– А хрен его знает, – вздохнул бедолага. – На совещании побоялся, а потом забыл. Он не мешает…
– Давай помогу.
Чиркнул зажигалкой, высек огонёк. Аналитик втянул и закашлялся.
– Ты ж не тем концом. Ох, тундра. Фильтр поджег.
Аналитик выбросил сигарету в один угол, сорвал нос и швырнул в другой угол. И как сомнамбула пошёл к дверям.
– Уволит он меня. Уволит.
– Уволит. Ну и что? – пожал плечами Гамаюн. – С твоими доходами можно было заранее жирок накопить, чтоб на пару безбедных лет хватило.
– Это да… Но я вот не накопил. Представляешь? Верил, что ещё долго тут просижу.
Верил? Нет, это и впрямь профнепригодность… Сергей Николаевич посмотрел ему вслед и задумчиво стряхнул пепел прямо на ковёр. Он уже намечал в голове следующие шаги. Найти профессоров, которые знакомы с методом Сократа. Найти программиста, который сможет написать алгоритм…
– Сидишь? – заглянул начальник отдела геологоразведки и изучения недр Иван Михайлович. – Куришь? А это вредно.
– Михалыч, ты еще пальцем назидательно погрози… Сам же, вроде, когда в тайгу ходил, дымил.
– Тайга – это совсем другое дело. Там махорочный дым комарье отпугивает. А для здоровья это…
– Хорош агитировать! Без тебя тошно.
– Понимаю… Этот прыщ, – старый геолог скрутил из пальцев кукиш, – на энергетической жопе… Всех достал.
Он поднял брошенный аналитиком красный нос.
– Хотя, когда он про машину времени брякнул… Появилась у меня одна мыслишка…
– Какая? – заинтересовался Гамаюн.
Геолог водрузил поролоновый шарик поверх кукиша и прищурился.
– А такая, Николаич, что словами не объяснишь. Тем более тут, где у стен есть уши, глаза и длинные руки. Тут надо самому посмотреть.
– Даже так?
– Ну да. Полетели, покажу.
Сергей Николаевич задумчиво вертел в руках зажигалку.
– Сюрприз, значит?
– Типа того, – кивнул геолог, продолжая щуриться.
– Ненавижу сюрпризы.
– Полетели, а не понравится мой сюрприз – так хоть развеешься.
Гамаюн резко поднялся и затушил окурок в пепельнице.
– Полетели.
Глава вторая
Вертолет бизнес-класса отличается от обычного не только дорогущей отделкой салона. Он еще и летает бесшумно. Нет, винт стрекочет, как положено, но пассажиры этого не слышат. Внутри тишь да гладь, плюс классическая музыка фоном звучит.
– Так куда мы летим? – в сотый раз спросил Гамаюн, потягивая элитный коньяк из бокала.
Начальник геологоразведки в сотый раз промолчал, лишь усмехнулся в усы.
– Серьезно, Михалыч, ну ладно ты в самолете молчал, держал интригу – согласен, там еще непонятно был, куда летим. Но теперь-то очевидно, что мы над тайгой и, значит, движемся к одной из твоих заимок. Непонятно только, за каким хреном нам это сдалось?
– Вот, Николаич, теперь правильный вопрос задаешь, – подмигнул старик. – Не куда, а зачем!
– Ладно, чертяка хитровымудренный, – рассмеялся Гамаюн. – Так зачем мы летим в тайгу?
– А затем, господин будущий первый вице-президент, что там найдется ответ на все твои вопросы. И я надеюсь, – он снова подмигнул, – что ты не забудешь того, кто поможет тебе взобраться в высокое кресло, и будешь выделять нашему сектору достойное финансирование, несмотря на падение показателей по добыче ресурсов.
– Ты же знаешь, что я не покупаю котов в мешке…
Гамаюн откинулся в кресле, глядя на собеседника из-под полуприкрытых век, и сделал вид, что потерял интерес к дальнейшему разговору, хотя азарт переполнял его в эту минуту, как попкорн – микроволновку.
– Но что, если это не кот, а зверюга побольше? – нисколько не смутился геолог. – На которую не всякий мешок налезет?
– Я слушаю.
Геолог налил себе водки до краев, – вертолет летел ровно, рюмка даже не шелохнулась, – выпил залпом, крякнул и начал рассказывать:
– Вот, ты говоришь – Сократ помер в далеком прошлом и его уже не достать оттуда. С одной стороны, правильно говоришь. Время назад не повернешь. Но с другой стороны… Нет, нет, ты пока не перебивай, Николаич, ты слушай. С другой стороны… Короче, я не знаю, как это объяснить, но есть и другая сторона.
Старик выпил еще одну стопочку, но при этом было видно, что водка его совсем не берет.
– Не помню уже сколько лет назад, мы с Семенычем – напарником моим, искали очередное месторождение в тайге и наткнулись на этот странный тоннель. Даже не тоннель, а такие каменные ворота посреди поляны. Сам увидишь, уже скоро долетим. Причем камень, из которого ворота сложены, незнакомый. Темно-зеленый, с едва заметными прожилками, а если на солнце сквозь него посмотреть, то кажется, что внутри светлые точки движутся. Будто плывут. Необычный такой обман зрения, уж поверь, я геолог с сорокалетним стажем и ничего о подобных камушках не слышал. Осмотрели мы с Семенычем ворота эти, а потом он прошел через них и исчез.
– Как исчез? – удивился Гамаюн.
– Ну как, как… Натурально исчез. Зашел и не вышел. Я поискал – нету его. Негде было в той арке спрятаться, а поляну видно, как на ладони. Минуты две я стоял столбом, и тут Семеныч выбежал из ворот. Кричит благим матом, глаза белые. Попытался остановить, куда там! Снес меня, как курьерский поезд. Я уже в падении поймал его за ногу, дернул и опрокинул в сугроб. Так он этого не заметил: ногами сучит, как будто продолжает бежать. Орет в голос, хотя ему рот снегом забило и не слышно ни звука. Навалился я на этого бедолагу, руками обхватил, кричу прямо в ухо: «Семеныч! Семеныч, очнись!»
– А он что? – тут уж даже невозмутимый телохранитель не удержался. – Извините, Сергей Николаевич…
– Да ладно, Корней, не извиняйся, – Гамаюн потер ладони. – Мне тоже любопытно.
– А что он? – старый геолог наслаждался эффектом, который произвел его рассказ. – Чуть погодя затих, закашлялся, снег выплюнул, но глаза все еще безумные. Мычит что-то невнятное. Потом застонал хрипло, разобрал: «Мама, мама…»
Я спрашиваю: «Что там, Семеныч? Что ты видел? Чего так напугался?»
А он все мямлит: «Мама… Мама…»
Тряхнул я его хорошенько, видимо, что-то в башке на место стало, он как завопит: «Мамонт! Мамонт! Михалыч, меня мамонт рогами проткнул!»
Тулуп распахнул, живот щупает, бормочет: «Проткнул… насквозь проткнул… где же? Где?»
«Окстись, Семеныч, – говорю. – Откуда у мамонта рога? У него же бивни вроде, как у слона»
А он все озирается по сторонам и шепчет: «Насквозь проткнул, видишь?!»
– Получается, он…
– Да. Умом тронулся, а ведь образованный был человек. Начитанный. «Капитанскую дочку» наизусть цитировал…
– Что, прям совсем тронулся? – покачал головой Гамаюн. – Не вылечили?
– Куда там! Забрали его в психбольницу, так он там всех убеждал, что мамонт его рогами проткнул. От еды отказывался, все равно, мол, через дырку в животе вывалится… Так за пару месяцев и уморил себя голодом.
– Жуть, – выдохнул телохранитель, отодвигаясь в свой угол дивана.
Гамаюн согласно кивнул и уставился на геолога в ожидании продолжения. Но тот молчал, наливая себе еще одну рюмку водки.
– То есть… Хочешь сказать… Вы нашли портал в прошлое?
– Ну, сам я не проверял, – хмыкнул геолог. – Как-то не хотелось в психушке остаток дней коротать.
Он выпил, утер губы рукавом и продолжил:
– Но я по тем местам много лет бродил с экспедициями, и узнал, что в племени юкагиров есть интересный обряд. Как только старый шаман умирает, его преемника отправляют вверх по реке, искать зеленую пещеру. Зеленую, понимаешь? Там ему надо провести ночь, чтобы получить разрешение ушедшего колдуна занять опустевшее место. Так вот, все как один шаманы по возвращении рассказывали, что из темной пещеры они выходили на обширный луг, где бродят души всех ушедших шаманов в виде, – он огляделся и, нагнувшись к уху Гамаюна, негромко сказал, – огромных волосатых слонов.
– Погоди, погоди… А откуда эти твои юка-херы знают, как выглядит слон? У них там фауна же совсем другая. Почему же они про слона говорят? Они что, в московский зоопарк приезжали на экскурсию?
– Экий ты недоверчивый, – усмехнулся старик. – Они и не знают, как слон выглядит. Но я видел в жилище шамана моржовый клык с вырезанными на нем картинками. Там, без малейшей доли сомнения, мамонты. А может, это был мамонтячий бивень… Кто ж разберет. Там еще волк и ворон везде на картинках. Знаешь, какие у юкагиров сказки интересные? Нигде таких не слышал. Будто бы ворон и волк бились друг с другом тысячу лет. Ну, как вселенское добро с мировым злом. И однажды ворон выклевал волку левый глаз. А тот взял и вставил наш мир себе вместо глаза – какой огромный волк, а? И теперь хранит наш мир, как зеницу ока. Представляешь? У них волк – добрый, но это еще не так удивительно. А вот, то, что они наш мир представляют круглым, как глаз. Блин, они читать-писать не усеют и теплого сортира сроду не видели, а то, что Земля – им известно с глубоких веков…
– Погоди, Михалыч, не сбивай, – Гамаюн нервно хлопнул ладонью по колену. – Так ты веришь, что через ту пещеру можно выйти в прошлое?
– Во что я верю, не важно, – отмахнулся геолог. – Важнее то, что я знаю.
Он склонился вперед и глядя в глаза Гамаюну медленно отчеканил:
– Я знаю, что тебе сейчас позарез нужен Сократ. А значит, ты захочешь лично проверить, куда ведет эта зеленая калитка.
Вертолет опустился так мягко, что пассажиры этого даже не заметили. Уже стемнело, но в свете фонаря удалось разглядеть силуэты деревьев по краю поляны. Звезды поблескивали на небе, хотя еще не так ярко.
Тоннель не потрясал, если честно. Просто широкая арка из зеленого грубо обтесанного камня. Высотой метра два с половиной, свод сложен чуть кособоко, с уклоном влево. Вглубь метров пять, от силы – семь. Но может и больше, на глаз сложно определить.
– Сергей Николаевич, давайте я пойду, – телохранитель обошел тоннель и с подозрением заглянул внутрь. – Не нравится мне все это. Вдруг ловушка?
– Так, Корней, заканчивай с этой своей паранойей! – поморщился Гамаюн, пританцовывая ан морозе в модных туфлях из крокодиловой кожи. – Я сюда прилетел за столько тысяч километров от Москвы не для того, чтобы в сторонке отсиживаться. Мне нужны доказательства. А если кто другой полезет и мне расскажет, я не поверю.
– Даже мне не поверите? – переспросил Корней.
Гамаюн мотнул головой:
– Тебе я, не задумываясь, доверяю свою жизнь. Но это другое. В том, что этот тоннель ведет в прошлое, мне нужно самому убедиться. Своими глазами.
– И камень оттуда захвати, – посоветовал геолог, подходя от вертолета и протягивая недопитую бутылку коньяка. – Сделаем радиоуглеродный анализ и сможем установить его возраст, а значит и дату узнаем.
– Тебе лишь бы камни собирать… Ладно, посмотрю, что там под ногами валяется.
– Сергей Николаевич, простите, но я вас одного не пущу! – отрезал телохранитель, заступая дорогу.
– Ладно… Иди вперед, раз такой упертый.
Корней развернулся на каблуках, достал из кобуры на поясе лучевой нейтрализатор. Эта штука может вырубить борца сумо весом в пару центнеров, если эта гора мяса будет нарываться, а также медведя гориллу или – чем черт не шутит?! – амурского тигра. Хотя говорят, они все уже вымерли. Но кто знает…
Телохранитель переключил рычажок на максимум и шагнул, пригибая голову, во тьму, клубящуюся в тоннеле из зеленого камня.
Гамаюн шел, глядя на широкую спину телохранителя. Конечно, с Корнеем спокойнее. Стреляный воробей, который на завтрак может склевать дюжину тертых калачей и не оставить ни крошки. Этот точно не поедет кукушечкой от вида мамонта. Этот и динозавра с одного пинка завалит.
Ладно, с двух.
А коридорчик небольшой, всего семь шагов – и вот уже выход. Телохранитель бесшумно нырнул в темноту, занимая стратегически грамотную позицию. Гамаюн осторожно выглянул. Та же темень, те же звезды на небе, те же силуэты деревьев по правую руку. И по левую тоже.
И тишина.
– Очень смешно, Михалыч! – громко крикнул он, невзирая на предостерегающий жест телохранителя. – Розыгрыш десятилетия! Что тут скажешь? Снимаю шляпу, подловил ты меня…
Гамаюн пошел в обход тоннеля, проводя пальцами по шершавой стене из зеленого камня и хохоча в голос.
– Михалыч! Ну ты выдумал…
У входа в тоннель, вопреки ожиданиям, никого не оказалось.
– Ты спрятался что ли? Да не бойся, я не в обиде. Отличная шутка. Я ведь на секунду и вправду поверил, что в прошлое попаду. Даже испугался, не крякнусь ли мозгом, как тот геолог…
Он огляделся, но в сгущающейся темноте не различалось ни малейшего движения.
– Михалыч, ну хорош прикалываться, – в голосе послышались раздраженные нотки. – Фонарь хоть включи, я же не вижу ни черта… Твою мать!
Гамаюн аж подпрыгнул, когда тяжелая рука опустилась на его плечо.
– Тс-с-с! – зашикал телохранитель.
– Корней, ты совсем сдурел?! Зачем же так пугать! Я чуть не обос…
