Глаз жутко горел.
Я, встревоженно, поднял голову и посмотрел на сидящих напротив женщин. Все были спокойны, самоуверенны. Знающие свое место, в отличии от меня. Еще вчера, я так был уверен в своем существовании, но мама вернула меня на землю, разбив, выдернув крылья с прожилками, так что кровь сочилась наружу. Я засмотрелся на серебряный канделябр, находящийся напротив меня, на котором трещали три зажженные белые свечи. Пытался разглядеть свое отражение. Глаза застыли, пытаясь отмотать момент жизни минут на семь. И пусть всего этого не было, и я бы умер, думая, что кто-то меня вспомнит с сожалением..
– Ааааартеем, – послышался мне протяжный голос бабки, отвлекающий от терзаний. – Расскажите нам, что-нибудь.
Я был словно в трансе и тут такая ответственность, развлекать бабку. Ради кого, ради чего? Я, конечно, мог сразу начать акцентировать внимание на Агнии, назло, она же однозначно проспонсирует мне пересадку сердца. Но оно того не стоит..
Такая жизнь меня не держала.. хотелось уснуть, отключиться..
– Аааартем, – повторила протяжно бабка cнова, и все смотрели на меня, как на музейный экспонат. – Ваши волосы влажные, – не побрезговав, подправила мне челку, зачесав пальцами назад. Я не чувствовал рук, ног, тела, пространства и времени.
– Мама, как вы внимательны к юноше. Не замечала такой заботы, даже к собственному сыну, – упрекнула ее, смеясь, мать семейства.
– Валерия Яновна, не ревнуйте, – прохихикала Агния, прищурив глаза, «съедая» меня взглядом.
За спиной послышались торопливые шаги. Я слегка наклонил в сторону голову. Это были они – чужие родные. Затылком чувствовал их волнение и тревогу. Алла Богдановна села рядом со мной. А «братец», напротив нее, рядом с Агнией. Во главе стола сидела мать семейства, справа от нее Аврелия. А слева бабка.
Алла Богдановна сверлила дыру в моем левом виске. Но я не смог повернуться и взглянуть, лишь раз кинул взор на Богдана, который нагло отвел глаза. Он смотрел ни как вчера и позавчера. Он смотрел – иначе. С большим презрением, как я понимал.
Не хватало за столом одного человека, Клары, я лишь осматривался и схлестнулся взглядом с бабкой, которая мило улыбнулась. Ее мутно-синие глаза затерялись в морщинистых веках. Взглянул на приборы: количество соответствовало присутствующим. Скорее всего эта нахалка отказалась сесть с нами за стол изначально. Но какой бы она отвратной не была, она меня спасла три раза от приступа.
– Ну что же, гости дорогие, приступим-с к обеду, подали уж с полчаса, – продолжила бабка гостеприимно, – Артем, угостите бабулю блинчиками с грибами, – подмигнула она мне. Не желая меня оставить в покое. Я понял, что она чувствует мое потерянное состояние, а также имеет нестерпимое желание извести. Могла бы оставить хоть на минуту. Но увы.. Я, дрожащими руками схватил прибор и положил ей блинчик.
– Еще один, теперь вам, – приказным шуточным тоном потребовала она. – Вы такой худой. Я даже вижу сколько капилляров на вашей длинной обрамленной прозрачной белой кожей шее. Вам надо хорошо питаться, голубчик.
Какой я тебе голубчик, что несет эта женщина?
Тем временем, Аврелия и Агния разболтали Аллу Богдановну и братца. А их матушка с пренебрежением глядела на всех, мило улыбаясь, украдкой.
Бабка, не теряя времени разрезала блинчик и поедала один за другим тонко нарезанные куски. А мне кусок в горло не лез, даже приличия ради. Я боялся даже вдохнуть полной грудью, лишь бы она не стала опять акцентировать свое внимание на мне.
– Артеееем, – снова протянула она, – угостите бабулю морсом, – и я медленно опустил веки от злости.
– Бабушка, – поднялась Агния, – давай я, ты утомила его – и подняла кувшин с серебряной рукоятью, я поспешил выхватить у нее из руки, поторопившись, схватил ее ладонь. Она резко подняла глаза.
– Такие холодные руки, – прошептала она. Резко убрал ладонь, cел и положил руки на колени, скрестив. Волнение не отпускало.
– Холодные. Еще бы им не быть холодными. Сидишь, сверлишь парню лицо. Дай поесть, попроси принести вина, – сделала довольно колко замечание бабка.
– Я не пью, – поскорее решил отказаться я.
– Как не пью? Даже я пью! Совсем не пьете?
– Совсем..
– Вам нельзя?
– Да, нельзя. У меня..
– У него аллергия, – вмешалась эта женщина, которая еще десять минут назад была мне матерью, взглянув мне в глаза виновато, я молча отвел свои.
– Ахх, какая жалость я попрошу принести другие напитки, что вы предпочитаете?
– Мама, – вмешалась мать семейства. – Не все же любят выпивку и люди пришли на ужин, а не выпивать.
Бабка отступила, снова похлопав меня по плечу, которое уже горело от ее поглаживающих прикосновений.
– Ааартем, – не таите обиды из-за аквариума, – напевая протягивала она мое имя. – Официант случайно его разбил.
Что? Официант? Последние струны терпения натянуты до предела.
– Нет, что вы, пустяки. Но если он вам понравился, я готов найти новый, -выдыхая на каждом слове произнес я, и снова, острая боль в глазу, я зажал его ладонью. Бабка схватила меня, внезапно, за подбородок.
– Какой гладко выбритый, – прошептала она и повернула лицо к себе, разглядывая, – брови строго тянутся к вискам, – улыбнулась она.
Эта бабка реально не в себе, чувствую себя той рыбой в аквариуме.
– Ты смотри, какой контраст: фарфоровая кожа, иссиня-черные волосы, – улыбаясь она посмотрела на Аллу Богдановну и брата. – Он не похож на вас.
– На отца, – прошептала женщина, которая дала мне жизнь.
– Я похож на себя, – схватил вежливо ее руку и убрал с лица, рукой которой прежде зажал глаз. Бабка словно помешалась на мне.
– Матерь Божья! Ааартем, ваш глаз заплыл кровью, – испуганно прошептала она и я резко прикрыл его ладонью.
– Вам больно?
– Немного..
– Агния, деточка, принеси из аптечки мои глазные капли возможно у него лопнул сосуд.
– О, нет, не надо, – резко поднялся я и покачнулся, в глазах рябило. – Все в порядке..
– Сынок, может уйдем? – осторожно спросила Алла Богдановна, впервые назвав меня «сынок» у меня непроизвольно напряглись и задрожали губы.
– Характер показывает, – ухмыльнулась бабка, схватила меня за руку теплой морщинистой ладонью и стала тянуть к стулу, убеждая сесть. Я присел, но должен признаться, бабка меня предельно нервирует своей навязчивостью и меня явно раздражал ее настойчивый взгляд.
– Артем, Богдан, – внезапно к нам обратилась мать семейства, которая долго выдерживала паузу, – так в итоге, чья же идея была принести столь, чрезвычайно необычный подарок? – Я поднял глаза и заметил, как за спиной Агнии и Богдана у колонны, скрестив руки стоит Клара в коротком платье, она затягивалась сигаретой и агрессивно выпускала дым, затем плавно провела указательным пальцем по своему левому глазу, после поднесла его к губам..
– Это была идея Богдана, – смутившись заявила эта женщина, моя «мама».. Это было неожиданно.
То есть, до такой степени? Словно шум заполнил голову, я не хотел слышать их и участвовать в этом фарсе. Возможно, это выглядело завистливо и эгоистично. Но я с грохотом подвинул тяжелый стул и поднялся, с удивлением смотрел в сторону Клары. Пока мама маслянно, и с упоением рассказывала блаженную ложь, о том, как Богдан решил дарить такой подарок. Образ Клары затерялся за колонной, я схватился за шею.
– Что с вами? – спросила внезапно Агния. – Мама, он бледный, – панически закричала она и поднялась с места. Бабка удивленно взглянула на меня.
– Что с вашим глазом? Я не понимал, что она хочет сказать и лишь тянул руку в сторону, где только стояла Клара.
– Почему Клара не садится за стол? – возразил я. Бабка медленно повернула взор в направлении моей руки. Затем испуганно взглянула.
– Артем, ваш глаз, он стал прозрачно-голубым, – закрыла рот бабка, дрожащими руками. Я не соображал, что со мной. Думал, это приступ и я сейчас покидаю эту больную телесную оболочку, скоро освобожусь..
– Артем твой глаз, – тут же закричала родительница. Я размашистым шагом отошел метра на три от стола.
– Почему Клара не садится за стол? – повторил я сурово.
Гробовая тишина..
– Артем, но кто такая эта Клара? – испуганно спросила Агния. Не менее удивленная Аврелия, вытаращив глаза, смотрела на меня..
– Как кто, ну сестра ваша, младшая, – будучи уверенный в своих словах твердил я, глядя всем в глаза по очереди.
– Господи Иисусе! – присела бабка.
– У нас нет сестры по имени Клара. Артем, тебе нехорошо? – пыталась сгладить ситуацию Агния, ссылаясь на мое состояние.
– Как нет? – рассмеялся, зажмурив глаза, и еле держась на ногах. И тут эта женщина встревоженно подбежала ко мне.
– Прямо сейчас, приди в себя! Не позорь меня, – моля шептала она, почти без голоса. Я схватил ее за плечо и оттолкнул в ярости. Еле, передвигая ногами направился к выходу, распахнул дверь…
Моросящий туман прорвался в гостиную и ударил в лицо. Воздух, на удивление, спокойно проник в грудную клетку, я раccтегнул пиджак, стянул и швырнул на пороге дома.
– Артем, Артем, – кричала одна из сестер, я даже не различал которая. Сделав шаг оказался под ливнем, пробивающим насквозь. Глаз левый не видел ничего, абсолютно.
Я выбежал за ворота и побрел вдоль старого бульвара. Шел так быстро, насколько представлялось возможным. Обычно, когда я не справлялся с болями и трудностями, шел спать. Cейчас все иначе. Я не осознавал до конца, что произошло? Какой ужасный день, какой злой день, какой беспощадный день..
Папа, почему ты меня не забрал во тьму. Папа, я – один. Я словно окружен.
Я – лишний, я белый в стае черных ворон.
Я шел в никуда. В пустоту..
Глава III
Ха-ха…
К воротам дома отчима я подошел на рассвете.. Утро ленилось наступать. Тучи хороводили с туманом. Весь промокший, провел ночь, сидя на скамейке под деревом, глядя в одну точку. Пришел забрать вещи. Пора вернуться в реальность.
Калитка болталась на ветру. Шаг за шагом двигался в направлении крыльца. Сжав волю в кулак, открыл дверь и шагнул в темную прихожую. Из гостиной показались затухающие угольки в камине.
Она внезапно встала передо мной. На ней была белая ночная сорочка в пол и накинутая на плечи вязанная шаль. Набухшие глаза и не смытый вчерашний макияж.
Я не знал, надо ли говорить.. Есть ли, что говорить. Медленно поднял глаза. Она пристально испуганно смотрела и изо всей силы залепила мне пощечину. От удара, искры разлетелись в стороны, я опустил молча голову, улыбнувшись на одну сторону. В душе ураган смешанных эмоций.
– Где ты шлялся всю ночь?
Я молчал.
– Позорище. Я вызвала врача! Откуда, ты вообще взял эту Клару? Нет никакой сестры по имени Клара! Посмешище.
– Что это значит? – удивился я и поднял голову.
– Никакой сестры Клары у них нет и не было. Ты принимаешь запрещенные препараты?
– Ты бредишь, мой единственный препарат, которым я могу удивить, это – Нитроглицерин.
– Никакой Клары нет. Нет такого человека, – закричала она.
Я был в шоке от нелепости ситуации, лишь растирал указательным и большим пальцами глаза.
– Как нет, она приходила в тот день, сидела на этом стуле, протянул я руку в сторону стола. – Она разбила аквариум.
– Официант разбил, – хором ответили мама и Богдан, появившийся из кухни с чашкой чаю.
– А кто мне помог, – прошептал я и подошел к камину, над которым висело круглое зеркало в золотой резной раме. В отражении показался уставший и потерянный я, на месте левого темно-карего цвета, вокруг зрачка появился прозрачно-голубой. Я не верил, что это наяву. Прикрыл ладонью его, затем открыл, затем снова прикрыл, он был незрячим.
Медленно повернулся к ним, они в ужасе смотрели на меня.
– Я ничего не понимаю, – прошептал я и ноги подкосились. Все завертелоcь, пол ускользал и резко люстра появилась над моим лицом, веки потяжелев закрылись.
– Артем, Артем, – только и слышно эхо.. охрипшего голоса Аллы Богдановны..
Елочная игрушка
Как на самую красивую елочную игрушку приходят на меня посмотреть в течении недели все врачи кардиологического и офтальмологического отделений. Я не в состоянии комментировать, спорить и задавать вопросы.. Мне произвели тысячи манипуляций на сердце и глазах..
С их слов, порок частично сросся… Не бывать такому!!
Симпозиум врачей из Германии и Израиля, уверенно заявляет, что предыдущие снимки и диагнозы не мои… Но вот же беда – я и правда ослеп на один глаз.
Медицинские исследования не показали точной причины, врачи привели, как пример, три-четыре похожих диагноза, но все это никак не доводит до логических объяснений. Одна версия – отравление. Но чем и как, неизвестно. Анализы отправлены на исследования за границу.
Когда, наконец, пятнадцатая делегация заморских врачей освободила мою палату, я открыл глаза…
Клара – кто ты? – прошептал. – Что со мной было?
Да они меня разводят! Я отчетливо видел ее, прикасался и она касалась меня.. Дала трижды лекарства.. Момент жизни, когда ты хочешь иметь железо-бетонную логику, чтобы все объяснить, доказать и опровергнуть.
А я лишь открывал и закрывал, открывал и закрывал глаза, свой карий и подаренный ею голубой.. Все сознательные реалии, которые приходили мне в голову, чтобы успокоить свое воображение, испарялись..
Кто такая, Клара? Господи, кто же такая Клара? Повторялось в голове, наяву и во сне, когда засыпал..
Вроде и не засыпал надолго, казалось бы, что это период между сном и явью. Все слилось, все перемешалось, и снова фраза, – «я ничего не понимаю». Когда это произошло со мной. Ведь реальнее Клары были ее прикосновения, дерзость, хамство и дым сигарет..
Дверь в палату резко открылась, я закрыл глаза, притворившись глубоко спящим. Алла Богдановна, я узнал ее по тяжелой поступи и с ней кто-то еще.
