Григорий Жадько "Три девушки и одна под кроватью"

Она не выдержала взгляд, потупилась, плечи ее опустились.

– Еще час назад меня провожал муж! – выдавила она и лицо ее стало немного растерянным. – Вы видели? … Такой высокий важный господин, с цилиндром на голове?

– Кажется, припоминаю, – соврал я и опять попытался встретиться с ней глазами, – он, по-моему, немолод? – наудачу ляпнул я, почти не сомневаясь, что мои предположения верные.

– Да! Да! Это есть! Но он очень хороший. Мне бы не хотелось так… – она замялась, не зная как продолжить начатую фразу.

– Я вас прекрасно понимаю. Не продолжайте. Дело ваше Мария Александровна. Хотя жаль… очень жаль, ваше общество украсило бы мой путь!

Мы еще раз обменялись взглядами. Она была слегка расстроена и почти не скрывала этого, но приличия были превыше всего. Другого – от замужней женщины, я и не ожидал.

– Может дать вам прессу: свежая, я почти прочитал ее, только объявления остались? – добавил я, оставляя надежду на перемены в ее настроении.

– Что ж! Как закончите – приносите, с удовольствием почитаю, – выпалила она скороговоркой и, покраснев, быстро, как ветер, удалилась к себе. Только шуршание юбок и легкий аромат молодого женского тела остался витать в воздухе, а потом и в моем сознании.

«Н-да! Неожиданный поворот!» – подумал я, и, достав из портфеля, бросил в рот кусочек мускатного ореха для освежения дыхания. Так я и стоял, ни присев больше ни на секунду, держась за хромированный поручень и нетерпеливо глядя в синеющее окно. Ожидание томило меня, заставляло учащенно биться сердце. Предчувствие нового, неоткрытого и одновременно несбыточного, и прекрасного туманило мое сознание, и всплывало в неясных образах в голове. Когда ты молод, тебе не нужны сухие дрова, щепа и даже спички! Тебе достаточно искры и пламя полыхает, сжигает тебя изнутри. С трудом, выждав десять минут, я собрал газеты, аккуратно свернул их в трубочку и, напустив нарочито небрежный вид, отправился к своей милой соседке.

– Разрешите? – учтиво поклонился я. – Я принес вам обещанное!

– Merci. Vous ?tes tr?s bons mon monsieur! (Спасибо вы очень хороший молодой человек. Фр.) – поблагодарила она, стараясь не улыбнуться при этом.

У нее был превосходный французский язык, четкое произношение и особый прононс, что обычно достигался долгими упражнениями.

– О чем вы говорите?! – небрежно произнес я. – Прочитанные газеты? Это для меня Мария Александровна ничего не стоит.

– Pouvez m’appeler Masha. (Можете звать меня Машей. Фр.)

– Замечательно, договорились, буду называть вас именно так. Но я не очень хорошо знаю французский. Мы технари. Наше дело чертежи, железки и еще много скучных вещей, о которых неудобно говорить в обществе милой дамы.

– О! Я понимаю. Оружейный завод! Наверно страшно и опасно порой?!

Мне ее слова показались приятными. Мужчины все одинаковы. Внутри поднялась волна своей исключительности и превосходства.

– Не стоит преувеличивать. Хотя все бывает, конечно, – заявил я немного вальяжно и снисходительно.

– Как вы думаете, война будет? Все об этом говорят! Вот давеча читала ужасную вещь: «Ангел мира в опасности?!»

– Помилуйте! Это выдумки газетных писак, – заключил я убежденно. – Сейчас общество достигло такой стадии развития, что все прекрасно понимают, к чему это может привести. Страшное оружие в изобилии наделано во всех странах. Нам грозит массовое уничтожение: победителей по большому счету не будет. Ну не самоубийцы же мы?! Цивилизованная Европа на это никогда не решится!

– Значит, вся эта шумиха, чтобы поднять тиражи газет? – предположила моя попутчица, почти расставшись со своей прежней застенчивостью.

– Ну не совсем. Подготовка идет. Видите к нашему паровозу прицепили санитарные вагоны. Да и моя командировка на оружейный завод, – многозначительно заявил я. – Все это звенья одной цепи! Нужно держать порох сухим.

– Вас, судя по всему, по срочному делу направили?

– Не сказать чтобы очень. Но нужно помочь. Есть шероховатости. Технические детали.

– И это наверно тайна?

– Увы! Государственная, Российской империи, – заверил я ее, – об этом лучше не распространяться.

– Вот видите! – она посмотрела на меня чуть восторженно. – Значит, на вас можно положиться, вам доверяют. А мне ничего нельзя сказать. Я болтушка! Все выложу.

В синеве позднего вечера показались низкие черные строения. Моя спутница встала, подошла к окну.

– Какая-то станция? – поинтересовалась она, показывая кивком на окно.

– Это Раздельная! Ох! Помилуйте! …, это Лахта, – поправился я. – Поезд обычно стоит здесь пять минут. А что вы скажите если мы закажем чай! – предложил я.

– Можно! У меня есть прекрасное варенье! Наша бабушка, Агафья, в вишневое добавляет, абрикосовые косточки и липовый цвет. Она его не кипятит, а только долго томит в русской печке и оно получается как настоящий английский джем!

– Английский джем?! Замечательно! Будем пить чай. … Будем пить и разговаривать.

– Нет! Просто пить, – немного растерянно возразила моя собеседница.

– Как скажете, – пряча улыбку, согласился я и пошел делать заказ.

Проводник, лукавый дядька, разглаживая, мягкие рыжие усы, занес нам, спустя минуту, два кованых вороненых подстаканника. В них были простые стаканы из зеленоватого стекла и жидкий чай. Отдельно он держал посеребренный поднос со сдобой.

– Пышка, слойка, сдобные калачи, крендель, плетенка – все из Филипповской булочной, господа! На выбор! Если желаете! – протараторил он монотонную заученную фразу.

– Прямо оттуда? – усомнился я. – Неужели?!

– Обижаете милостивый господин! Настоящие парижские рецепты от придворного пекаря Филиппова. Не «сумневайтесь» сударь!

Я отложил всех наименований по одной штуке и сразу расплатился за все. Старик ушел очень довольный, подкручивая вверх кавалерийские прокуренные усы и что-то напевая под нос.

– Вы совершенно зря потратились, – сокрушалась моя прелестная спутница, – мне есть на ночь совсем ни к чему.

– Все нормально Мария Александровна, только возможно придется чай повторить. А как вы сударыня посмотрите на бутылочку Белого Сурожа из Массандры?

– Ой! Нет! Что вы! – искренне возмутилась она. – Это уж точно зря! Не выдумывайте!

– Давайте я принесу раз уж заикнулся, а там решим, а то неудобно получится.

– Но вы мое мнение знаете! – с покорностью произнесла она.

Маша зажгла лампу. Я сходил за бутылкой и дополнительно взял стаканы у проводника. Она смотрела за моими приготовлениями и неодобрительно качала головой.

– Оставьте себе! Вы такой молодой. Будет у вас еще повод и думаю друзья с кем ее распечатать!

– Вы про оружейный завод? Это смешно Мария Александровна! Не говорите пустое! Я часто там бываю. Поверьте – скукота там, полная. Если вы мне составите компанию, я был бы вам превелико благодарен!

– Все-таки вы напрасно это затеяли… – опять покачала она головой и с укором взглянула на меня, – и чай остынет!

– А мы и то, и другое будем. По очереди.

– Какой вы право! Так меня и уговорите! – продолжая пребывать в сомнении, заявила она и улыбнулась хорошей доброй улыбкой.

– Конечно. Давайте мне вот так, а вы немножко пригубите! – предложил я. – Поверьте! Вам точно понравится!

– Ну, хорошо! Вот прямо на донышке!

– А вы знаете, Маша, откуда оно получило это название? Что означает слово «Сурож»? – оживился я, придвигаясь к ней ближе и чувствуя легкий запах женских духов.

– Нет! Конечно нет!

Моя прелестная собеседница заинтересованно оживилась, приготовившись слушать и я окунулся в воспоминания осени прошлого года.

– Это древнерусское название города Судак. Видите, какое оно золотистое? А аромат? Ничего не напоминает?

– Что-то знакомое… Медовое или яблочное?! – предположила она.

– Токайское! Не напоминает?

– Точно! Вы сказали, и я сразу вспомнила, – всплеснула она руками и засмеялась.

– Его делают из винограда сорта – Кокур белый.

Я рассказал ей, как мне недавно довелось побывать в Судаке. Про развалины Генуэзской крепости, глиняные водопроводы в горах, обычаи крымских татар. Она была хорошим слушателем. Кивала в такт моим словам, ресницы ее дрожали, а на лице читались заинтересованность и неподдельный интерес.

– Вы это все сами видели?!

– Вот как вас. Перед глазами стоят: Консульская башня, Дозорная, Девичья, Портовая, … стены метра два толщиной, но, правда, не все сохранилось.

– Я бы тоже хотела когда-нибудь туда съездить, но только что я могу. Это фантазии! Всем распоряжается мой муж, а у него все дела и ему не до меня. Я сюда-то выпросилась… через такие мучения. Он со мной очень строг. Но я понимаю и не осуждаю его за это. Так судьба распорядилась. Что я могу?

Вдруг в дверь купе постучали и стук был неуверенный. Это был явно не проводник. Маша, слегка побледнела, а на лице ее появился страх.

– Кто бы это мог быть?! – шепотом спросила она.

– Да какая разница! – спокойно ответил я. – Что вы прямо! На вас лица нет!

– Не знаю!

– Успокойтесь! – лукаво подмигнул я.

– Будьте добры! – моргая ресницами, попросила она. – Откройте вы! Пожалуйста!

Я неспешно встал, слегка откашлялся и открыл. В проеме увидел тучного господина с натянутой улыбкой. Он уже переоделся в домашнее и от того казался еще толще.

– Я дико извиняюсь, если потревожил! Понимаете, потерял вас! И почему-то подумал, что вы в соседнем купе и не ошибся.

Я промолчал не зная, что ему ответить.

– Вот! – добавил он. – Пухну от тоски! Решил перед сном узнать, не передумали ли вы?!

– Нет! – сухо бросил я, встал в проеме, так чтобы у него даже мысли не возникло бы зайти.

– Это печально! – вздохнул он, пытаясь взором обшарить купе.

Я распрямился во весь рост, чтобы максимально ограничить его обзор.

– Это все?! – с вызовом спросил я.

– Извините еще раз! – тонким фальцетом пробормотал он. – Я уже удаляюсь!

– Счастливо! – холодно бросил я и захлопнул дверь перед самым его носом.

Я обернулся. Маша стояла у окна, спиной ко мне. Локоны темных волос струились у нее по плечам.

– Он ушел? – спросила она не оборачиваясь.

– Да! – промолвил я, хотя не совсем был уверен, что он до сих пор не стоит у двери.

Она с трудом обернулась и лицо ее выглядело виноватым, как у провинившейся гимназистки.

– Это ваш знакомый?! – с оттенком тревоги поинтересовалась Маша.

– С чего вы взяли? – процедил я. – Так! Приперся ко мне сыграть в карты, а я отказал.

– А потом решил поискать вас у меня?!

– Есть такие невоспитанные! – вздохнул я. – Не видят берегов! Да и вообще, вряд ли он был в курсе, кто находится в этом купе! Так, сунулся на удачу.

– Странно! – посмотрела она недоверчиво.

– Да точно говорю! Просто пассажир. Я даже не знаю как его звать!

– Все равно! Ведь это предосудительно, когда вы и я, вместе?!

– Не выдумываете чепухи! – отмел я ее подозрения, хотя в глубине души считал, что она возможно права. – Ему ничего не нужно было, кроме как найти партнера и убить время.

– Я заметила! Он смотрел с осуждением!

– Вам показалось! – возразил я, но уже без прошлой решительности. – Если вы и заметили осуждение, оно было направлено в мой адрес, что я не соглашаюсь. До вас ему никакого дела нет.

– Может быть вы и правы!

– Ну а как по другому?!

– А я всего боюсь! – созналась она с печалью в голосе. – Хорошо, что бутылку успела убрать со стола.

– Так! Маша! – немного рассерженно воскликнул я. – Что вы в самом деле?! Или мне уйти?!

– Ну наверно, так будет лучше! … Я не знаю!… То есть нет! Конечно нет! А вы как считаете? – неуверенно пробормотала она, несколько раз меняя мнение.

– Господи! Выкиньте это из головы! Может мы старые знакомые! Вот, встретились. Зачем нам оправдываться неизвестно перед кем. Да и вообще! Мы ничего, предосудительного не делаем!