– А разве Вепрь сейчас в Городе? – заинтересовался Маугли, допив остатки своего коньяка.
– Да, он недавно вернулся. Какое-то время считали, что он погиб в Сочи, но он, как всегда, воскрес. Я слышала, что Краб пытался убить его подругу, но, кажется, она выжила. А чечен… Не так давно в Городе объявилась некая Лизавета Ливергант, дочка какого-то сочинского магната. Она этот «Ролле» приперла с собой из Сочи, Ахмет, насколько я понимаю, ее телохранитель. Но он со своими обязанностями не справился. Намедни в «Хэль-Хаусе» разгорелся громкий скандал из-за того, что четверо громил ворвались в номер этой девчонки, изнасиловали ее и едва не убили. Двое из этих громил, я слышала, были Гарик и Краб.
– Значит, Ахмет просто мстит им за свою хозяйку, – сделал вывод Маугли. – А кто были другие двое?
Ирина отвела глаза и причмокнула.
– Тебе обязательно это знать?
– Скажем так: я бы хотел, чтобы ты ответила мне правду.
– Дело в том, что других я почти и не знаю. И вообще я лишь питаюсь слухами. Даже не могу тебе сказать, насколько все это правда, – ты выбрал себе не очень удачный источник информации.
– Не расстраивайся, малыш, если надо, я найду себе другой источник. Итак?
– Был еще с ними человек по кличке Жорж. Кто был четвертым, я не знаю.
– Да ну?..
– Можешь не верить, мне наплевать.
– Ладно, не нервничай. Этой информации мне вполне достаточно. Не буду больше отнимать у тебя время.
На пол полетели магазины из обоих «кольтов», отобранных у охранников, затем Маугли-отбросил их в угол, кинув туда же само оружие.
Потом, держа охранников на мушке, он вышел из гостиной и вскоре уже летел по Центральному проспекту к отелю «Хэль-Хаус».
* * *
– Добрый вечер, – сказал он, обращаясь к худощавому белозубому парню с застывшей на скуластом лице улыбкой, стоявшему за стойкой администратора.
Тот в ответ приветливо кивнул:
– Чем могу быть вам полезен?
Маугли достал из кармана стодолларовую банкноту, положил ее на стойку и, накрыв ладонью, сказал:
– Я разыскиваю одну женщину. Ливергант Елизавета. Я слышал, что она остановилась в вашем отеле.
– У нас достаточно широкий контингент клиентов. – Парень говорил все с той же словно приклеенной улыбкой. – Однако я ничем вам помочь не могу. Она у нас больше не живет.
Маугли со вздохом скомкал банкноту и запихал парню в кармашек жилетки.
– Да, молодой человек, я слышал о происшедшем у вас ЧП. И предполагаю, что госпожа Ливергант находится сейчас на лечении, так?
Парень, довольный столь догадливым и щедрым клиентом, кивнул.
– Однако вон там, – Маугли указал на стоянку у отеля, – я увидел черный «Роллс-Ройс». Он ведь принадлежит ей, не правда ли? Что он здесь делает?
– Видите ли, – улыбка администратора из приветливой превратилась просто в глупую, – дело в том, что хотя госпожа Ливергант у нас не проживает, но она заплатила за месяц вперед, так что… – Он развел руками и покосился на кармашек жилетки, желая, видимо, удостовериться, что купюра все еще там. – В поездке ее сопровождает молодой человек, и он заехал забрать кое-какие вещи. Все вполне законно, на это есть разрешение нашего руководства… если вас интересует.
– Не интересует. В каком номере она остановилась?
– Президентский «люкс», на седьмом этаже, по коридору…
Дослушивать точные координаты президентского номера Маугли не стал. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, он без всякого труда отыскал там нужную дверь и, прильнув к ней, прислушался.
Кажется, тихо.
Достав отмычки, с легкостью открыл замок и бесшумно проскользнул в номер.
Здесь кто-то был. Откуда-то доносились посторонние звуки, пыхтение и шорох. Моментально определившись, Маугли шагнул в комнату, на ходу извлекая пистолет, увидел склонившегося над раскрытым чемоданом давешнего чечена и окликнул его:
– Эй, приятель!
Реакция, которая последовала, была вполне естественна, и Маугли ее предвидел.
– И думать забудь, – предупредил он, едва только чечен попытался запустить руку за пазуху. – Башку отстрелю.
Впрочем, ехидный взгляд «бернарделли» был красноречивее всяких слов. Чечен замер. Маугли подошел, ударом в ухо свалил его на пол и, отобрав у него пистолет, бросил ему на грудь подушку. Присев на край кровати, уткнул в подушку ствол. Сказал поучительно:
– Если ты не в курсе, приятель: при таком способе произведения выстрела пороховые газы издают лишь тихий глухой хлопок, который невозможно будет услышать не только в соседнем номере, но даже в соседней комнате. Принцип глушителя, понимаешь?
Чечен кивнул. Он не был испуган или растерян – просто медленно приходил в себя после удара и оценивал ситуацию. Он был профессионал. И особо терять ему, похоже, было нечего.
– Ты Ахмет? – коротко спросил Маугли.
Чечен кивнул.
– А я Маугли. Тридцатый километр Западного тракта, небольшой ручей недалеко от дороги, ивовый куст у ручья и шест с котелком нашего общего знакомого – твоих рук дело?
Зрачки в черных глазах сжались, а белки, наоборот, – едва не вылезли из глазниц. Полыхнули молнии, но, не достигнув лица Маугли, рассеялись в пространстве. На слабонервных, должно быть, это произвело бы потрясающий эффект и вынудило к поспешному бегству: так на хищных насекомых действует угрожающий окрас крыльев бабочки. Но Маугли не был ни слабонервным, ни насекомым, и, заметив, что его пытаются напугать, он только сильнее прижал к подушке пистолет и миролюбиво повторил вопрос:
– Ну?
– Кто ты? – с небольшим акцентом спросил Ахмет.
– У нас что – со слухом проблемы? Я Маугли, и я держу у твоего брюха девятый калибр. Мы будем отвечать или задавать никому не нужные вопросы? Хорошо, подойдем с другой стороны: Гарик Малахов – тоже твоих рук дело?
Продолжительное молчание. Потом вновь вопрос:
– Что тебе надо?
– Ну вот, опять! Я хороший, добрый парень, мне двадцать семь лет, и я хочу знать, зачем ты убил этих двух бедолаг. Считай это просто праздным любопытством.
Что-то не нравилось ему в глазах этого чечена. В них, только что метавших молнии, промелькнула вдруг какая-то горечь, Маугли с удивлением заметил в самой их глубине близкие слезы.
– Ну-ну, приятель, без сантиментов. Давай быстренько покончим с этим, и я уйду.
Немного помолчав, Ахмет ответил:
– Они шакалы. Они обесчестили и хотели убить дорогого мне человека.
– Верю! – улыбнулся Маугли. – Это совпадает с известными мне фактами. Тогда пойдем далее: причем здесь Вепрь?
Слезы мгновенно куда-то исчезли, вновь замелькали многочисленные молнии. С погодой у Ахмета в голове был явный непорядок.
– Вепрь уже ни при чем. Вепрь мертв.
Маугли с удовольствием расхохотался.
– И кто же это сделал, если не секрет?
– Ахмет.
Маугли снова расхохотался.
– Ты? Ты со мной не смог справиться, а говоришь, что убил Вепря? Смешной ты человек, Ахмет, право слово! Однако ж я на этот счет имею иные сведения. Я слышал, он тоже имел зуб на эту лихую четверку.
По этому поводу Ахмет ответить ему ничего не мог. Все это время он был настолько увлечен мыслями о мщении, что его не интересовали события, не связанные с его делом, и о дальнейшей судьбе Славянки Морозовой ему ничего не было известно.
– Можешь мне не верить, но человека по кличке Вепрь в природе уже не существует. И это сделал я! Если хочешь убить меня, стреляй быстрее.
– Ты мне не нужен, Ахмет. Мне нужен другой человек, и я хочу, чтобы ты помог мне. Кажется, Краб с Гариком работали на Круглова? Мне надо знать, где его берлога.
Ахмет с горечью усмехнулся.
– Адрес могу назвать тебе хоть сейчас, но пользы от этого будет не много. Круглов исчез.
Оп! Это что-то новенькое.
– Он уехал вчера утром, за весь день ни разу не позвонил своей жене, не оповестил охрану и до сих пор так и не объявился. В доме его большой переполох, он никогда не позволял себе действовать так необдуманно. Охрана личности, брат, дело серьезное. Стоит хотя бы раз дать телохранителям понять, что ты запросто можешь, не поставив их в известность, гульнуть где-нибудь ночку-другую, как бдительность будет утрачена.
И когда тебе действительно понадобится помощь, ты ее не дождешься. Круглов не мог себе этого позволить. Он вкладывал в свою охрану сумасшедшие деньги, требовал от них железной дисциплины и сам вел себя соответственно… Короче – он исчез. И что с ним – никому не известно.
Вести долгие разговоры больше было ни к чему.
– Адрес? – последовал короткий вопрос.
– Зеленый проезд, 117. Большой кирпичный дом по правую руку, если ехать из центра. Ничего ты там не найдешь. Только женушку-алкоголичку, да толпу бестолково суетящихся охранников.
Маугли рывком поднялся с кровати.
– Что ж, спасибо и на этом… Да, кстати о Вепре. Если ты такой крутой, то, может, скажешь мне, где он остановился в Городе на этот раз?
– Вепрь мертв, – устало ответил Ахмет.
– И все же?
– У своей приемной матери – Нечаева Ольга Николаевна. Это на левом берегу, улица…
– Да, я знаю. Бывай, Ахмет…
Шлепок по щеке и шаг к дверям. В спину послышался вопрос:
– Зачем тебе нужен Круглов, мальчишка?
Широкая кривая ухмылка в ответ.
– А зачем тебе нужен был Гарик?
* * *
После того как Маугли покинул президентский номер, Ахмет с остервенением откинул в сторону подушку, поднялся с пола и кинулся проверять чемодан. Давешний непрошеный гость вроде бы ничего не искал в номере, но на Аллаха надейся, а верблюда привязывай.
Компакт-диск был на месте. Вот и прекрасно. Значит, гость им не интересуется. Ну и правильно. Нечего совать нос туда, куда не просят. Вряд ли он что-либо понял бы из этого диска, да и доступа у него нет, но не хотелось, чтобы он прочел «черный список». Прочитав его, самый последний подонок в Городе, как и в других местах, немедленно стал бы на сторону ФСБ.
«Черный список» прилагался к «Прелести». Существовал он, однако, и у законников в Конвенте, являя собой перечень тех городов мира, которые надлежало принести в жертву, в случае если в установленный срок оговоренная сумма контрибуции не будет выплачена. В том, что это все же случится, сомнений ни у кого не было – как бы ни была высока ставка, а у шантажируемых правительств всегда будет оставаться мыслишка: а не блеф ли все это? Огромный, тщательно спланированный, отработанный по всем мелочам блеф? Находясь в подземном бункере^ способном выдержать прямое попадание ядерной бомбы, всегда можно позволить себе толику сомнений. И вот на этот случай, если сомнение все же возьмет верх над страхом, и был создан «черный список».
Десяти государствам, будет выдвинут ультиматум. Десять пар городов – по два на государство – весь срок ультиматума будут находиться под прицелом. Около пятидесяти миллионов человек в случае недопонимания их правительствами серьезности ситуации заживо сгорят в ядерном пожаре.
Пятьдесят миллионов человеческих жизней (для начала) – стоят ли они пяти триллионов долларов? Думается, что властьдержащие решат все-таки, что стоят они гораздо больше. Ну а если нет… Что ж, они воочию убедятся, что все это вовсе не блеф!
Убедившись, что компакт-диск на месте, Ахмет закрыл чемодан, подобрал закинутый под кровать пистолет и торопливо покинул номер.
Огляделся, словно затравленный зверь. В конце коридора промелькнула горничная. Из соседнего номера вышел пожилой американец (Ахмет видел его впервые в жизни, но не сомневался – было в лице мужчины что-то американское), мельком глянул на Ахмета и, белозубо улыбнувшись, направился к лифту.
Езжай, Джон, а мы непривередливые – спустимся по лестнице.
Спустившись по пустынным лестничным пролетам на первый этаж, кавказец подошел к администратору. Парень за стойкой смотрел на него со своей вечной улыбкой. Ахмет был мрачен.
– Минут двадцать назад, – сказал он, – к тебе подошел человек, заплатил хорошие деньги, а взамен попросил назвать номер, в котором остановилась госпожа Ливергант. Ты взял деньги и назвал номер…
Он не спрашивал, он констатировал факты.
Парень, не убирая с лица улыбки, замахал руками:
– Нет-нет, что вы, мы не…
Замолчать его заставил сильный удар в лицо. Администратор отшатнулся, хватаясь за стойку.
– В другое время и д другом месте я бы тебя зарезал. Вот, забери. – Ахмет кинул на стойку ключи. – Мы съезжаем.
Резко развернувшись, он подхватил с пола чемодан и шагнул к выходу.
Но вдруг замер. Снаружи, к стеклянным дверям парадного входа подошли трое. В глаза почему-то бросилось, что одеты они в одинаковые черные костюмы, сидящие словно влитые. И еще одну мелочь сразу же отметил его натренированный глаз: слева под мышками у них оттопыривались пиджаки.
Но это еще полбеды. Один из мужчин показался ему знакомым.
