравливаясь к ступеням, через каждые два длинных шага. Я решил сразу задать ровный темп, пока не быстрый, – пусть втягиваются в марш, решил я. Первый привал был запланирован через два часа. Нужно было проверить крепление снаряжения и вообще осмотреться.
Кто подтягивал ремни креплений, кто перебирал рюкзак или переподвешивал на внешних креплениях групповые комплекты альпинистского снаряжения и лагерного оборудования.
Подошел к нашему спецназу, где Владимир Петрович кого-то распекал за дребезжащий на марше котелок с вложенными в него металлическими элементами общего снаряжения.
– Ну нужно тебе – обмотай, уложи так, чтобы они не гуляли по котелку. Элементарно же. Неужели не понимаешь, что ты нас демаскируешь?
– Товарищ подполковник, – ответил боец, – да за нами бежит стадо слонов и в хоботы трубит. Кто ж услышит?
– Я услышал – и этого достаточно, умник. Вернемся – будешь у меня и слоном, и верблюдом, и лошадью вместе взятыми. Понял?
– Есть стать верблюдом, лошадью и слоном, – весело ответил боец. – Да понимаю я все. Виноват. Сейчас все переберу. Это же мне в последний момент выдали. Вот и не успел проверить на плотность укладки.
Я пошел дальше, к бойцам полковника Гарсиа. Зрелище было настораживающее – весь отряд лежал прямо на камнях, без изолирующих спецковриков. Они выглядели как стая рыб, выброшенных на сушу.
– Господин полковник, – позвал я Гарсиа.
Одна из рыб поднялась и, пошатываясь, пошла ко мне.
– Господин полковник, вы в состоянии двигаться дальше? – задал я основной вопрос, который меня волновал. – Мы после этого привала ускорим темп. Собственно, это технический привал для подгонки снаряжения и обмундирования.
– Господин Гаврилевский, я прошу прощения за свое недоверие к вашим словам о темпе марша, – с трудом проговорил он. – Я не знаю, как вы это делаете, но моему отряду до вашей подготовки далеко. Боюсь, что не могу поручиться за то, что мы и дальше сможем держать прежний темп. Но мы, с вашего позволения, попробуем. Хотя бы для того, чтобы потом рассказывать о чуде, которое я сейчас вижу: четыреста человек передвигаются со скоростью четырнадцать километров в час и при этом их вообще не слышно. А еще я хочу, чтобы мои сыновья учились в вашем военном колледже, а не в США. Я посмотрел на подготовку ваших кадетов. Даже то, как они держат оружие, выдает в них уже серьезно обученных воинов.
– Хорошо. Пробуйте. Начало движения через две минуты, – я кинул взгляд на хронометр, – и тридцать семь секунд.
В последующие три часа мы чуть ускорили темп. После был привал пятнадцать минут. Я снова дошел до разведчиков полковника Гарсиа. Это были уже не разведчики и даже не воинское подразделение. Присел возле их командира.
– Ночуйте здесь. И возвращайтесь обратно в долину. Вертолеты не вызывайте, дойдете до любого населенного пункта вне долины и тогда эвакуируйтесь. Когда мы вернемся – тогда и поговорим о том, что произошло. Удачи вам, полковник, – я встал.
– Сеньор, – позвал меня Гарсиа, – мне стыдно. Очень стыдно. Я знал, что вы сделали в Куско всего лишь всемером. Но я даже представить не мог, насколько мы по сравнению с вами слабы. И я же вижу – для вас всех это рутинное событие. Видно, что вы все не раз участвовали в таких маршах. Простите меня. И пусть вас хранит Дева Мария, – он поднялся и, выпрямившись с трудом, отдал мне воинское приветствие.
– И вам добраться спокойно. Не засветите нас. Удачи. Увидимся в Лиме.
Марш продолжился. К ночи нашли место, где не так дуло. С неба из свинцовых туч сыпало снежной крупой.
Пищу подогревали на маленьких титановых горелках с использованием газовых баллонов. За счет специальной конфигурации раздаточного контура эффективность была выше всяких похвал. Поужинали. Отмассировались и натерли друг друга специальной мазью, которая не позволяла забиваться мышцам. Этот ритуал стал уже привычным с первого полевого марша.
Мы находились на высоте более трех тысяч метров. Ночью ожидалось похолодание. Поставили ветровые экраны, постелили спецковрики с электроотопительными элементами. Залезли в спальные мешки и заснули. Большого охранения не ставили. График смены определили через каждые тридцать минут.
Утром пришлось выкапываться из-под выпавшего снега. Быстрая разминка. Туалет, а потом легкий, но питательный горячий завтрак. Десять минут на сборы, и, как только солнце осветило край вершины, я дал команду: «Бегом марш!»
Второй и третий день были похожи, как близнецы. В некоторых местах дорога была подпорчена обвалами. Это задерживало, правда, ненадолго. Зато все дополнительно потренировались в альпинистской подготовке. На четвертые сутки местность начала меняться. Потеплело. Появилась растительность. Стало возможным еще форсировать темп. Время шло, и, как только я думал о девочках, начинал прибавлять скорость.
– Расть, – догнал меня Саша, – ты как от чертей несешься. Не забывай, что, какие бы подготовленные люди ни были, они люди. А нам еще и воевать потом. Снизь темп.
– Хорошо, Саш. Я о девочках думаю, и меня как кнутом бьет.
– Мы все переживаем. Но все же сбавь. Это уже совсем на пределе. Скоро начнут ломаться. И всем сегодня помыться нужно. И нормально поесть, а потом всех прогоним через восстанавливающую систему и массаж.
– Понял я, понял. Все так и сделаем. Да и оружие нужно почистить. Во влажность идем 100-процентную, каждый день придется чистить.
На седьмой ночевке ко мне подсели Яра, Яна и Юля.
– Расть, мы их чувствуем. Велька и Ира живы. Но им плохо и страшно. У Вельки кем-то или чем-то заблокированы все магические способности. Она полностью беспомощна. Они от нас в трех обычных переходах. У нас предложение. Может, мы и вои пойдем быстрее? И Сашу с собой возьмем. Разведаем и вас встретим.
– Хорошо, Яра. Но ты останешься. Для связи. Мне нужна постоянная информация, – согласился я.
– Мы тогда через три часа выходим, а наше основное снаряжение распределим в эскорте.
– Определились. Отдыхайте тогда. Я пойду, охранение посмотрю.
За четыре часа до общего подъема передовой отряд ушел.
Я переживал, но понимал, что это необходимо и правильно. Мы бежали по джунглям. Дышать было практически нечем. Слава Богу, что под ногами была все та же дорога. Она на короткое время потерялась, но через тринадцать километров снова появилась, как будто из ниоткуда. С каждой стороны был бортик высотой девяносто сантиметров.
Что насторожило – этой дорогой пользовались. Ее убирали. Не было в желобе ни воды, ни глины, ни постоянно чавкающей массы из влажной земли, гниющих растений и много чего еще, нехорошо пахнущего. Я дал команду направить вперед разведчиков и оставил замыкающий тыловой дозор. Связь была постоянной. Ожила рация.
– Красный-1, я Гончий-1. Прием.
– Слушаю, Гончий-1, – не сбивая дыхания, ответил я.
– Встретили Сруба. Идем к вам. Прием.
– Принял. Отбой.
– Колонне стой. Рассредоточиться. Готовим сухой обед, – бросил я в рацию на другой волне.
Саша с разведчиками подошли через десять минут.
– Деревня полна народа. В основном бандиты-революционеры и местные женщины. Мужчин из местного населения нет вообще. Либо ушли, либо их поубивали. Детей и стариков тоже нет. Бандитов около двухсот. Точно не считали. Живут хорошо и сытно. Охранение на вышках, но мух не ловит вообще. Есть один пост со стороны тропы к реке. На реке тоже есть два щитовых домика. Там человек тридцать. Два больших катера и самоходная баржа, приспособленная для жизни на воде. Видно, трофей. Особого охранения там нет, все воины бывалые – и по повадкам видно, и по оружию.
В миссии тоже много бандитов. Порядка трехсот, не меньше. И священников человек тридцать пять. Итого – более шестисот бандитов. Армия целая. Сегодня по реке приходил кораблик. Кого-то привез и увез, что-то выгружали долго. Грузы им привозят, громадные склады организованы. В миссии дома капитальные. Каменные. Большой действующий католический храм. Зачем он здесь такой понадобился?
Из пленных все живы. Девочки чувствуют и Вельку, и Иру. Они в подвалах Храма. И еще. Здесь Джакомо. И он тут главный. Это видно по всему. Девочки здесь себя чувствуют плохо. Говорят, смертью пахнет. От всего. От его серых помощников и даже от стен…
– Нас не учуют раньше времени, Саш?
– Нет, Яра с помощью девочек держит полог, слабы серые посмотреть за него.
– Ну Сруб, хорошо. Смертью здесь будет пахнуть от всего еще долгие годы. Никто не должен уйти. Сегодня готовимся. Завтра в 4:50 уничтожаем одновременно все три берлоги этих отморозков. Пленные нам не нужны.
– Нужны, Воин. Джакомо нужен. Кровь из носа. Его будем брать живьем.
Весь вечер ползал на брюхе в поисках удобных позиций для снайперов и групп зачистки. Потом ставил задачи по выдвижению и порядку отработки целей. Поспать не удалось.
Когда-то прочитал в одной книге: «Ратник в походе спит, ест и воюет, десятник меньше спит, ест так же, как и ратник, и воюет. Сотник мало спит, мало ест и воюет. Воевода в походе толком не ест, толком не спит и воюет своими воинами. Если ты стал воеводой, вообще не спи, вообще не ешь, но придумай и организуй все так, чтобы сохранить своим воинам, десятникам, сотникам жизнь!»
Вот и я занимался этим вместе с Сашей. Придумывал и организовывал все так, чтобы уничтожить бандитов, а мои воины остались целы.
В 3:00 начали выдвижение. Тыловой заслон из взвода майора Кима решили усилить и направили к нему пять спецназовцев Харлампиева с двумя пулеметами. На окружение и уничтожение деревни с бандитами я выделил сорок бойцов спецназа ГРУ и сорок девушек из боевого эскорта. На речную базу пошли двадцать спецназовцев и двадцать девушек, а на католическую миссию определили основную часть сводного отряда – сорок спецназовцев, сто сорок девушек из эскорта, шестнадцать воев во главе с Дунканом и мы с Сашей и девочками.
9.
Начало операции было назначено. Десять минут выделялось на уничтожение караульных, секрета и патруля в миссии. Потом шла зачистка. В четыре ко мне подошли Яна с Юлей.
– Расть, с Велькой что-то плохое происходит. Уже 5 часов мы чувствуем от нее только ярость и боль. Нам страшно за нее. Такого раньше не было. А Иры не чувствуем – Веля всегда была проводником для чувств Иры.
– Девочки, мы уже ничего изменить не в силах. Через тридцать минут штурм. Там и будем разбираться – сказал я, волевым усилием сдерживая желание тут же ринуться в бой, сжав зубы до скрежета. Но не имеет права командир даже ради самого близкого человека ставить под опасность судьбу всей операции. Я это знал, хоть и не мог принять сердцем.
