Вошёл Жданов, уселся на своё место и с улыбкой протянул мне фото:
– Вот лицо малолетних преступниц.
– Это что?
– Эти дамы кинули конверт с запиской в почтовый ящик для обращения граждан. Я посмотрел камеры вместе с Даней.
На фотографии были изображены две девочки лет шести. Они уверенно подошли к воротам, подняли крышечку ящика, скинули туда большой конверт и очень быстро убежали.
– И где их теперь искать? – спросила я у Жданова – вот же хитрый гад – втянул детей в свои грязные игры. Руслан, как думаешь, сколько жертв ещё будет?
– Я думаю, количество жертв будет равняться числу пороков – ответил он.
– Иии… сколько их?
– Основных семь.
Часть 5. Снова тоннель и подсказка от озёрского маньяка
– Шеф! – я вошла к Евгению Романовичу без стука – шеф, послушайте, на озере в ночь понедельника нужно установить охрану, хоть какую-нибудь. Я просто уверена, что будут ещё жертвы.
– Рита! – он укоризненно посмотрел на меня – в последнее время ты часто входишь без стука.
– Простите, но мне не до сантиментов. Я сейчас серьёзно абсолютно.
– Рита, но почему ты так уверена, что будут ещё жертвы?
– Потому что маньяк убивает тех, кто обладает хоть каким-то пороком, понимаете? Два порока у нас уже есть – это распутство и гордыня.
– Распутство – это порок? – неуверенно спрашивает меня он.
Я всплеснула руками.
– Вы атеист, что ли?
– Ну, не совсем – он как-то с сомнением пожал плечами – а сколько всего пороков, Марго?
– Основных – семь!
– Что? Ты хочешь сказать, что будет семь жертв?
– Да. Я и Жданов – мы оба в этом уверены.
– Хорошо – нехотя соглашается он – с вечера воскресенья выставим охрану по периметру озера. Я посчитаю, сколько человек потребуется и запрошу нужное количество.
Я отправляюсь в лабораторию к Дане, он сидит с несколькими помощниками и проверяют ноутбук жертвы, а также цепи с кандалами.
– Дань, на мешках есть какие-нибудь следы?
– Ни единого. Преступник работает в перчатках, кроме того, вода смывает следы, даже если бы они там были, наверняка ничего бы всё равно не осталось.
– А на этих ужасных штуках? – я показываю на кандалы.
– На них тоже нет следов. Кстати, мне ответили администраторы сайтов. У них были покупки этих… гм… принадлежностей в количестве нескольких единиц, но в других городах.
– Дань, всё равно нужно проверить все эти покупки, примерно за последние месяца три-четыре хотя бы. Особенно такое количество, как, например, семь единиц. Возможно, преступник попросил кого-то купить и переслать ему. И вообще, согласись, это подозрительно – покупать такое количество одновременно столь специфичных изделий.
– Да уж – соглашается он – только если для какого борделя!
Шутник! Я потрепала его по лохматой голове и спросила:
– А терновый венец? По нему есть что-нибудь?
– Да, девчонки только что закончили. На нём кровь убитой и больше никаких следов.
– Понятно. В ноутбуке что-нибудь интересное?
– Пока проверяем, товарищ подполковник.
– Хорошо, как только что-то найдёте – сразу звоните мне.
До вечера мы занимались с Ждановым уликами, просмотром камер на здании общежития, и множеством других дел. Камеры опять ничего не дали – Юлия вышла за территорию общаги, последняя камера зафиксировала её, а потом она пошла в сторону огромного поля, на котором студенты могли играть в разные подвижные игры. Вообще, поле хотели приспособить под строительство, но пока не решили, что именно будут строить, а потому его временно оккупировали студенты. Если кто-то и был там в то время, как туда ушла Ершова, найти такого человека было затруднительно – камер там не было.
Я позвонила ректору и попросила его помочь нам в этом. Он обещал, что распространит информацию для студентов через их кураторов.
Дома меня ждал одинокий и пустой холодильник, и открытое окно, которое я, уходя, забыла закрыть. Господи, ну почему я в последнее время такая рассеянная?! Вероятно, виновато это дело. Вот закончу его и отправлюсь в отпуск.
Но пока нужно было пополнить запасы еды, и я отправилась в магазин.
Накупив всего, что нужно, я вернулась домой, поела наспех что-то там из купленного, не слишком осознавая, что я ему, и рухнула в постель.
Я не сразу оказалась в уже знакомом мне месте. Я всегда там оказываюсь не сразу. Сначала я сплю глубоким спокойным сном, а потом вдруг сознание начинает словно переключаться – меня бросает то в жар, то в холод, а потом наступает осознание того, что я нахожусь там, где уже была когда-то – в тишине, сырости, где медленно капает вода.
Тоннель… Ты словно сросся со мной навсегда и не отпускаешь. Зачем и почему?
Я снова иду по нему, тёмному и живущему какой-то своей жизнью… Я точно знаю, что скоро я обернусь и увижу перед собой его глаза и, возможно, снова почувствую холодное лезвие.
Но вот… я оборачиваюсь, а он стоит и смотрит на меня, улыбаясь. Ему тоже важно видеть мой взгляд. На этот раз я смотрю на него дольше обычного, почему-то мне кажется, что это не тот человек, которого я видела в зале суда, это кто-то другой, но зачем этот «другой» мне здесь?
Но вот лицо его словно меняется, и он становится тем самым Озёрским маньяком, которого ловили достаточно долго, прежде чем удалось установить его личность. Он убил ровно двенадцать девушек – по числу месяцев, убивал один раз в месяц, тщательно готовясь к каждому преступлению.
Но новое дело – это просто нонсенс! Новый маньяк убивает каждую неделю! Неделю, Карл! Он уже подготовлен заранее и продумал всё до мелочей?! Какую голову, какие мозги надо иметь, чтобы это делать?!
Я долго смотрю ему в глаза, потом спрашиваю:
– Зачем ты ходишь ко мне?
Он улыбается, он и не переставал улыбаться, потом говорит мне:
– Вы не там ищете и не о том думаете.
– О чём ты?
– О твоём новом деле.
– Но почему не там? – спрашиваю я в недоумении.
Он усмехается:
– Facilius est vitium mutuari quam virtutem importare. Это Григорий Богослов.
– Что это значит? – спрашиваю я.
– Думай!
Он уходит, а я остаюсь одна, по-прежнему слушая, как капли воды гулко падают на каменный пол тоннеля.
Снова резко просыпаюсь, сажусь в постели, вся мокрая от пота, глаза безумно смотрят перед собой. Почему у меня такое состояние? Ведь мне совсем-совсем не страшно там теперь с ним.
Падаю на подушку, смотрю на часы – пять утра.
Что за подсказку дал мне этот маньяк, находящийся сейчас в «Чёрном дельфине»? И почему он вообще приходит ко мне в снах и даёт какие-то подсказки относительно дела, о котором он вообще ничего не знает? Или… знает? Может, он как-то связан с этим, новым маньяком?
Я так и пролежала ещё час, думая о том, что всё это значит и к чему всё это приведёт. Потом привычно всё и по расписанию – пробежка, душ, завтрак. Приезжаю на работу, в кабинете уже сидит Жданов.
– Я распорядился, чтобы эксперты проверили алиби подруг Ершовой на время её пропажи и убийства.
Я благодарно киваю ему и сажусь за стол.
– Ты опять не спала? – спрашивает он.
– С пяти утра – отвечаю я.
– Марго, а что с тобой происходит?
Я опускаю глаза – ну, как я могу рассказать ему про такое?! Серьёзный человек, майор, конечно, он не будет слушать эту чушь!
Он садится на краешек моего стола и внезапно проводит рукой по моим волосам.
– Тебя что-то гнетёт, Рита – он не спрашивает – утверждает, и его глуховато-жёсткий голос волнует меня до кончиков пальцев на ногах.
– Ты всё равно не поверишь – говорю ему – будешь смеяться надо мной.
– Что за бред? Расскажи просто, а там посмотрим, что с этим делать.
Я рассказываю ему сны про тоннель, особенно тот, где маньяк говорит, что дело пропавших студенток мне не по зубам, ну и, конечно, тот, что снился мне этой ночью.
– Ещё раз – что-то настораживает Руслана – что он сказал тебе?
Я достаю бумажку, на которой карандашом нацарапала ту фразу, что услышала от убийцы во сне. Нацарапала конечно, так, как услышала.
– «Facilius est vitium mutuari quam virtutem importare». – задумчиво повторяет Руслан и садится за стол. Быстро набирает на компьютере фразу – это латынь. Переводится, как «Легче заимствовать порок, нежели передать добродетель». Это действительно сказал Григорий Богослов.
– И что это значит, Руслан? Почему он говорит, что мы не там ищем, и не о том думаем?
– Я пока не знаю, Рита. Что-то дело наше усложняется всё больше и больше. При чём тут латынь? Ничего не понимаю. Всё смешано – ритуальные убийства, «Молот ведьм», пороки, латынь вот теперь… Непонятно, что всё это значит и к чему приведёт. Слушай, Марго, может, тебе поехать в этот тоннель? Он далеко отсюда?
– За городом – отвечаю я – километрах в тридцати. Я пока не готова туда ехать.
– Ты не была там с тех пор?
– Нет. У меня не хватает сил. Да и что этот тоннель может мне дать? Это из прошлого дела, а они, эти два дела, совсем не связаны.
– Как знать, как знать… Возможно, там на тебя сошло бы какое-нибудь… озарение.
В течение следующих дней не произошло ничего стоящего – мы изо всех сил старались найти хоть какую-то зацепку. Даня обнаружил в ноутбуке Ершовой много запросов о секте сатанистов и их ритуалах, и показал мне все ссылки, которые касались этой темы, по которым заходила наша жертва.
Мы с Ждановым и подумать не могли, что такая девушка, как Ершова, могла интересоваться сатанизмом. Больше ничего примечательного в ноуте обнаружено не было.
Что касается алиби подруг Ершовой – оно подтвердилось, девушки и во время пропажи Юлии, и во время убийства были в общежитии. Ночью они никуда не выходили, у них вход-выход фиксируется специальными электронными картами, да и выходить из общежития позже двадцати трёх ноль-ноль запрещено.
Биллинг звонков тоже ни к чему не привёл – у обоих девушек созвоны с подругами, друзьями, одногруппниками, иногда с педагогами и кураторами. Смс-сообщения имели нейтральный характер и ничего нам не дали. Выключались телефоны ровно там, где девушки пропадали из зоны видимости камер наблюдения, отследить «движение» телефонов дальше было невозможным.
– Мне кажется, преступник использовал глушитель сигнала – сказал Жданов.
Я вздохнула:
– Какая-то чёрная дыра. Будем надеяться, что, хотя бы рейд в ночь с воскресенья на понедельник на озере нам что-то даст. Он же не может изменить своему правилу.
Я сообщила шефу, что тоже хочу принять участие в операции, и Жданов меня поддержал в этом. Евгений Романович неодобрительно нахмурил брови:
– Понеслась кобыла в щавель! Маргарита, тебе что, мало того, что ты получила нож в бок?! И всё только потому, что кое-что нам не сообщила, верно? Хочешь в мешок попасть, будь он неладен?
– Шеф! – возмутилась я – я же не одна буду! Со мной Руслан и опергруппа, полицейские, группа захвата!
– Ох, Марго! Вот не входит это ваши должностные обязанности!
– Но никто мне и не запретит – холодно ответила я – Рус! – повернулась к Жданову – а поедем-ка мы вечером в субботу на озеро. Проведём там выходные с пользой, до самого понедельника там останемся!
– Я только за! – улыбнулся Руслан – у меня даже палатка есть!
– Вот до чего же, ты, Королёва, неугомонная – поморщился шеф – ладно, идите. Расстановку людей тогда определяйте сами, лады? У меня работы… Да ещё в министерство надо!
До самого вечера мы с Русланом продумывали расстановку.
