– Серьезные…
– Это я уже слышал.
– …можно сказать, сливки общества, – Разгонов даже не заметил, что его перебили, – а тебе нужны связи!
– У меня непереносимость лактозы. Так что им от меня нужно?
– Ладно, скажу, мне не жалко. На тебя хотят поставить…
– То есть, все-таки скакун?!
Разгонов с сожалением посмотрел на него и, почувствовав нежелательный настрой, попытался замять тему.
– Проехали. Не хочешь перейти на пару ступеней повыше – твое дело. Мое было предложить.
– Ты предлагал поехать в долбанный торговый центр и с кем—то пообщаться, а не ходить перед ними иноходью!
– Чего завелся-то? Такие люди даже верификаторов нанимают, чтобы оценили, надежен ли партнер, можно ли ему доверять, а ты ведешь себя, как целочка!
– Какие люди, Женя? Что ты там мутишь за моей спиной?
– В том-то и дело, что не за спиной, – Разгонов покачал головой, даже сделал возмущенные глаза, – это ведь ты не пришел, так?
– Я не пришел на открытие торгового центра, а ты до сих пор ничего не объяснил.
– Хочешь правду?
– И ничего кроме нее.
– Ладно, – Разгонов выдохнул, посмотрел на золотые часы, которые носил на правой руке, – есть группа очень влиятельных людей, которые считают, что ты достоин большего, чем депутатство в городской Думе.
– А можно без околичностей? Что за люди, чего достоин?
– Марат, дружище, не я должен тебе это говорить, но если настаиваешь…
– Да, настаиваю!
– Ладно, – Разгонов помедлил, глядя Марату в глаза, – как насчет должности мэра?
– Мэра чего?
– Урюпинска! Москвы, братан, столицы!
– Мэра, значит?
– Ага!
– А почему не премьера или в президенты сразу?! – уточнил Марат, – чего тянуть-то?!
– Всему свое время, – важно кивнул Разгонов, – повторяю, не я должен тебе этого говорить, но у людей на тебя большие, можно сказать, грандиозные планы! Сначала побудешь мэром, покажешь себя, народ узнает, а там видно будет. Может, и в президенты пойдешь!
– И причем здесь коммунисты?
– Какие еще коммунисты?
– Ты сам говорил, что если мы не придем, они с коммунистами свяжутся, мол, Дума бурлящий котел с идиотами и все такое.
– А, это! – Разгонов скривил тонкие губы в презрительной усмешке, – ерунда! Никто с этими ослами не хочет иметь никаких дел! Просто хотел пробудить в тебе партийный патриотизм! Но ты не думай, что все уже решено – тебе тоже придется постараться!
Марат удержался, чтобы сразу не послать Разгонова, пришлось мысленно сосчитать до десяти. Выдохнув, он спокойно произнес:
– Ни в какие мэры я не собираюсь, можешь прямо так и передать своим серьезным людям. И вообще, иди-ка ты лучше домой, пока я тебя на болевой не взял.
– Ты что, обиделся, что сразу всего не сказал? Так я не мог, говорю же! Не имел права.
– Не обиделся. Просто иди, я спать хочу.
– Я-то пойду, но имей в виду, вопрос о твоей судьбе еще не закрыт!
– Понимаю, – усмехнулся Марат, – та еще задачка.
– Точно! Ладно, завтра поговорим! – Бросил Разгонов, направляясь к двери.
Марат не ответил…
– Братцы, не разбредайтесь! Время «Че» на подходе!
– Оленька, у меня нет времени на твои фантазии. Этот человек мошенник и дедушка правильно хочет отдать его филькины грамоты в милицию!
– Нет, мама, Олька права! Вы не заметили, а я такое видел в руке у этого Марата! И календарь на стене! Люди в скафандрах! А год там знаете, какой был?! 1970! Скажи, Оль!
– Да, я тоже обратила внимание.
– Это же Луна была, да?!
– Похоже, да…
– Может, календарь на несколько лет вперед? – предположил Митя.
– На десять?!
– Или не календарь это, а, скажем, репродукция какой-то картины с календарем будущего. Может, он художник или коллекционер?
– Шволошь он!
– А вы заметили, что мебель в прихожей стояла иначе?! Комод, вешалка и какие-то они старые, что ли? А зеркало там же! И тоже, будто сто лет назад купленное, а ведь оно совсем новое! Как вы это объясните? И почему, когда он исчез, все снова стало, как сейчас?!
– Ну! – стоя рядом с сестрой, Толька с вызовом смотрел на старшие поколения, – Как объясните?!
Сделав жест, означающий то ли заткнуться, то ли не встревать, Света задумчиво произнесла:
– А ведь Оля права. Квартира наша, но обстановка другая и я еще пойму, что он каким-то образом проникает в квартиру…
– Через дверь, мам, – напомнила Оля.
– …но как он сумел переставить мебель, причем дважды, потому что сейчас она стоит, как всегда? Он же все время был на виду!
– Может, фокус? Ты же сама говорила, прожекторы, лазеры, – неуверенно предположил Митя.
– Пока не поздно, товарищи, нужно кому—нибудь рассказать обо всем! Соседям хотя бы скажем, а то мало ли…, сгинем, как шведы под Полтавой, а никто и не узнает! – Гаврила Семеныч многозначительно постучал пальцем себе по лбу.
– Бать, твой юмор даже я не всегда понимаю! Мы не шведы и здесь не Полтава! Я за Олино предложение! Ждем, хватаем, выпытываем, а там видно будет!
– Узнаю муженька. Решительный такой, весь в себя! Как я уже говорила, никого мы пытать не будем, даже если этот тип снова заявится, в чем лично я сомневаюсь. Он не показался мне дураком. Странный, не поспоришь, но не дурак, а значит, понял уже, что с нами прохиндейство его не пройдет.
– Mama,pas de jargon!
– Puis—je!
– Шоль шпрячьте!
– Прабабуля! Хватит нести чушь!
– Толька! Не смей так с бабушкой разговаривать! C’est impoli!
– Значит, договорились? Не хватаем, а спокойно разбираемся, как и что происходит! Родные мои, мы на пороге величайшего открытия, равного которому человечество еще не видело!
– Дочь, ты не на комсомольском собрании.
– Вот именно! Там бы меня сразу поддержали! – девушка с зелеными глазами упрямо тряхнула головой.
– Голосуем! Кто за Олино предложение? Раз, два, три…, Толька, убери вторую руку…
– Шовшем ш ума шошли!
– Итак, большинством голосов…
– Ура!
– И все-таки я бы обратился в райком!
Митя с сомнением посмотрел на жену:
– А давайте сфотографируем его?! Пусть знает, что у нас есть его фото! Задумается, прежде чем устраивать пакости!
– Папа, никто ничего нам устраивать не собирается! Давайте не будем делать выводов, пока не узнаем больше!
– А мне нравится Митина идея с фотоаппаратом! – Света улыбнулась мужу, – Давай, любимый, доставай свою фронтовую «Лейку»! Оль, сколько еще до твоего часа… «Че»?
До «встречи» гостей, среди которых, как надеялся Марат, вновь окажется неземное создание с обычным именем оставалось минут тридцать или около того. Пройдясь по квартире, Марат придирчиво огляделся: разбросанные вещи распиханы по шкафам, посуда вымыта, кровать заправлена – вроде все. Подумав, что удивит гостей, предложив им настоящий бразильский кофе, зашел в кухню, где красовалась новая кофемашина, заправил таблеткой, включил, поймав себя на мысли, что смотрит на часы каждую минуту.
«Надо же, как пацан!» – усмехнулся и вновь застукал себя, что так и есть – ощущение первого свидания было четким, как победный бросок.
Порыскав в древнем как мир кухонном шкафу, Марат достал шесть чашек с блюдцами, расставил на столе, добавил сахарницу, пакет молока и отошел, любуясь натюрмортом. Пакет в композицию не вписывался, и он вновь полез в шкаф, надеясь среди оставленного незнакомым дедом барахла найти подходящую посуду. Из таковой более или менее подходил синий граненый графин, судя по отделке, старше Марата раза в два. Отмыл, наполнил молоком, поставил, отошел, пригляделся, щуря глаз. Вернулся, сдвинул на сантиметр левее и снова отошел, удивляясь собственной придирчивости.
«Ну, точно, как пацан!» – мысль вынудила прекратить дизайнерские изыскания, но не заглушила мысли.
Оля совсем не походила на современных девушек – ни манерности, ни самолюбования, даже в зеркало посмотрела всего раз и то, чтобы удивиться, почему такое старое! Ее искренность и наивность странным образом гармонировали с насмешливостью и озорным блеском зеленых глаз! Она напоминала героинь из старых советских фильмов: порывистых, отважных, верных и бесшабашных…
Он вновь посмотрел на часы – «гости» запаздывали. Марат вышел в коридор и, подойдя к рубильнику, потянул носом, но предвещающим появление Щербаковых озоном и не пахло. Подойдя к зеркалу, Марат вгляделся в собственное отражение, словно ища ответ на волнующий его вопрос, но в зеркале отражался растерянный парень, на душе которого было пусто, как в коридоре. И немного тревожно…
Глава 6
1960 год. Секретный испытательный полигон. Лаборатория.
Под стеклянным куполом высилось сложное необычное устройство под скромным наименованием «УН—01». Оно состояло из стеклянных трубок, странного вида антенн, трансформаторов. В центре, куда сходились сотни толстых кабелей, виднелась огромная, наполненная чем-то голубоватым стеклянная сфера. Неподалеку от установки на длинных столах громоздились выпуклые экраны осциллографов, спектрографов и осциллоскопов, на которых двигались кривые полосы, пунктиры, точки. Все шумело, потрескивало и посверкивало разноцветными огоньками, создавая ощущение подготовки к большому празднику. Впечатление усиливалось царящим в лаборатории хаосом: с десяток человек в белых халатах что-то шумно высчитывали, спорили, торопились, суетились…
– Профессор Колобов! Илья Сергеич! Аккумуляторы заряжены, запасные генераторы наготове! Можем начинать!
Молодой ученый взволнованно смотрел на седого профессора.
– Что с сетью, Паша? – Илья Сергеевич отложил паяльник, подул на припой и, не поворачиваясь, спросил, – кабели проверили?
– Все прозвонили по два раза. Кабели в порядке. Запасная сеть наготове.
– Сфера?
– Проверили – давление 4Pa.
– Резервуары?
– Три баллона с гелием под завязку. Лично наблюдал, как их наполняли, – Паша кивнул, указывая на стоящие рядом с установкой баллоны.
– Хорошо, Паша. Противопожарную проверили?
– В первую очередь!
– Хорошо, – чуть рассеянно проговорил профессор, думая о чем-то своем.
Воткнув провод в узкий разъем, Колобов затянул гайку, закрепляя провод намертво, выдернул из переноски шнур от паяльника и, стараясь подавить волнение, произнес:
