Любовь Сушко "Кот из бездны. Антиутопия"

Но кот не мог припомнить, чтобы знакомых и незнакомых было так много, как в те странные дни. Кажется, они сговорились и все решили встретиться в доме у писательницы, чтобы ни минуты покоя. Говорят, перед концом света не надышишься. Но ведь передышка какая-то все равно должна быть.

Кот правильно назвал одного из визитеров того дня, Эрида пока не показывалась, а вот Мефистофель нарисовался, явился, не запылился.

Но в этом ничего удивительного, после Гекаты в творениях Алины он был на втором месте вместе со своим Фаустом, и если тот звал его три раза, то Алина обращалась к нему постоянно. Трудно сказать, лестно ли это было ему или наоборот. Похоже, что он с этим смирился и просто выполнял свою работу, как сейчас принято говорить.

Но в данный момент Мефистофель влетел пулей в квартиру и был явно в ярости. Даже скрыть ее не пытался.

– Что это за беседы о спасении при конце – то света? Не позволю никому спасаться, погибать так всем вместе. И не смейте даже думать о том, что кто-то из вас спасется. Мы будем все начинать с чистого листа.

Пудель присел рядом с ним, и добродушный пес на этот раз казался злым, даже свирепым. Видимо они оба что-то почувствовали и переругались еще по дороге.

Кот тихо рассказал богине, что это за тип и почему он зол на весь мир.

– Развелось тут бесов разных, так что котам деваться некуда, не позволит он, а это мы еще посмотрим, кто кому и что позволит, – ворчал кот, – Ты еще попляшешь, когда появится Баюн, уж он и не таких со света сживал.

– Ты Баюном не прикрывайся, он уже на том самом кораблике, который за тобой идет. Привыкает, обживается, у него мозгов побольше будет, потому и не сидит тут, перед смертью все одно не надышишься.

Но Барс ему не верил ни одной минуты, потому что большего лжеца ни в каком мире не сыскать.

Они всегда жили, как кошка с собакой, но когда еще вмешивался бес, дело было совсем дрянь, а в такие тревожные минуты особенно. Тут и подойники, не только живые, потеряют покой.

Глава 7 Старые друзья

Но в отличие от кота, Алина к Мефистофелю относилась с любовью и нежностью, потому что свиреп он был только для вида. А тут она почувствовала скорее тревогу, чем ярость, и улыбнулась одним лишь ртом.

– Ты не кипятись, коту есть на что обижаться, выбросила я его отовсюду, но с тобой – то мы живем душа в душу всегда, ты вон заменил его везде, и грех жаловаться, посочувствовать ему надо.

– А я не просил заменять, мне и так было хорошо, а теперь носись по разным временам и странам и спасай вас всех. Все копыта посбивал давно.

– И когда ты и кого спасал, интересно, – снова не выдержал кот.

Бес за словом в карман не полез.

– Правильно, не надо мне было спасать, но приходилось, потому что зла всегда было больше, чем надо, и мир рухнул бы давно, если бы не спасал. Вы бы и своего Пушкина не узнали, если бы я спасать не начал, – снова повторил он и расстроился еще больше. Никогда и никто не умел ценить трудов его тяжких даже не пытались.

– Да что теперь о том говорить, – махнула рукой Алина.

Геката же усмехнулась:

– Я думала, у нас были боги противные и капризные, но что пришло им на смену, боже мой, это же вообще никуда не годится.

– А зачем ты Эриду сюда притащила, – набросился на нее Мефи, – нам, что без нее бед мало.

– Ты не каркай, Эриды тут пока еще нет, но с твоей легкой руки скоро точно появится, – тяжело вздохнул кот. Он лучше других понимал, что так бес пытается выяснить тут Богиня раздора или нет, и вовсе он на нее не сердится, у них отношения такие, когда от ненависти до любви один шаг, а может и меньше.

Мефи стыдно было признаться, что он не только перепутал богинь, но и не ведает, кто перед ним стоит, но он даже вида не показал, что все это так.

№№№№№№№№

Компания побиралась, конечно, странная и прикольная, но только не хотелось им помирать вот в такой обстановке.

В квартире повисло молчание, все они словно кого – то ждали, и ждали они, конечно Богиню Раздора. А Мефистофель томился в догадках, кто эта

темная лама – Никта или Геката. Он плохо знал мифы греков, а то, что знал, успел позабыть основательно. Ну и даже не это главное, а то, что они могли меняться и принимать любой облик, вот и угадай, и запомни, кто есть кто.

Глава 8 Подруга Мефистофеля

Эриду звали и ждали не зря, когда все трое взглянули на Мефистофеля, за спиной у него они обнаружили Эриду. Если Гекату можно было перепутать с Никтой, то ее вряд ли с кем – то перепутаешь. Богиня просто не позвонит вам сделать этого, и в первые минуты напомнит о себе

И бес сразу оживился, похорошел, вдохновился

– Вот кто поможет мне во всем и помешает вам спастись, – заявил он, – без тебя все пойдем прахом, а с тобой мы все-таки готовы победить.

И хотя богиня загадочно промолчала, но сомнений в том, что так и будет, не возникло.

Алина только теперь, глядя на все это безобразие, стала понимать, что она вызывал в погибающий мир такие ужасные силы, и все ее 7 романов написаны были не просто так, по прихоти или капризу. Их герои просили, а порой требовали, чтобы древние богини появились тут и хоть что-то для них сделали, вот они и явились. И все это не просто так творилось, когда-то они смогли стереть признаки Средневековой дикости и вернуть мир к жизни, когда наступила эпоха Возрождения. Мир воскрес из пепла, стал новым и прекрасным.

Но смогут ли они сладить с такой силой теперь, когда ничего нельзя повернуть вспять. Одно дело управляться с ними в романе, совсем другое в жизни. Нет, у нее не было ни сил, ни вдохновения, ни просто жизни самой, она словно утекла куда-то сквозь пальцы. Чувствовалась только вина от того, что все так случилось, и она еще застала то самое время. Но пока все выясняли отношения, только Барс следил за ней внимательно, преданный ею много раз кот не отступал и не сдавался.

№№№№№

– Да не кисни ты, – царапнул ее Барс, – помирать будем так с музыкой, смотри какая у нас похоронная команда.

– Тебе бы только шутить, а ведь все это так серьезно, – тяжело вздохнула Алина, – мы жили и даже не задумывались, что день грядущий нам готовит, что выйдет из-под пера нашего и как это на жизнь повлияет, а вон что оно получилось.

– А чего ты хотела, когда с такими поведешься, даже Пушкин, помнится, оказался бессилен, а ты не Пушкин.

Это называется, поддержал. Хотя Алине не было дела до сомнительных комплиментов кота, она и не к таким давно привыкла. Да и прав он был, ведь она не Пушкин, но становилось все печальнее и тревожнее. А печаль, смешанная с тревогой, это такой горький напиток, он не просто пьянит, он сбивает с ног.

Но они повернулись к Мефи, восседавшему на широком диване рядом с богинями. Тот объяснял им, кто такой Пушкин и почему на него ссылается кот, что он такого сделал, и чего не сделал, при этом он проявил поразительную осведомленность, словно бы заглянул в Википедию, забив это имя тайком на незримом мониторе.

– От него все ждали славянского эпоса, а он переключился на северные мифы, потому что те было можно публиковать, а эти нет, вот нельзя и все, они казались опасными, такими до конца и оставались. Вот и доигрались, до запрещались. Это было не единственной, но важной причиной того, что случилось, что мы переживаем тут теперь, – прибавил он, ведь если даже цветок сорвать в прошлом, бабочку убить, и тогда все переменится, а если все поставить вверх дном.

Кот заёрзав на месте, пес стал за ним следить, потому что, как и все собаки, котов он не любил и опасался их коварства, но волновался пес напрасно, Барс все думал о своем, о кошачьем.

– Пушкин пришел в мир, чтобы славянство осталось самим собой, но это его страшная драма, он этого не смог сотворить. И он понимал, к чему его предательство приведет.

– Он-то понимал, – промурлыкал кот, – а вот некоторые не понимают и теперь уж и не поймут поди никогда, времени у них на то не осталось.

И ответить Алине было нечего, кот был прав, если даже был и не прав, но он был прав.

Недавно она писала поэму о последнем дне Пушкина, и там было все довольно хорошо изложено, многие хвалили и восхищались. Да она и сама знала, что в последние годы стала его чувствовать прекрасно

Февральская метель. Последний монолог

И больше ни звука, ни вздоха, ни взгляда,
И мечется где-то в тумане Дантес,
А кто это тут? И учитель лишь рядом,
Таков ли финал им написанных пьес?

Все было так странно, так зло и нелепо,
Но это случилось, и адская боль
Уносит куда-то в свинцовое небо,
А им остаются тоска и юдоль.

Их после охватит метель, завывая,
Пока ж император печален и зол.
Но только и он никогда не узнает,
Как к огненным рекам в тумане я брел

Чего-то хотел и напрасно пророчил,
Вдыхая болот неизменную хлябь.
Покой? Но теперь и покоя не хочется,
И ярость, и горесть, на Мойке сошлась

Та публика, кто-то стоит у окошка
Зачем они здесь, в этом жутком чаду?

Открой, пусть шумят, я побуду немножко
Средь них, а потом в неизвестность уйду.

Но где же Данзас, да какая морошка.
Мне холодно, жарко, и снова мороз,
Впустите жену, пусть побудет немножко,
Но только без воплей, без стонов, без слез.

Мне Аннушка снилась, какая не помню.
И все-таки снилась плутовка опять,
Как пусто в провалах покинутых комнат,
И флейта еще продолжает звучать.

Русалка утопит седого монаха,
И слышу пронзительных строк торжество,
А небо молчит, нет ни слова, ни знака,
Как долго смотрел я тогда на него.

Февраль, говоришь, значит, марта не будет,
Печаль и покой, и туман забытья,
В прихожей толпятся какие-то люди.
Но мир обойдется теперь без меня.

А дети, что с ними, какая досада,
А книги, прощайте навеки, друзья.
Но кто это там, в пустоте снегопада,
Сальери, о горькая доля моя.

Но нет, не уйду я, мы будем стреляться.
Как мог промахнуться, какая досада,
Спустились с небес, или только мне снятся.
За мною мой Дельвиг и Пестель, не надо.

А впрочем, судьба за меня все решила,
И Реквием, слышите? Это за мной,
Лишь книги и музыка – вечная сила,
Они вдохновенье несут и покой.

Глава 9 Приговор Эриды

Настроение кота передалось и богине раздора, она долго молчать не собиралась, зря что ли сюда отправлялась? Да и когда и где она вообще молчала?

– Мне не нравится то, что ты писала, я все время в тени и все время проигрываю, зачем нам такая жизнь и такая вечность? Нет уж, пусть весь мир погибнет, и мы погибнем вместе с ним. А если придется очнуться в новом, тогда и перепишешь историю, не ты, так другой писатель найдётся.

– А много у тебя было других писателей, которым ты была так интересна? – ехидно спросил кот.

– Нет, но меня хотя бы не выбрасывали из уже готовых рукописей, – решила не сдаваться она.

– Вот именно, выбрасывать было некого и нечего, – отвечал он, чувствую свою правоту.

Кто и когда мог бы переспорить кота? Эрида только усмехнулась, решив, что чуть позднее он еще попляшет. Странный это был кот, кто бы еще решился с богиней поспорить, но он совсем берега попутал, ему и море было по колено.

№№№№№№

Но обстановка накалялась, хотя пока еще ничего такого и не происходило. Даже Мефи немного поежился, ему не хотелось, чтобы все было так скверно и так скоро закончилось. Но деваться некуда, пусть все идет своим чередом, а они по ходу помогут ему или помешают, это как получится. Никто, даже он сам ничего не мог знать заранее, праздное это дело, все в один миг переменится, и надо будет все перерешивать снова.