Григорий Жадько "Три девушки и одна под кроватью"

– Ну почти! – выдавила она.

– Помилуйте! О чем вы?!

– Конечно, не делаем… но какой-то осадок от его визита остался!

– Так! Давайте договоримся! – произнес я, подойдя ближе и глядя ей в лицо. – Больше о нем ни слова! Идет?!

– Хорошо! – натянуто улыбнулась Маша. – Обещаю! То есть я постараюсь! – виновато добавила она. – Меня все выбивает из колеи!

– Тогда доставайте, что вы там спрятали!

Изящно нагнувшись, Маша пошарила рукой, вытащила бутылку и со смущенной улыбкой водворила ее на стол.

– Слушайте! Мы так и допьем ваш Кокур, Михаил! – удивленно заявила она, прибрасывая вес содержимого и в глазах ее блеснули озорные огоньки.

– Это будет чудесно!

– Я же совсем не хотела, но вино и правда, отменное, – призналась моя спутница, благодарно посматривая на меня.

– Спасибо! Вы очень добры!

– Это вам спасибо! Садитесь! Можно ближе! Продолжайте, пожалуйста! Вы такой рассказчик. Прямо убаюкали меня!

– Ну что вы! – поскромничал я, сокращая расстояние.

Запах сладких духов стал ощутимей, а лицо ее стало близким.

– Вы говорите и я будто в Крыму, на волнах покачиваюсь. А море. Представляете! Я никогда не видела Черного моря, но сегодня посмотрела на него вашими глазами. Почему мне так хорошо?

– Наверно от вина! – улыбнулся я.

– Не-еее-ет, не только от него, – покачала она головой и зеленые сережки заиграли в свете лампы.

– Я просто боюсь предложить другое! – проронил я, понизив голос.

– А ничего и не нужно предполагать. Вот у вас мужчин всегда так! Я говорю без второго смысла. Разве не может быть, просто хорошо, – укоризненно промолвила Маша. – Встретились два человека и им прекрасно! Разве этого мало?

– Да, с этим не поспоришь, – согласился я, замечая таинственный блеск, что струился у нее из-под ресниц.

– Мы здесь в уюте! Разговариваем! – застенчиво начала она. – Но колеса стучат, паровоз не отдыхает, и наши часы сочтены. Поезд все равно домчит нас до станции прибытия и мы расстанемся. Расстанемся добрыми друзьями. Вы выйдете, а я буду вспоминать вас, ваши слова. И меня опять будут баюкать волны вашего Черного моря.

– Черного моря?! – задумчиво переспросил я.

– Точно вам говорю!

– А меня ваши глаза, – вдруг выпалил я и осекся от своей смелости.

– Что?! – удивилась она, взглянув чуть растерянно. – Не поняла?

– Нет ничего! – поспешно отказался я от своей неуместной фразы.

– Не говорите так Миша, если не хотите все испортить! – промолвила она очень тихо, склонив голову. – Пожалуйста.

– Извините! Но тогда расскажите о себе немножко, – решив что, настал нужный момент, попросил я, стараясь говорить естественней.

– Вы считаете это удобно? – растерялась она, не ожидая такой смены разговора.

– Ну, не знаю, вам решать, – сказал я, с надеждой глядя ей в лицо.

– Да! Да, конечно! А что вы хотите услышать?

– Правду! Вот все как на духу! Вы можете… быть откровенной?

– С близкими, родными – да! Наверное.

– А мне казалось, людям, которые больше не встретятся в вашей жизни – можно поведать гораздо больше. Они не опасные. Ваши откровения не используют против вас, никому больше ни о чем не расскажут, во всяком случае знакомым – точно.

– Хм! Конечно. В этом есть резон, – задумалась она.

– Вы мне – я вам! Такая откровенность, за откровенность и все на доверии! Вроде игры! – не унимался я.

– Странный вы! – неуверенно промолвила Маша. – Все так неожиданно. Умом понимаю, но этого мало…

– Не торопитесь с ответом, – произнес я, поднимаясь и приближаясь к окну.

Перестук колес стал слышней. За стеклами однообразно мелькали: клочки полей, одинокие деревья, петляющие деревенские дороги, прошлогодние скирды почерневшей соломы.

– Ладно, давайте попробуем! – согласилась она. – Спрашивайте!

Я вернулся на место. Мы встретились глазами. В ее взгляде я прочел любопытство, наполовину смешанное со страхом.

– Начнем с главного. Вы когда-нибудь любили? – выпалил я, и в ту же секунду понял, что это перебор. Начинать нужно было не с этого.

– Mon dieu!!! (боже мой! фр.) Миша! Разве можно так прямо в лоб! – промолвила она, немало сконфузившись.

– Извините. Вырвалось!

Моя попутчица испытывающе и недоверчиво посмотрела на меня, боясь включиться в игру, но все же чудесный напиток из Сурожа не позволил ей закрыться полностью.

– Неужели можно так запросто говорить об этом? Конечно, нет! Ну, как вы могли?! Об этом я не буду с вами беседовать! Все-таки вы мужчина!!

– В том-то и прелесть! Мы поглядим на себя с позиции противоположного пола! – распалялся я, вкладывая в свои слова все красноречие, которым обладал.

– Миша! … Миша! Вы настойчивый молодой человек, а я слабая женщина. Это все так заманчиво! Но нельзя!

– Решайтесь! Во всяком случае не отказывайтесь сразу!

– Господи! Я работаю учительницей в церковно приходской школе для девушек Воскресенского Новодевичьего Монастыря. У меня малолетняя дочка, недавно отняла ее от груди, сейчас сидит с няней. Кто бы знал, на что вы меня толкаете!

– Вы считаете, поговорить о любви – это недостойное занятие?! – не отступал я, пытаясь найти аргументы в поддержку своего предложения.

– Par le chemin de Micha! Тут речь не об этом Миша!

– Вы боитесь осуждения ваших учениц из церковноприходской школы?! Но ведь мы никогда не увидимся! Это исключено!

– А муж?

– С ним тем более, – безапелляционно заверил я.

– Знаете! Создается впечатление, что мы беседуем как заговорщики.

– Давайте тогда будем говорить шепотом!

– И все-таки нет, мой дорогой, Миша. Понимаю! А душа противится.

– Потому что ничего не было! – выпалил я решительно, уверенный в своей правоте. – Я не сомневаюсь! Вас выдали замуж без любви!! Или скажете, не так?!

– Без любви, без любви! … Вы же ничего не знаете мой дорогой!!! … Если бы только можно было все изменить!! Нет, чего уж там! Лучше не начинать этот разговор вовсе!

Она замолчала, в волнении подошла к проему купе, приоткрыла дверь и тут же плотно захлопнула, очевидно, убедившись, что никто не подслушивает.

– Ничего вы не знаете! – уверенно повторила моя попутчица и села близко.

– Мне и знать нечего! – отчеканил я с прохладцей в голосе.

– Как же нечего, если это моя жизнь?! – взволновалась она еще больше и посмотрела на меня как на маленького.

– Вы как открытая книга, вас можно прочесть, не открывая обложки! Все у вас на лице, во взгляде, вот в этих ладонях.

Я вдруг встал и смело взял ее за руки. Она торопливо посмотрела на меня снизу вверх, убрала руки, но, я вновь нашел их и вновь горячо обхватил. Она глянула на меня затравленно и с легким испугом, но более не противилась.

– У меня это на лице написано?! Что я страдаю, и что у меня не было настоящей любви?!

– Смотрю я в ваши грустные глаза, а в них тоска беспросветная! Робость и послушание Мария Александровна!

– Это от Бога. Он всемогущ и всевидящ! – обреченно промолвила она и лицо ее стало печальное.

– Нет! Это от отчаяния!! Не верите вы ни во что! Просто плывете по течению. Все за вас решают. Везде флажки красные. Сюда нельзя, туда не ходи. Это предосудительно, за это накажут, а за такое и вообще настигнет проклятье или кара божья!

– Не совсем так! – смутилась она. – Жизнь моя в целом хорошая! Праведная. Я не чувствую себя хуже или лучше других!

Она говорила, но голос Маши звучал механически, без выражения и чувствовалось, что она говорит не то что думает.

– Не спорьте Маша! Да. Так и есть! Потому что так живет большинство: дом, уборка, пеленки, муж, отчитывающий за каждую потраченную копейку, походы по воскресеньям в церковь, пустые молитвы и вот вы уже не молоды, а спустя время… старуха и несут вас на погост, а вы по большому счету и не жили!! Жизнь прошла мимо вас!! Разве вы такой жизни желаете?!!! О ней мечтали?!!! Почему у вас все не восстает?!

Я прошел по купе, решительно сел рядом, нашел ее руки. Маша была безмолвна! Но потом начала говорить, мучительно подбирая слова:

– Вот вы спросили Миша, почему душа, не сопротивляется? Это правильно! Умом понимаю, что вы правы. Так и есть. Что я по-большому счету видела? Ничего! Вяжу, вышиваю, прислуживаю за мужем и сильно хочу ему понравиться, даже когда мне противно. В то время – когда мы с ним брачное ложе делим – мне больше противно, чем хорошо. Ой господи! Что я говорю! И кому?! Вы меня заговорили!!!

Наступила долгая пауза. Маша, прикусив губы, опустила голову, только зеленые сережки продолжали играть на свету.

– Ну ведь вам нужно было выговориться?! – осторожно предположил я.

– Я погорячилась! Забудьте об этом!

– Это не отменяет сказанного. Разве вы такой жизни желали?! – вновь спросил я.

– О чем тут говорить?! – не поднимая головы сказала моя спутница. – La sortie je ne vois pas! (Выхода не вижу. фр.)

Я крепче сжал ее руки. Моя спутница не противилась, даже напротив, слегка подалась вперед и лицо ее оказалось почти вплотную. Есть зона безопасности между мужчиной и женщиной. Если ваши лица оказываются слишком близко, тем более по инициативе слабого пола, это неспроста. И я не выдержал, безотчетно прижался к ее горячей щеке.

– Говорите, Маша!! Говорите! Я слушаю!

Она отстранилась, но только слегка, не по настоящему.

– О чем?

– Так просто. Мне все равно! Лишь бы слышать ваш голос!

Мои губы были совсем рядом с ее лицом. Я ощущал ее горячее дыхание. Оно обжигало меня, как и ее пламенеющий испепеляющий взгляд. Мы чувствовали, что сейчас может произойти соединение наших сердец, душ. И она, противясь этому, опустила лицо. Упрямые темные локоны упали ей на лоб.

– Маша! – шепнул я.

Но она не ответила.

– Маша! Милая Маша! – со страстью в голосе, воскликнул я.

Но она еще ниже склонилась.

И тут я осмелился, взял ее за голову и поднял вверх, и в сторону, и прижался к ее рту, и обхватил его губами.

Поцелуй был не долгий, но мучительно вытягивающий. Губы ее сперва трепетали, потом успокоились и поддались. Мы слились. Это была нега. Невообразимое удовольствие соединение мужского и женского начала.

Наконец, она решительно воспротивилась.

– Нет! Нет Миша! – и голос ее звучал бессвязно, неотчетливо.

Я выпустил из рук ее голову. И она вдруг спохватилась и воскликнула очень горячо с прерывистым дыханием:

– Миша! Что это было? Что сейчас было?

– Ничего не было! – растерянно и счастливо улыбнулся я. – Короткий невинный поцелуй!

– Ах! Невинный?! А мне показалось другое!! – слегка рассерженно промолвила Маша.

– Не сдержался!! Извините! – не совсем серьезно сказал я. – Не могу обещать, но постараюсь, держать себя в руках!

– Почему я такая слабая и беззащитная?! – обронила Маша и взяла меня за пуговицу на груди. – Не делайте так больше!