ISBN :
Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 04.04.2024
Опустила ноги и тут же отдернула их: каменный ледяной пол обжигал почти так же, как огонь. Зато сорочка была моя – тонкая и льняная. Надевала я ее, чтобы не было жарко в натопленной спальней, зато для температуры в этой комнате она явно не подходила.
– Что происходит? – сказала вслух, чтобы удостовериться, что это не сон. К сожалению, реальность от звука моего голоса, как дымка не развеялась.
Собравшись с мужеством, я закуталась в тонкое одеяло и все-таки спустила ноги на пол. Похныкала, привыкая, но едва встала с кровати, как дверь открылась и в комнату вошел вчерашний жених. Честно сказать, я даже имя его не помнила – простое какое-то: Тир, Амир, а, точно – Дир. Дир Ханс.
– Доброе утро, – в голосе моем, несмотря на то, что я стала понимать уже, что произошло, звучало изумительное спокойствие. Зато внутри меня просто трясло – отчасти от холода, отчасти от негодования. – Не ожидала увидеть вас так рано в моих … месте, где я спала. Не успела одеться. Будьте любезны подсказать, где моя одежда?
– Нет ее, – Дир расплылся в широкой улыбке, а меня передернуло. Я вспомнила одну из причин, почему отказала этому жениху. И нет, не бедность его семьи была тому причиной. В первую очередь у него была омерзительная улыбка: нескольких зубов не доставало, а те, что имелись в наличии, росли елочкой, таким чудесным образом восполняя пробелы. – Я похитил тебя прямо так, в ночнушке.
Вот я и вспомнила вторую причину своего отказа – тотальная невоспитанность жениха и всей его семьи.
– Похитили значит, – на моем лице появилась совсем уж не естественная улыбка. – Позвольте, но зачем?
Лицо у Дира было простоватое, широкое, а глазки маленькие, с белесыми редкими ресницами. Так вот на этом самом лице сейчас была написана тяжелая работа мысли.
– Жениться, Мина.
– Адамина, – поправила я, но Дир голосу разума не внял.
– Мне больше нравится Мина.
Я мигом посерьезнела, пряча улыбку. Собачьим именем Мина меня даже Северин не называл, а уж он знал толк в том, как довести сестру.
– Зато мне не нравится.
– Привыкнешь.
Я даже спорить не стала – было бы с кем. Выдохнула, унимая гнев, и твердо произнесла:
– Вот уж нет. Верните меня домой, я не собираюсь выходить за вас замуж.
В моем понимании, на этом моменте наше общение с Диром должно было закончиться, но о непоколебимость глупости этого человека разбивались все мои убеждения.
– Мама сказала, что все невесты замуж сначала не хотят. А вот посидишь пару дней в холодной комнате без еды и воды, и мигом на свадьбу согласишься.
Такое заявление меня, мягко сказать, ошарашило. Без еды и воды, да еще и в холоде я, пожалуй, и через день соглашусь – трупы в принципе на отказ не способны. Но меня поразил цинизм всей этой семьи. Родители меня искать не станут: по обычаям, если девушка дает твердый отказ, то ее обязаны тут же вернуть назад, а уж если она осталась у жениха, то других выводов, кроме как «согласилась остаться» быть не может.
Спорить я не стала – поняла, что разговариваю сейчас не с вожаком этой мерзкой стаи, а значит, терять силы не стоит.
– Могу я поговорить с будущей свекровью?
– Это можно, – прогудел Дир. Но не успела я даже шагнуть к двери, добавил: – Я спрошу у нее, когда она захочет.
Вот такой диалог состоялся у меня с женихом. Пока он общался с матерью, я успела обследовать бедную купальню, примыкавшую к спальне, которую я изо всех сил не желала называть «своей», понаблюдала за жизнью куриц в маленькое зарешеченное окошко (оно выходило прямиком в курятник), замерзла до стучащих зубов и проголодалась.
Дир самостоятельно пришел за мной и повел к матери. Идти пришлось недолго: дом у моего жениха оказался очень и очень бедным. Пока я шла по узкому коридору, единственным украшением которого был герб, то сделала закономерный вывод: спальня, которую мне выделили, не была местом для пыток. В обычное время через стенку с курицами точно кто-то проживал.
Мисс Ханс – мама Дира ожидала меня в гостиной. Мы с ней виделись накануне, и я точно обратила внимание на то, что высокая худощавая женщина мало общего имеет с пухлым вялым сыном. Одета она была просто, но опрятно: шерстяное платье без украшений, с узкими рукавами и квадратным вырезом, а сверху – немодная сейчас бархатная пелерина. Невозможно было не обратить внимания на острый злой взгляд женщины – он явно не предвещал ничего хорошего для меня. Мисс Ханс пила чай, но кружка была всего одна. На столике перед ней стоял лишь чайничек и корзина с вязанием. Вот так быстро меня настроили на то, что к столу не пригласят.
– Верните меня домой, – без обиняков начала я. – Вы не имеете права…
– Ты права, не имею, – перебила меня женщина. – Я еще много чего не имею, кроме прав: хорошего титула и денег, чтобы выгодно женить сына. Так что хочешь ты того или нет, но тебе придется выйти замуж за Дира.
– Что за чушь?! – не выдержала я. – Вы же сама женщина, должны понимать, что я не покорюсь? Вы желаете сыну жизни с той, что его ненавидит?
Мисс Ханс смотрела на меня поверх кружки и в глазах ее легко читалось:
– Вас тоже похитили? – ахнула я.
– Как видишь, покорилась. Так что и ты покоришься. Ночь на территории моего дома и никто не поверит, что ты не давала своего согласия.
Я взглянула на мисс Ханс уже другими глазами. Несмотря на возраст, выглядит хорошо, спина подчеркнуто ровная, черты лица правильные, но обезображенные уродливыми гримасами зависти и ненависти. Совсем ее облик не вяжется с той частью дома, которую я успела разглядеть. Обедневшие дворяне всегда пытались повысить свой статус за счет удачной женитьбы, но у семейства Хансов просто какая-то традиция создания несчастных людей. Отец даст за меня приданое, не спорю, но ведь не сможет Дир, с его откровенной глупостью, верно распорядиться деньгами.
– Вы мстите, что так вышло с вами? Но я же ни в чем не виновата!
Мисс Ханс недовольно поджала губы и раздраженно поставила чашку на стол. От этого движения ее накидка приоткрылась и в вырезе я заметила артефакт. Медный, в форме подковы, висящий на ниточке, но это совершенно точно был артефакт пути. Наверняка, в их семье это единственная ценность, раз уж мисс Ханс носит ее на себе.
– Ты хотела поговорить со мной. Собираешься тратить время на пустые возмущения?
Я аж задохнулась от этого самого невысказанного возмущения. Наклонилась, придерживая у груди одеяло, чтобы не упало, и прошипела в самое лицо мисс Ханс:
– Вы правы – не стоит терять время. Ведь я не покорюсь.
Дир отвел меня в комнату. И уже оставшись одна, я достала руку, спрятанную под одеялом. Из корзины с вязанием мне удалось стянуть крючок.
Не знаю, как я продержалась до ночи – пить хотелось так, что впору было облизывать запотевшие окна, но наверное меня поддерживало стойкое ощущение нереальности происходящего. Меня, девушку, привыкшую к любви и поддержке, к мягкой теплой кровати и вкусной выпечке, закрыли в помещении, больше похожем на сарай, чем на приличный дом, да еще и вынуждают согласиться на брак. Умру, но не соглашусь.
Когда в мое окошко перестал проникать свет, а курицы прекратили кудахтать (эти звуки меня выматывали практически также, как отсутствие еды), в комнату вошел Дир. В руках он держал стакан воды, при взгляде на который я едва не зарычала.
– Одумалась, Мина? – Дир садистски покачал стакан, проливая несколько капель на пол. – Утром зову священника, или ты еще хочешь поразмышлять?
Я презрительно фыркнула, и тут же опомнилась. Священник! Построннее лицо, которому я могу доверить свою беду! Да и не будет служитель десяти богов заключать брак, если невеста против.
– Одумалась, – едва выдавила из себя проклятое слово. – Дай воды.
Дир поставил стакан на камин и сделал приглашающий жест. Не в силах сдержаться, я практически бросилась к воде, несмотря на то, что Дир стоял рядом. Сделала пару глотков и вдруг заметила в глазах навязанного жениха явное торжество. Отняла стакан и с подозрением уставилась на Дира.
– Ты слишком доволен! Что-то подсыпал?
На самом деле я не думала, что попаду в точку. Спросила только, чтобы перевести дух.
– Все для твоей пользы, – Дир улыбнулся щербатым ртом. – Все для хорошего сна.
Я похолодела от ужаса – мои планы сбежать таяли на глазах.
– Да как ты посмел!
Несмотря на то, что вода сейчас, даже с добавлением зелья, была слишком ценным продуктом, я выплеснула оставшуюся жидкость Диру в лицо. Он зашипел и принялся отряхиваться.
– Дура! Что ты творишь!
Я взмахнула стаканом и неповоротливый женишок неуклюже отпрыгнул в сторону. Уже чувствовались подступающая дурнота и головокружение, но падать перед Диром не хотелось. Мало ли, что этот человек с моим бездыханнным телом сотворить захочет.
Ударила стакан о каменный камин и он прыснул во все стороны осколками. Поморщилась от боли, пронзившей руку, но не обращая внимания на заструившуюся кровь, продемонстрировала Диру толстое дно стакана с острыми краями.
– Пошел вон! А не то… не то зарежу!
– Дурная совсем! – женишок попятился к дверям. И уже когда я оседала по камину на пол, услышала:
– А священник-то дядя мой. И не надейся улизнуть.
Проснулась от того, что нещадно болело горло, а ногу свело судорогой. Голова все еще кружилась, а движение изрезанной кистью причиняло боль, но странное дело – холода я уже не ощущала.Дыша сквозь зубы, я принялась растирать ногу, и лишь после того, как боль ушла, огляделась. В комнате было темно, через окно проникал лишь свет луны, а курицы еще не начали кудахтать. То ли зелье у Дира было такое себе, то ли свою роль сыграл тот факт, что я выпила не все, но проснулась я глубокой ночью.
Не стоило терять время. Кряхтя, и опираясь здоровой рукой о стену, я встала на ноги. Все оказалось не так плохо: меня не шатало, а головокружение даже придавало какую-то легкость.
Вооружившись крючком для вязания, я принялась открывать дверь. Мастером по взлому я никогда не была, и будь замок, хоть чуть надежнее, ничего бы не получилось. Но мне повезло: крючком я просто отодвинула задвижку и замок едва слышно щелкнул.
Совсем глупой для того, чтобы полагать, что смогу сбежать зимой в одной ночнушке, я не была, а потому искала не выход, а хозяйскую спальню. Сделать это было легко – по всему коридору разносился раскатистый крепкий храп. Так что я просто шла на звук.
Мой расчет оказался верным – комната, где меня держали, была спальней Дира. А сам женишок спал теперь в комнате мамочки. Я аккуратно заглянула в спальню: Дир спал прямо на полу, поперек двери, подложив под щеку свернутый тулуп. В темноте пятном белела кровать под балдахином и я осторожно переступила через жениха и направилась вглубь спальни. Даже не особо таилась – храп Дира заглушал любые звуки. Даже разбей я что-то, вряд ли бы кто обратил внимание.
Мисс Хилт спала образцово-показательно: на спине, укрыта ровно до середины груди, руки вытянуты вдоль тела. Бледная, противная – труп, право слово. Была бы возможность, никогда бы ее не видела. Но на груди у мисс Хилт желтел, отражая лунный свет, медный артефакт. Я протянула к женщине руку – мгновения растянулись на минуты, и тут мисс Хилт открыла глаза. Ужас в них, как отблеск моего, луч рассвета, проникший в окно и мое прикосновение к артефакту были, как одно целое. Мысленная формула переноса давно была готова и последнее, что я видела, переносясь домой, было некрасивое лицо мисс Хилт.
У невест, украденных валаари, не было возможности вернуться с вершин гор, но здесь, в Исамире такая возможность имелась. Когда я предстала перед родителями: в ночнушке, крови, грязи и трясущаяся то ли от лихорадки, то ли от холода, они были в ужасе. И речи не шло о том, чтобы вернуть меня жениху, но родители не стали обращаться в суд за восстановлением справедливости.
Семья Ханс воспользовалась этим и по Исамиру разлетелись слухи о том, что я сама согласилась пойти с мужчиной, провела с ним ночь, а потом вернулась к родителям. И да, Дира это тоже не красило, но если мужчине могут простить даже мужскую несостоятельность, то женщине своеволие не прощается.
Теперь я испорчена. А вместе со мной и вся семья. И вот этого Северин мне никогда не простит.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом