Если уж ему так горит поработать сверхурочно, я сваливаю. Думаю, у меня вполне может получиться прошмыгнуть из туалета по коридору с переноской незамеченной. А нет, так нет. Поедет Сёма на руках, никуда не денется. Вон, там в аквариуме еще одна глазастая рыбка плавает, утихомирю его привлекательным ужином!
– И далеко ехать? – вырывает меня из стратегических мыслей Арсений.
– Чуть за МКАД на Юго-Запад, – какого-то черта объясняю я.
Неизвестно зачем.
Может еще ему мой адрес назвать и дать ключи от дома, где деньги лежат?
– Хорошо, поехали, – Шереметьев встает из-за стола, и я непонимающе смотрю на него. До меня не слишком-то быстро доходит смысл предложения. А точнее постановки перед фактом. Это что всё это значит?
– Куда?
– Не повезешь же ты его через пол-Москвы на руках? Нужна переноска, – получаю полный снисходительности, мол, ты дурочка совсем что ли, взгляд.
– Я справлюсь, спасибо, – отказываюсь наотрез. Еще чего удумал. Он, я и тесная машина, на которой можно с легкостью завезти в лес! Не-а, дудки. Меня таким фокусом не провести, не безмозглые шестнадцать уже.
– Не справишься, – со спокойным убеждением говорит он. Подходит, подхватывает Семена на руки и направляется на выход.
– Э! Верни мне кота! – хватаю со стола сумку, успеваю вырубить ноут, захлопнув крышку, и настойчиво топаю следом.
Но догнать Арсения с его размашистым шагом ни разу не просто. Все эти дурацкие мускулистые ноги под брюками!
– Слушай, тебя дома разве не ждет собака, а? – кидаю ему в спину, мелкими шажочками семеня следом. Выхожу из офиса, киваю охраннику, скучающе ждущему, пока последние трудоголики свалят, чтобы закрыть помещение и свалить домой. Врываюсь в ветреный вечер сразу за высоченным Арсением, прикрывающим меня от тут же поднявшегося облака пыли.
– Малибу потерпит до вечера. Она приучена.
– Малибу? Твою собаку зовут Малибу? – отчего-то становится смешно. Странное имечко, впрочем, каков хозяин…
– Вообще-то она Молли-Бу, – начинает объяснять Арсений, но тут же отмахивается. – Не важно.
Ага. Понял свою стратегическую ошибку и решил перекрыть доступ к информации! Умный враг.
Пиликает сигнализация, мы останавливаемся возле Ниссана на больших колесах. Да, с таким как раз по бездорожью к сестре гонять. Но постойте, я же не собираюсь.
– Так, я с тобой никуда не поеду, давай кота и до свиданья, – упираюсь и не сажусь в заботливо приоткрытую для меня пассажирскую дверь.
Заманивает!
– Хватит упрямиться, – нетерпеливо выдыхает Шереметьев. Закидывает кота на заднее сидение и подходит ко мне.
– Что? Потащишь силой? – усмехаюсь ему в лицо, хотя приходится серьезно задрать голову вверх для этого маневра.
– Потащу, – хватает за локоть и вот, я уже забираюсь на высоченное сидение. Следом захлопывается дверь. Какое… свинство! Хотя, к его чести, проделал он этот трюк мастерски, не причинив и доли дискомфорта. Чертов фокусник. – Заедем в ветеринарку, – усаживается рядом и вставляет ключ в зажигание.
– Это еще зачем?
– Ты такая безответственная, – качает головой. – Это бездомный кот, на нем может быть такой рассадник… вплоть до бешенства.
– Ты такой ханжа! – не остаюсь в долгу.
Пристегиваюсь и возмущенно фыркаю. Да на таком коте еще и пахать можно! Уж сестра его выходила, вылечила, привила с ног до головы. Вот кого бы следовало проверить на бешенство, так это Шереметьева.
– Все-таки почитала словарик на ночь, – хмыкает гад, заводя машину.
– Были дела поинтереснее, – хмыкаю в ответ. Выкуси!
Арсений замолкает с привычным выражение лица: подсчитывает, сколько стоит моя почка на черном рынке, точно.
Мы выезжаем на дорогу в полной напряженного молчания тишине. Семен сзади дрыхнет, устроившись на кожаном сидении. Не могу его винить, если у него тоже обогрев сидений, как у меня… Черт, только ради этого надо купить тачку.
– Так и что там у меня на завтра по твоему гуру-прогнозу? – нарушает тишину Арсений.
Попался. Он попался! Пропускаю мимо ушей его язвительный тон и снисходительный эпитет, и сдерживаю внутреннее ликование.
– Хм, – беззаботно пожимаю плечами. – понятия не имею. Я такие вещи не запоминаю.
– Ну да, конечно, – фыркает, ты посмотри. – Напророчила мне завтра очередные проблемы с руководством, или кирпич на голову?
– Ах, если бы. Но это так не работает, – отворачиваюсь к окну. – И чтобы ты там не думал, я не из головы все это беру.
– Ага, ага.
И такой снисходительный это тон, что я твердо для себя решаю: пора поступиться принципами. Пора применить тяжелую артиллерию. Во имя Венеры и Марса. Аминь.
Глава 7.
Стрельцы, осторожнее с деньгами: сегодня вас ждут непредвиденные расходы, крупные траты, неудачные сделки. Будьте внимательны.
Видит бог, я этого не хотела.
Открываю окно, беру горшок с геранью и…
Я правда не хотела.
Но моя оправданная злость все возрастает с каждым днем и ироничным взглядом. Непробиваемый человек. Глухая скептичная стена. Ненавистник всего и вся.
Кроме животных.
Это на себе испытал травмированный Сёма, с лап до ушей осмотренный вчера ветеринаром за счет Шереметьева. И я, которую покатали по Москве и за ее пределы только благодаря коту в моих руках. Благо, отделаться от незваного провожатого и спровадить его удалось до того, как запалит сестра. Иначе слишком много пришлось бы объяснять. Особенно на тему: почему я упускаю такой шанс наладить свою личную жизнь. Альбина просто помешана на идее устроить меня в руки какому-нибудь очередному Стрельцу. А не Стрельцу, так Овну.
Но нет уж, спасибо. Одиночество – осознанный и счастливый выбор.
Сухо поблагодарив Арсения за доставку, я пожелала ему не хворать и скатертью дорогу до дома. Даже постаралась не хлопнуть как следует дверцей, так он меня взвинтил за те два часа, что мы вынужденно общались.
Спасало только радио в машине, позволяющее делать вид, что я меломан на всю широту своей души. Иначе без травм бы не обошлось.
И вот, вчера Семен сдан на руки сестре – счастливый и сытый. А уже сегодня я творю совершенно не свойственную мне дичь, мысленно и заранее замаливая собственные грехи. Примеряюсь, высчитывая траекторию и насколько мой план безумный. Спойлер – это вышка по шкале невменяемости. И снова ставлю горшок на подоконник.
Это сработает. Однозначно.
Но замаливать сей грешок придется волонтерством, однозначно.
– Ты в последнее время раньше всех, – в офис заходит Рома, который всегда приезжает первым, потому что забрасывает ребенка в садик.
Раньше приезжал. Теперь я, одержимая идеей, ни свет ни заря, тут как тут.
– Весна – не до сна, – улыбаюсь единственному семьянину из наших мужчин.
Вот кто не строит из себя всезнайку. Приятный во всех отношениях человек, хотя специфика работы вполне могла оставить след на характере. Но нет. Поэтому-то и женат.
– Понимаю, – многозначительно расплывается в улыбочке в ответ, явно понимая все совершенно не так.
Я вдыхаю весенний воздух, просочившийся из открытого окна, на всю глубину своих легкий и еще раз даю себе шанс передумать.
«Псевдонаука, блажь скучающих домохозяек, безмозглые дуры»
Нет, не передумаю.
Под окном раздается шорох шин паркующейся машины, сердце пропускает удар, чтобы вновь запуститься в ритме бешеных барабанов. Не узнать тачку Шереметьева нельзя, он всегда ставит ее на одно и то же место – ровно под окном, чтобы время от времени на нее поглядывать. Я подозреваю, что у него есть легкое нервное расстройство, при котором ему нужно все вокруг контролировать – машину, время, жизнь других людей.
Псих.
Отталкиваюсь от подоконника и отхожу к своему рабочему месту. Нельзя, чтобы меня застали на месте преступления. Хотя в итоге он все равно может меня обвинить. Но риски оправданы.
Через несколько минут по офису проносится низкое «доброе утро».
Я напрягаюсь, потому что мне кажется, его пристальный взгляд буравит меня насквозь. Забавно будет, если окажется, что он умеет читать мысли. Я столько старалась – и все зря. Но это, конечно, невозможно. Нужно помнить о той тонкой грани, которая отделяет мои страхи от реальности. К тому же, Арсений вообще на меня не смотрит, это все моя паранойя.
Он, с присущей ему неспешностью подходит к шкафу, достает оттуда плечики и размещает на них свое песочное пальто. Безупречное. Расправляет воротник, проверяет карманы. У него точно ОКР!
Я усиленно делаю вид, что уже вся в работе: открываю вчерашние вкладки, проверяю входящие в почте, ищу карандаш. Да куда они вечно пропадают!
– Кто открыл окно? – гремит недовольное со стороны Арсения.
Мы с Ромой многозначительно переглядываемся, прежде чем я открываю рот.
– Пусть немного проветрится, – явно вступается за меня Рома.
Да, вот поэтому он женат. А Шереметьев – нет.
– Весна, Арсений, – подаю я голос из-за монитора.
– Я заметил, спасибо, – сухо отвечает он, начиная прибираться на стерильном рабочем столе.
Псих, псих, псих.
– Ой, какая сегодня по-го-да, – влетает в офис Вероника. – Птички поют, солнышко светит, никто не болеет, – радостно тарахтит она о наболевшем.
Таких дней у нее мало. Трое детей очень любят болеть по очереди.
Я улыбаюсь. Как мало иногда человеку нужно для счастья. Чтоб дети не болели, чтобы солнышко светило, чтобы герань упала на машину врага.
Прости меня, боже. Мысленно каюсь в очередной раз, еще даже не нагрешив.
Постепенно офис оживает, наполняется людьми. Все шумно болтают, наливают себе утренний кофе, радуются пятнице. Один Арсений хмуро вглядывается в компьютер, хотя до начала рабочего дня есть еще пять минут расслабухи.
Потирает шею крупной ладонью, щурится.
Может, порекомендовать ему моего офтальмолога?
– Как вчера все закончилось с котом? – интересуется Ксю, садясь за рабочий стол и перекрывая обзор на Шереметьева.
– Благополучно. Сытый и относительно здоровый передан в руки сестре.
– Сытый? – Ксюха расширяет глаза и переводит взгляд на аквариум.
– Да не трогал он больше рыбок, – цокаю я.
За головой Ксюши вырастает силуэт Арсения. Он идет к окну. Нет-нет-нет, он же сейчас все испортит!
– Не закрывай! – ору я, вскакивая с места.
– Проветрилось достаточно, – резко бросает он и берется за горшок, который подпирает окно.
План на грани провала.
– Что ты за человек такой, Арсений! – возмущаюсь я. Кажется, чересчур визгливо. – Окно открывается только у тебя!
– Еще пять минут и мне задует шею, – выдавливает сквозь зубы.
Я хватаю сверток, что заранее приготовила, и кидаю его в Шереметьева.
– Лови!
К его чести, реакция у Арсения что надо. Он успевает обернуться и поймать собственный свитер. К моей чести – постиранный с кондиционером «альпийская свежесть».
К несчастью – его, конечно, не моему – горшок он из рук выпускает, а следом и сбрасывает его бедром из окна.
