Они прошли в гостиную в глубине дома. В стене напротив высоких окон был выступающий очаг. Курпачи и подушки были сложены в стопку с двух сторон очага. Обе стопки были покрыты сюзане с золотой вышивкой на алом бархатном полотне. Девушка прошла за ними и быстро сняла одну сюзане. Она постелила для гостей зелёные курпачи с голубым узором и синим кантом. Пока гости рассаживались, она вышла из гостиной и вскоре вернулась с шёлковой бежево-розовой скатертью и постелила её возле них. Она снова вышла и через некоторое время вернулась с финиками на синей глиняной тарелочке с белыми ватными узорами.
– Мунираджан, – Умед обратился к дочери, – не торопись. Ты испекла фатир? Сделай гостям курутоб и позови братьев.
– Спасибо мы сыты, – тихо проговорил Комил, боясь оплеухи.
– Мы не откажемся от курутоба. Пока мы шли сюда, успели ещё раз проголодаться, – улыбнулся Азим. Если Комил и растерялся, он-то не забывал о вежливости в гостях.
Девушка стояла у двери. – Хорошо, – тихо ответила она отцу и, мельком взглянув на Комила, одним шагом вышла в коридор.
– Как добрались? – спросил Умед. Он посмотрел на Азима, севшего напротив, и потом на Комила, севшего справа от него. Взгляд Умеда на Комила просил представить его товарища.
– Немного утомительно держать долгий путь во время рузы, – ответил Комил. В его голосе прозвучала жалоба. Посмотрев на дядю, он понял его выжидательный взгляд и представил своего спутника. – Это Азим ибн Аъзам. Без него и его вопросов мне было бы ужасно скучно в дороге, – без сарказма в его голосе не обошлось.
– «Хоть бы ответил на один из них», – пробубнил про себя Азим.
– Добро пожаловать, Азим, – кивнул Умед.
– Спасибо, – сказал Азим, приставив руку к сердцу.
– Впервые в Мирасе?
– Бале, – подтвердил Азим.
– Тебе здесь понравиться, – заверил Умед и посмотрел на Комила. – Твой отец в письме писал, что вы приедете в город с поручением султана. Можно узнать каким?
– Да. Как и в прошлый раз, мы заказали нишалло для его приёма в честь праздника, – пояснил Комил.
– Вы его выполнили или ещё нет?
– Мы как раз идём со двора Карим-аки. Его внуки обещали, что завтра всё будет готово, – рассказал Комил.
– Великолепно! – похвалил Умед и задумался. – М-м-м… Раньше султан Бузург не устраивал большие приёмы. Мне всегда казалось, что он был каким-то нелюдимым. Что это на него нашло?
– Не знаю, – пожав плечами, ответил Комил. – В прошлый раз он заказывал у Карим-ака двадцать казанов. В этот раз – сто.
Брови Умеда потянулись наверх от удивления.
– Что-то подсказывает мне, сто казанов будут не единственным угощением на его приёме, – предположил он. – Да-а… Даже на Навруз он ни разу не устраивал такого праздника… Впрочем, это его дела, не так ли? – он с улыбкой обратился к Азиму.
– Бале, – подумав и не найдя ответа, просто ответил юноша. Откуда же ему знать, что султан планирует у себя во дворце. – Комил задал вопрос нишаллопазу, на который тот… а… – Азим затруднялся подобрать слова. – Он ответил другими словами. М-м-м… и кажется совсем про другое…
В этот момент Комил закатил глаза. Снова он со своими вопросами.
–… Он, кажется, знает ответ, – продолжал Азим, глядя на Комила, – а вот я так-и не понял…
Посмотрев тоже на Комила, Умед снова обратился к Азиму.
– Какой вопрос?
– Почему нишалло готовят и едят только во время рузы?
– На этот вопрос нет точного ответа, – улыбнувшись ответил Умед. – Наш предки передавали нам, а им их предки и так далее, что нишалло – это напиток Всевышнего. Он дозволяет нам, своим созданиям, употреблять его только во время священной рузы…
– «Мог бы и сам догадаться», – подумал про себя Азим.
– …Нигде на базарах, ни в одном ларьке вы не найдете нишалло в обычные дни, – продолжал Умед.
– Действительно, – подтвердил Комил и добавил, поучительно глядя на Азима, – Все нишаллопазы отказываются брать заказы в обычные дни.
– Но почему? – не угомонился Азим.
– Таковы сложившиеся традиции, – сказал Умед, опередив Комила.
Азима не удовлетворил этот ответ. Он смотрел то на Комила, то на Умеда, чувствуя себя глупо.
– Кстати! – вдруг сказал Умед, словно вспомнив о чем-то важном. – Нужно пойти и узнать, купила ли Мунира нишалло.
Умед встал и, пообещав скоро вернуться, вышел из гостиной. На самом деле он знал, что его дочь купила всё, что было нужно. Ему нужен было предлог, чтобы незаметно от гостей подойти к дочери и попросить её переодеться, привести себя в порядок и подготовить свои вопросы. Комил пришёл к ним на смотрины, но, когда он сведёт его со своей дочерью и оставит наедине, не только Мунира будет оцениваться, но и сам Комил.
– А Мунира вполне себе милая девушка, когда улыбается тебе, – заметил Азим в насмешливой манере Комила, хоть и был искренен.
Комил сперва не обратил на это внимание, но потом с неожиданной ревностью взглянул на Азима краем глаза. Затем он опустил глаза на скрещенные ноги и задумался. А ведь Азим прав. Пусть и не красавица, но Мунира привлекательна, если так взять. Несмотря на прямые черты лица и прямолинейную фигуру, в ней есть свой шарм. Если они, случись, поженятся, в их семье силой будет она, а он красотой. Эта мысль вызывала в нём самодовольную ухмылку и утешало самолюбие.
Умед вернулся без своей зелёной круглой тюбетейки с тёмно-зелёными побегами. Он сел на курпачу и с затейливой улыбкой не отрывал пристальный взгляд от Комила, что смущало его племянника.
– Ну… тебе понравилась моя дочь?
Прямой вопрос застрял комом в горле Комила. Он растерялся ещё больше. Что же ответить? «Да» или «Нет»?
Он всё еще смотрит?
Глаза Комила забегали в разные стороны. Комилу захотелось спрятаться в стопке позади слева.
Умед понял, что Комил смущён и затрудняется отвечать. Он стряхнул улыбку с лица и принял серьёзный вид. Выпрямившись, он откинулся на подушку за спиной.
– Комил знаком с нашими обычаями сватовства, – он обратился к Азиму. – Так как ты впервые в нашем городе, позволь мне немного рассказать тебе о них.
– Буду рад послушать, – сказал Азим.
– В Мирасе, если пришли сватать дочь, родители не решают выдать её или нет, даже несмотря на то, что сваты – это их родственники, хорошие знакомые или уважаемые люди в городе. Если девушке не понравится парень, свадьбы не будет. И родители не подталкивают дочерей к выбору, только потому что её годы идут. К моей дочери приходили многие сваты и все ушли с её отказом. В Мирасе девушки гордые, строгие и властные. Они знают себе цену, и лишь своим отцам они податливы. Конечно, я могу принудить её выйти за того, кого она не возлюбила, пообещав, что любовь придёт после. Это ложь! И все мы это прекрасно понимаем. Нельзя принуждать детей, если родитель хочет, чтобы они были счастливы, – он оценивающе посмотрел на Комила и продолжил. – Ты всегда мне нравился, Комил. Своим характером ты напоминаешь свою мать. Она всего на двенадцать лет младше меня, и в детстве я всегда присматривал за ней.
Умед отвёл взгляд в сторону и посмотрел на красный ковёр с богатым узором, вспоминая то время. Он был младшим братом отца матери Комила. По сути, Умед приходится Комилу двоюродным дедом, но просит называть себя дядей. Его брата не стало из-за Зелёной хвори, которая чуть ли не забрала и мать Комила. Вспомнив об этом, Умед слегка прослезился. Вытерев глаза, он посмотрел на Азима.
– А ты? Не собираешься жениться? Тебе сколько лет? – Умед нарочито делал короткую паузу между вопросами, чтобы прогнать грусть с души, ведь гости пришли к нему не скорбеть.
Азим хотел было ответить, но Комил перебил его.
– Ему дали выбор.
– Моя дочь старше тебя, но я могу найти… – одновременно с племянником проговорил Умед и был удивлён заявлением Комила. – Выбор? – недоуменно посмотрел он на Комила и снова на Азима.
Вместо него снова ответил Комил.
– На восемнадцатилетие мать предоставила ему право выбора невесты. Так что он может выбрать любую… сам, – Комил подчеркнуто указал на Азима. – Вы не знали? Я думал эта новость уже облетела весь Вартан, – в его голосе, помимо язвительного тона, была и зависть.
– Я слышал о чём-то подобном пару месяцев назад на рынке, – задумчиво покачав пальцем, вспомнил Умед. – Это правда?
– Да, – подтвердил Азим. – Но я не спешу с этим, – скромно добавил юноша.
– То есть, ты можешь жениться абсолютно на ком захочешь? – Умед был изумлён и одновременно недоумевал этим фактом.
Азим покивал в ответ.
– Вряд ли он сможет жениться на дочери султана, – язвительно бросил Комил.
Азим не обратил на это внимание и спросил у Умеда.
– Почему это так удивляет вас?
Умед посмотрел в сторону, скрутил губы и вскоре ответил:
– Не думаю, что смогу вспомнить подобный прецедент в Ахоруне или где-либо ещё.
– Да и не было такого никогда, – этот факт вызвал в Комиле необъяснимое возмущение, сочетаемое с завистью.
Умеду не понравилась дерзость Комила, но он не стал делать ему замечание.
– Обычно, родители предоставляют выбор супруга своим детям из числа своих дальних или некровных родственников. В крайних случаях, жениха или невесту выбирают среди детей близких знакомых. При этом, в основном, родители сами решают за кого выдать дочь или на ком женить сына. Так сложились наши обычаи из давних времён. Чужого не приводят в дом, – с наставлением, или, как показалось Азиму, с намёком, в голосе покачал Умед головой в конце.
– Но вы же сказали, что в Мирасе другие обычаи, – возразил Азим.
– Да, – Умед пристально посмотрел на него. – Но отличие не так велико, как могло тебе показаться. В Мирасе родители не настаивают на своём решении, если их дети не согласны. Признаюсь, конечно, я хотел выдать свою дочь, как только ей исполнилось восемнадцать, – сказал Умед, после небольшой паузы. – Я даже нашёл ей отличного жениха… по моему мнению, конечно, – подчеркнул он и спокойно посмотрел на Комила. – Но она отказалась, – он пожал плечами. – Были и другие хорошие ребята, желавшие жениться на моей Мунире, но почему-то она не одобрила ни одного из них. – Хотя причина была вполне очевидная, Умед с намёком посмотрел на Комила и сказал, – Честно говоря, я не знаю, какое качество моя дочь ищет в мужчине, – и это было чистой ложью.
Слова дяди вызвали в Комиле ревность к тем парням, и чувство собственности возникло из ниоткуда. Это изумляло его. С чего вдруг, не мог понять он.
Комил встряхнул эти эмоции прочь и вернулся в реальность, украдкой посмотрев на Азима.
– «Ему дали выбор, а он копается в картошке», – негодовал про себя Комил. – «Ах, если бы этот выбор дали мне», – в эту самую минуту он сожалел, что мать не поддержала его выбор. Он бы женился на Махине, и они оба были бы счастливы, но нет. Зависть Комила к Азиму росла.
– Кажется, в Ангуране нет достойной его девушки, – колко сказал он вслух.
– Я могу найти тебе красивую и умелую невесту, раз уж тебе дали свободный выбор, Азим, – серьёзно предложил Умед. – У моих друзей…
– Я не спешу с этим, – негромко, но категорично вставил Азим, чтобы это до них дошло, и они наконец сменили тему.
Умед был перебит на полуслове. Не вежливо, конечно, но он отнёсся к этому с пониманием. Он снова откинулся на подушку и посмотрел на Азима по-другому – с новым оценивающим взглядом. Умед увидел сдержанность в глазах юноши и задумался.
– Правильно, – вскоре произнёс он многозначительно. – С этим делом не торопятся, – снова подумав, добавил он. – Брак – это не деловой договор, который можно заключить один или несколько раз с одним или разными людьми. Молодой человек не должен женится сразу по достижению зрелости, только потому что этого требует его голодное мужское естество. Жена – не объект удовлетворения нижних нужд. Нужно думать этой головой, – Умед постучал по своему виску, – прежде, чем жениться. Жена – это не вещь, которую можно купить на базаре, и там же поменять на новую, когда она состарится или надоест. Жена будет рядом с тобой до конца твоей жизни или своей. С женой нужно считаться. Её нужно ценить и уважать. Только потом между вами будет любовь и взаимопонимание. Без этого жизнь не имеет и смысла… Ты принял правильное решение, Азим. Не торопись. Выбирай с умом, – в последних словах Умеда звучала похвала, что подбодрило юношу.
– Хорошо, – тихо сказал Азим, с рукой у сердца.
– Где же мои сыновья? – Умед задумчиво посмотрел на дверь.
Он видел, что Азиму неловко говорить на тему брака, для Умеда это было поводом сменить тему. На самом деле он знал, где его сыновья – после ифтара он послал их накормить скотину. Как только он о них вспомнил, его сыновья, словно по команде, появились в проёме.
– Поздоровайтесь с нашими гостями, а я проведаю вашу сестру, – Умед вышел из гостиной.
Это были те двое пастухов, которых Азим с Комилом видели на холме под деревом. Они подошли к Комилу первым, так как знали, что он их кузен. Комил тоже узнал братьев, когда они с ним поздоровались за руку. Их руки были слегка влажными после мытья и Комил брезгливо и незаметно вытер свою руку о заднюю часть бедра, пока братья проходили мимо него, чтобы пожать руку и Азиму.
– Я не узнал вас там, под деревом, – шутливо заметил Комил в оправдание на осуждающий взгляд Азима.
– А мы вас узнали, аки Комил, – ответил старший брат.
– Как ваши дела? – спросил Комил, Азим сел рядом с ним, а братья на его место.
– Пасти овец и козлов сложновато во время рузы, – сказал старший.
– Но мы справились! – похвастался младший…
Умед вернулся со своей женой и дочерью. Юноши встали с места и поприветствовали жену Умеда. Они с дочерью принесли на скатерть угощения для гостей, чай, свежие лепёшки, кулчи и фатир, а также фрукты. Затем на трёх деревянных неглубоких тарелках они подали обещанный курутоб с льняным маслом, нашинкованным красным луком и жаренным мясом. После печеной тыквы в доме Карим-аки, Азим смотрел на курутоб словно он до сих пор не открыл свою рузу. Лайло также принесла деревянные ложки на случай, если гости не захотят есть руками. Однако у Комила от волнения разгулялся аппетит, и он уже начал есть руками, удивив Азима.
Азим, обычно, не любил есть руками, но, так как все ели именно так, он тоже последовал их примеру. «Есть руками – благо», вспомнил он, закладывая руку в рот. Ложкой, однако, он всё-таки воспользовался, чтобы наложить на своей стороне тарелки салат из нашинкованных помидоров, огурцов и зелени.
Жена и дочь Умеда в это время находились в другой комнате. Лайло готовила Муниру, хотя девушка уже знала, что спрашивать.
Когда дастархан опустел, Умед незаметно для гостей подмигнул старшему сыну. По предварительной договорённости это был намёк. Мехродж[29 - Мехродж произносится с гортанной «х».] едва заметно кивнул в ответ отцу и обратился к Азиму.
– Азим-ака, не хотите взглянуть на наших пастушьих собак?
– А они не будут снова лаять на меня? – с подозрением спросил Азим.
– Нет, – захохотал младший. – Они хорошие.
Азим понял в чем подвох и согласился.
– Ладно, идёмте.
Когда они ушли, Умед положил руку на плечо Комилу и с улыбкой обратился:
– Что ж, племянник, надеюсь, скоро я буду называть тебя сыном.
Умед встал и пошёл за женой и дочерью. Когда он вернулся, Комила вновь схватило необъяснимое оцепенение, но он нашёл в себе силы побороть это состояние. Только после этого он заметил, как Мунира преобразилась, причем в лучшую сторону. Тёмно-бордовое платье с мелкими розетками на плечах идеально подчеркивали её шелковистые длинные тёмно-каштановые волосы, ниспадающие из-под тонкого сетчатого чёрного платка с золотистой вышивкой. Черты её лица больше не казались грубыми, а робкий взгляд даже понравился Комилу.
Они сели за дастархан, и, в основном, говорила Лайло. Умед же вскоре оставил их. Он уже знал о Комиле всё, что ему было нужно. Лайло начала с рассказов про детство дочери, особенно вспоминая про то время, когда Комил будучи ребёнком проводил с ними. Постепенно от разговоров про родственников, обычаи и прочее она переходила к основной теме. Вскоре Мунира незаметно для Комила подала матери знак и Лайло под предлогом заварить новый чай оставила их наедине.
У Комила богатый опыт общения с девушками. Он всегда вёл себя уверенно, даже самоуверенно с ними. Теперь же, когда они остались вдвоём с Мунирой, он снова потерял дар речи. Он чувствовал себя загнанным в угол бараном и понятия не имел, что делать.
Ну же, скажи ей что-нибудь хорошее… Нет? Вот дурак.
