Живин день
Ольга Само
Итак… «Чуйский князь отобрал нечто у акронских князей некий артефакт, без чего Аркона начала приходить в упадок. Вдобавок власть захватила темная Нежить…. Чтобы избавиться от нее, артефакт нужно отыскать. Собственно, сюжет и развивается вокруг поиска древней реликвии. Причем участвуют в ней не только герои, но и…. И вдруг оказывается, враг приходит на помощь, а прекрасная княжна…, впрочем, их здесь две…, конечно, любовь – иногда счастливая, иногда – приносящая гибель.
Живин день
Ольга Само
© Ольга Само, 2024
ISBN 978-5-0062-5515-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Тот самый день
Нерада жила с бабкой на берегу реки Урчи, в десяти верстах от деревни Резуны, на выселках. Всего-то хозяйства было изба, да баня, обнесённые высоким тыном. Держали козу и полдюжины кур. Бабка ведала целебные травы и заговоры. В бане под потолком висели засушенные пучки трав, в избе на полках, в коробочках и баночках стояли всевозможные снадобья. Людей бабка не жаловала, потому и жила от них подальше.
До ближайшей деревни нужно было топать по болотам не менее часа. Деревенские жители бабку недолюбливали и побаивались, но почитали знахаркой, и обращаться к ней за помощью не брезговали. Приглашали на тяжёлые роды и к захворавшим. Знали, что бабка может задержать на Краю Мира умирающего человека. Но задержать на Краю можно было не всякого, а только того, кто способен был бы дальше жить. В противном случае душа человека могла застрять между мирами и вечно скитаться, не зная покоя. Помогала бабка не каждому, иной раз наотрез отказывалась. Нерада поначалу спрашивала её об этом, но бабка не любила разговоры о подобных вещах.
«Не разрешают!» – коротко отвечала она. Однако понемногу ей приходилось объяснять Нераде, как устроен мир, и какое место в нём занимает судьба каждого человека.
«Не всякому это ведомо, а кому ведомо – тот понимает», – говорила она.
И Нерада постепенно училась понимать, что не всякого можно жалеть, что необходимо ведать судьбу человека, прежде чем пытаться её изменить и многое другое. Глядя на бабку, потихоньку девочка навострилась тоже готовить снадобья и читать заговоры. Долгими зимними вечерами разбирала она сложные письмена, начертанные на вощёных дощечках, заучивала их наизусть. Летом собирала травы. Бабка знала в какую пору и какую траву надо собирать, чтобы трава имела силу. Для этого считала дни и наблюдала луну и солнце.
Нерада не всегда жила у бабки. Было время – она бродила с цыганами. Ей на ту пору было не больше семи лет. С цыганами Нерада была недолго, поэтому помнила их смутно и как оказалась у них – не помнила совсем. Помнила их странный язык, помнила, как старая цыганка расчёсывала ей волосы и называла её «заракирдо», что означало – зачарованная.
Однажды, когда их табор стоял возле деревни, у них появился незнакомый цыган. Этот цыган был непрост и видимо его в таборе видели не в первый раз. Он что-то горячо стал говорить их барону, всё время показывая на неё. Барон слушал его, качая головой, потом что-то приказал цыганкам. Цыганки взяли Нераду и отвели в деревню, посадили на скамеечку возле торжища. Она помнит, как они галдели вокруг неё, словно встревоженные птицы, потом велели ей сидеть, а сами ушли. Больше она их не видела.
Она послушно, как ей приказали, сидела на скамейке до вечера. Мимо проходили селяне и некоторые спрашивали её – «ты чья?» Она пожимала плечами – она не знала чья. Наконец под вечер её обнаружила бабка.
«Как твоё имя?» – спросила она девочку. Цыгане называли её Радой. Бабка долго смотрела сквозь неё, что-то шептала губами – «Никакая ты не Рада!» – промолвила она, наконец. Так и стала она называться Нерадой.
Жилось им сперва туговато. Но бабка ни разу не попрекнула девочку куском, ни разу не пожаловалась. Потом Нерада подросла и стала помогать по хозяйству, ловила рыбу в реке, ставила силки на зайцев, собирала съедобные коренья и ягоды.
Бабка умела целить разные недуги и не раз пыталась вернуть девочке память – но безуспешно. Она ведала солнечную магию Жизни и не могла снять чары потустороннего навьего мира. Бабка могла заглядывать и в прошлое и в будущее, но прошлое Нерады оставалось для неё непроницаемым, а будущее не открывалось.
Иногда Нерада видела один тот же сон… Она летит ночью над землёй, но рядом кто-то, кто хочет её защитить. Сзади надвигается что-то ужасное и оно накрывает её с головой. Она падает…
После этого сна Нерада всегда просыпалась с криком и в холодном поту. Для бабки было очевидно, что память у девочки стёрли с помощью волшбы – злой и неведомой. Очевидным также было и то, что Нерада была родом не из этих мест.
Сейчас, когда ей минуло семнадцать, она очень сильно отличалась внешне от местных девушек – курносых, пышнотелых, светловолосых. Волосы у Нерады были тёмно-русые и прямые, кожа белая, аккуратный точёный нос и огромные светло-голубые глаза. У неё были стройные ноги и гибкий стан, сильные, но изящные руки, маленькая грудь.
Бабка предполагала её родиной Аркону – соседнюю страну на востоке, на берегу моря, в которое впадала неугомонная Урча. С Нерадой она своими догадками не делилась.
Девушка краем уха слышала об этой дивной стране. Бабка рассказывала, что раньше Урча приносила оттуда торговые корабли, которые причаливали в Резунах и жизнь в деревне наполнялась радостной суматохой. Важные и разодетые расхаживали на торжище арконские купцы. Люди в Резунах жили безбедно, им не приходилось работать до седьмого пота – их кормила торговля. Но это было раньше, а сейчас между Арконой и Чуей вражда. Чуйский князь Лют что-то отобрал у арконских князей, какую-то реликвию, без которой Аркона приходит в упадок. Не стало торговли, не бороздят больше Урчу гордые арконские ладьи. Народ в Резунах отвык от работы и многие потянулись по большим дорогам в поисках лёгкой добычи. Неспокойно стало в мире.
Нерада не вникала в эти дела – у неё достаточно было хлопот по хозяйству. События её жизни ограничивались маленьким добрым мирком бабкиного дома, шумной речкой, лесом – в котором Нерада знала каждое дерево.
Зима в этот год выдалась долгая и лютая, ревели вьюги и трещали морозы. Тусклый, помутневший диск солнца почти не рассеивал тьму. Чтобы выйти из дома приходилось укутываться по самые глаза, иначе невозможно было дышать. Даже весна, семнадцатая весна её жизни выдалась холодная, и запасы на зиму подходили к концу. Как-то вечером бабка долго смотрела на заходившее солнце и вдруг ни с того, ни с сего заявила, что завтра будет «тот самый день».
«Какой день?» – спросила её Нерада, но ответа не получила. Впрочем, бабка часто изрекала что-то такое необычное и потом замолкала. «Тот самый день» мог быть и днём солнечного затмения и днём рождения новой луны, поэтому Нерада пропустила её слова мимо ушей, не особо озаботившись.
Утром «тот самый день» начался как обычно, не по-весеннему хмурый и пасмурный. Бабка натопила баню и про вчерашние слова не вспоминала. Нераде было велено накормить кур, подоить козу и натаскать воды из речки. Масленицу уже проводили, но в лесу ещё было сыро и промозгло, местами лежал снег. С деревьев капало, и в холодном воздухе клубился туман. Лохматые тучи важно плыли по небу, встряхиваясь колким крупитчатым снегом.
От избушки к реке шёл обрывистый, каменистый спуск. Нерада схватила ведра и, перепрыгивая замшелые валуны, словно козочка спустилась к воде. С берега в реку полого выступала гранитная плита, заросшая камышами, на которой Нерада обычно стирала одежду или черпала воду.
Но вдруг резкое карканье ворона нарушило привычную гармонию лесных звуков. Девушка внезапно остановилась как вкопанная, будто от окрика. Она сперва даже не сразу осознала, что изменилось в этой знакомой с детства картине. На каменной плите, лицом вниз, ногами в воде, лежал человек.
Некоторое время девушка стояла неподвижно, испуганная неожиданностью увиденного. Человек лежал, не двигаясь и было непонятно – живой ли он. Девушка пересилила страх, поставила вёдра на землю и осторожно приблизилась к лежащему.
– Эй! – робко окликнула она его, смущённая нелепостью заданного вопроса, – Ты живой?
Человек ничего не ответил и не шевельнулся. Нерада, расхрабрившись, подошла поближе, присела рядом на корточки, рассматривая незнакомца. Одежда его была мокрая и местами порванная, мокрыми были и светлые пряди волос, свисавшие с макушки обритой по бокам головы. Видимо, он выбрался из воды. В боку застряла короткая чёрная стрела и из раны нехотя ещё сочилась кровь, капли её стекали в воду, расплываясь мутными струйками.
Собравшись с духом Нерада осторожно взяла незнакомца за плечи и попробовала перевернуть на спину – это оказалось вовсе не так то легко. Раненый тяжело повис на руках у девушки. Совсем ещё молодой – годов двадцать или чуть более. Сердце Нерады учащённо забилось. Она никогда ещё не видела мужчин так близко, никогда не прикасалась к ним. Они с бабкой жили отшельницами.
Парней из деревни Нерада сторонилась, да они и не представляли для неё никакого интереса. А этот… Этот чем-то отличался. Чем отличался Нерада не могла бы так сразу ответить, но такие ей точно ещё никогда не встречались. Белая прядь волос, беспомощно упавшая на высокий лоб, раскинутые безвольно сильные руки. Нераду обожгло нестерпимой жалостью, нежеланием мириться с несправедливостью погибели этой силы и молодости.
– Помоги… – вдруг, почти беззвучно прошептали посиневшие губы. Веки дрогнули, но глаза так и не открылись. Рука юноши протянулась к ней и бессильно упала.
Нерада быстро скинула зипун, нашла и продела в его рукава гибкую толстую ветку, потом устроила молодца поверх своей одежды. Вцепившись в ветку, она волоком потащила его наверх, стараясь держаться пологой тропинки. Тот даже не стонал, голова его бессильно моталась. «Сейчас, потерпи немного», – шептала она больше для самой себя, стараясь двигаться как можно быстрее, но в то же время осторожно. Сердце её колотилось, ноги оскальзывались на крутом склоне, и коротенькая дорога до избушки показалась бесконечной.
– Бабушка! – закричала она, задыхаясь и падая наземь, когда, наконец, доволокла свою ношу до избушки. – Бабушка, помоги, же мне!
– О, Боги! – воскликнула выбежавшая на крики Нерады из избы старуха – Ты кого сюда притащила?
– Бабушка, помоги ему, помоги, будь добра! Бабушка!
– Тише ты, не ори так! – бабка подошла поближе и принялась разглядывать находку. – Это воин, дура, чужой! Арконец! Глянь – голова обрита. И он явно кому-то сильно мешал. Если у нас его найдут, думаешь нас пожалеют?
Но Нерада не сдавалась, со слезами умоляла она бабку, стоя на коленях. Нерада редко что-нибудь выпрашивала. Только однажды, давно, лет семь назад она попросила бабку подобрать хворого лисёнка. Бабка согласилась, но лисёнок, правда всё равно умер. Да вот сейчас.
– Тащи его обратно, где взяла. – упиралась бабка. – Не хватало ещё, чтобы его беды нашими стали… – бабка махнула рукой, показывая, что разговор окончен и собралась было уйти обратно в избу, но тут её внимание что-то привлекло. У юноши из-за порванного ворота рубахи выпал оберег – серебряная фигурка ворона на кожаном шнурке. Старуха наклонилась и взяла его в руку, пристально разглядывая. – Надо же. Вот что это за птица, – прошептала она и вдруг решительно приказала Нераде – Ладно уж, подымай, потащили его в баню!
Они вдвоём отнесли раненого в баню, где уложили на широкой скамье.
– Воду вскипяти. – распоряжалась бабка.
«Вёдра!» – вспомнила Нерада и кинулась назад за вёдрами на берег речки.
Когда она притащила в баню воды, бабка уже хлопотала возле арконца, то и дело спрашивая его имя. Стрела была извлечена, рана промыта и перевязана, но парень по-прежнему был без сознания и выглядел неважно.
– Рана бы зажила скоро, но крови много вытекло. Да застыл в воде-то ледяной. Но и не в этом беда – вижу, будто что-то гложет его изнутри, мучает. – рассуждала старуха, словно сама с собой, – Как будто Нежить его отметила. Не хочет он со смертью бороться, будто устал, будто не держит его ничего. Как бы, не ушёл в Ирий. – бабка вздохнула. – Кипяти воду-то, чего стоишь.
– Бабушка, ты же его задержишь на Краю? – с надеждой спросила Нерада.
– Имени я его не знаю. Чтобы задержать имя знать нужно. А он своё имя не называет. Слышит меня, но не отвечает. Видно есть у него на то причины, – тут бабка протянула Нераде какую-то вещь. – Посмотри вот, это было на тебе, когда я тебя нашла.
Это была серебряная фигурка ворона, точно такая же как на груди у арконца. Нерада вдруг вспомнила её. – Я думала, она потерялась. Где ты её нашла?
– У меня была убрана.
– Это же родовой оберег? – Нерада сравнила обе фигурки – они были почти одинаковы. – Посмотри, почти такая же. Мы с ним одного рода, что ли?
– Почём знать? – пожала плечами бабка – Только вот что я тебе скажу. Оберег, что был на тебе – не твой. Видишь – зазубрина. Это – след от оружия. К тому же такие обереги в Арконе носят только мужчины и только воины. А ещё скажу – цыгане тебя из-за этого оберега и оставили. Точно так. Тот пришлый цыган оберег узнал – и посоветовал от тебя отделаться.
– Ты хочешь сказать, что мне его повесил на шею арконский воин? Маленькой девочке? Зачем?
– Возможно, он смог бы тебе ответить – бабка кивнула на раненого.
– Прошу тебя, узнай его имя. Может быть, это моя последняя надежда узнать о себе правду.
– А она тебе нужна, эта правда? Не будешь жалеть потом? – бабка вздохнула – Вот смотри ещё, что он за человек. На плече у него след от ожога, старый. Это похоже на клеймо. Такие ставят рабам, которых продают в Степь. По телу рубцы и шрамы. Он хоть и молодой, но побывал в переделках. А на спине, между лопаток у него рисунок. Такой, знаешь, когда надрезают кожу, а потом затирают туда угольную пыль, чтобы не смылся. Рисунок этот сделан явно не в Арконе, возможно в Степи или ещё дальше, но в наших краях таких не делают. Я не знаю, что это значит, но он не простой воин, дочка, он – Иньша.
– Кто?
– Иньша – умеющий то, что не умеют другие.
– Это как?
– По-разному… Это значит Умеющий использовать Силу. Одни могут оборачиваться в животных, другие летать, третьи провидеть или проникать в мысли. Ну как тебе растолковать. Но не в этом дело – они могут постигать истинный смысл вещей, видеть суть. Наш мир пронизан потоками силы, злой и доброй, и есть люди, способные этими потоками управлять.
– Этому можно научиться?
– И да и нет. Иньшей можно родиться, но не стать воином.
Бабка пошла в избу готовить отвар, а Нерада подумала, что имеет смысл осмотреть вещи арконца, может имя где-то начертано и его можно прочитать.
Вещей было немного. Рваная окровавленная рубаха, кожаный пояс с медными насечками, длинный нож с костяной рукояткой, сапоги из мягкой кожи. Тут Нерада ещё обнаружила холщовый мешочек, что-то вроде кошелька, привязанный к поясу. Внутри оказался чудный камень. Тёмно-жёлтый, с коричневыми прожилками, чуть поменьше куриного яйца и необычно лёгкий для своих размеров. Она подержала его в руке и странное чувство возникло у неё, словно видела она его уже где-то. В памяти всплыли какие-то неясные картины.
…Детские голоса… булыжник под ногами… «Алатырь!» – вдруг вспомнила Нерада и вздрогнула – камень стал нагреваться. Спустя мгновение он уже светился в её руке странным желтовато-оранжевым светом. Был тёплый, но не обжигал. Нерада смотрела на Камень, заворожённая чудом. Ещё чуть- чуть и произойдёт нечто. Но тут воротилась бабка и Нерада, спохватившись, тайком сунула камень в рукав. Бабка ругалась, когда она трогала разные волшебные вещи без разрешения, а Нерада почувствовала вдруг, что Камень ей пригодится.
Они возились с раненым до самого вечера, но ему становилось всё хуже.
– Плохо совсем, – проговорила бабка, – Уходит. Ничего не получается. Он сам жить не хочет.
Нерада упала духом. – Неужели совсем нельзя ничего сделать? Неужели я так ничего и не узнаю? Ведь он не просто оказался здесь. Сделай же что-нибудь!
– Чтобы его вернуть надо отправиться за ним по ту сторону и позвать его Оттуда.
– Я готова! Я пойду за ним! – закричала Нерада
– Не вздумай! Ты не умеешь быть Там и ходить Теми дорогами. Если не успеешь его вернуть, пока он дойдёт до Реки, то сама не сумеешь сюда вернуться и навечно станешь Навьей. Я только однажды это попробовала, но мне не удалось. Того, за кем я пошла забрала Лодка и я едва смогла найти дорогу обратно.
– Почему же ты не ушла вместе с ним?
– Лодка забирает только одного, кому назначено – второй остаётся в Нави навсегда.
– Но ведь ты вернулась…
– И думать забудь. Ты можешь остаться здесь, и я передам тебе все мои знания. Будешь ведать судьбы, и помогать людям. Посмотри, как у нас хорошо. – Старуха налила из маленького тёмного кувшина в кружку коричневатой жидкости, разбавила водой, затем взяла узловатую верёвку и принялась бормотать заклинания, перебирая скрюченными пальцами узлы на верёвке, чтобы, как положено, проводить душу в царство мёртвых.
– Да я своей судьбы не ведаю! Я имени своего не помню! – с горечью воскликнула Нерада и выбежала из бани.
Она никак не могла успокоиться. Ей в голову пришла совершенно безумная идея. Вернувшись в избушку, девушка разыскала на полке зелье для путешествия между мирами. Бабка при ней не разу им не пользовалась, но Нерада знала, где оно находится. В эту минуту она не думала об опасности – её страшила мысль о том, что всё её жизни останется по—прежнему. И не только – ей казалась чудовищно несправедливой эта смерть совсем ещё молодого человека. Её маленький мирок, радости, заботы, горести – всё потеряло смысл после встречи с этим арконцем, из последних сил попросившем её о помощи. Разве она могла отказать, разве могла обмануть того, кто в последнюю минуту на неё понадеялся? Если она сейчас позволит ему уйти, то никогда уже не будет также как и раньше светить солнце или падать снег. Никогда не наступит в её жизни день, когда она не будет сожалеть об этой утрате. Все её смутные мечты вдруг обрели реальные очертания. Раньше Нерада думала, что есть бабка, есть она и есть жители Резунов – заурядные люди, в которых нет ничего интересного. Но теперь она знала, что есть иные люди и иные страны и невозможно уже будет это тихое лесное существование. Она никогда, никогда больше не будет счастлива.
Нерада была готова на всё: спасти чужую жизнь или потерять свою, лишь бы найти своё место, своё назначение. Она вернулась в баню, бабка всё также шептала, полуприкрыв глаза. Нерада подошла к умирающему. Дыхания уже не было слышно, но руки его ещё были тёплыми, и смерть ещё не обезобразила черты его лица.
– Прости меня бабушка! – тихо сказала она и быстро сделала глоток из склянки. Старуха кинулась к ней, но не успела.
