И теперь один «титан» стоял напротив другого. Между ними я с невидимой петлей на шее, не позволяющей толком дышать.
– Кардо?
Вопрос к незнакомцу.
– Тоже рад тебя видеть, Кайд. Решил, вот, за завтраком просканировать пространство. И наткнулся на нарушителя. Занимайся своим, я разберусь.
«Раз уж пришел».
Тяжелая тишина в ответ. После выверенный по словам ответ:
– Этот объект находится полностью под моей юрисдикцией.
– Вот как?
Тот, кого назвали Кардо, играючи проверил на прочность петлю, которую создал. Полюбовался ей секунду.
– Знаешь, что этот «объект» только что пытался сделать? Открыть несанкционированный проход между мирами.
Я вжалась в диван. На душе дерьмово, потому что сказанное – правда.
– Я разберусь.
– Но я уже здесь.
Взгляд незнакомца на меня внимательный, суровый – под ним, как под катком.
– Я сказал, что разберусь сам.
Со стороны Кайда неприязнь, как смесь арматуры и бетона.
Кардо словно не слышал. Обрушил внимание на меня:
– Итак, вы признаете, что пытались создать портал?
«Не создать, – хотела я пояснить. – Перевосстановить».
Но не смогла, потому что дышать аркан еще кое-как позволял, а вот говорить – совсем нет.
И только хрип из горла.
– Этот портал здесь вчера поставил я, – отрезали сзади.
«Интересно», – коллега Кайда теперь смотрел иначе. Заинтересованно, но очень холодно. «Пойдем, поговорим?» – пригласил взглядом, получил молчаливое согласие, и «титаны» отлучились в соседнее помещение.
А у меня как будто нет ног. Тело ледяное, сердце бьется кое-как, а внутри сокрушающее знание – я его подставила.
Кайд.
(Audiomachine – Redshift)
– Как интересно… – Макс смотрел, прищурившись. – Ты поставил здесь вчера портал между мирами?
– Я о нем отчитался.
И уже получил свой выговор.
– Молодец. Теперь я должен отчитаться о том, что его пытались восстановить.
«Делай, что считаешь нужным. И уходи».
Кардо уходить не спешил, размышлял, сопоставлял детали.
– А у нее, должно быть, неординарные способности, чтобы провернуть такой трюк, не находишь?
Дварт молчал. Лишь наливался гневом, как черный бутон, ощущение Максовой петли на шее Эры творило с ним странное – хотелось ударить. Удар будет настолько сильным, что дом, скорее всего, рухнет. А еще прицельным. Он чувствовал, как автоматически на фоне собирает мощь, концентрирует ее, призывает еще, еще, еще. Дрейк был прав – он нестабилен. Разум затапливал темный туман.
– Она моя, – сообщил Кайд ровно и на этот раз прямо.
– Вот как? А она об этом знает? Не заметил на ее пальце твоего кольца.
– Уходи.
– Сходить, что ли, померить ее мощность?
«Может, она будет интересна и мне…»
– Только через твой труп.
Сквозь поры Кардо начала проникать ненависть – собираемую Двартом мощь он чувствовал.
– Интересной дорогой идешь, Кайд. Покрываешь преступника, готов применить силу против коллеги. Что дальше?
«Узнаешь», – его глаза, наверное, больше не синие, а очень-очень темные с яркими искрами – предельный гнев, перетекший в абсолютное спокойствие.
– Ты. Меня. Удивил.
Процедил Макс, прежде чем уйти. А во взгляде так и завис вопрос: «Она действительно того стоит? И если да, то нужно к ней присмотреться…»
За последнее Кайд был готов открутить и голову, и яйца.
Коллега ушел. Не насовсем, временно.
Дварт с остервенением сбросил с шеи Эры чужую невидимую петлю.
* * *
Эра.
«Он сделал мне подарок», а я его подставила. И еще слышала две фразы: «Сходить, что ли, померить ее мощность?» и «Только через твой труп».
Через… твой… труп?
Кайд был не просто зол, предельно зол. Пришел по первому зову, защищал меня после того, что я натворила.
Мне редко было так муторно, как теперь. Он выгнал этого второго из моего дома, сдернул с меня аркан, принял одну часть удара на себя, вторую от Комиссии – примет позже.
Плохо на душе, стыдно.
«Сделал человек подарок».
Черт бы мой утренний сон и желание прояснить, как относится ко мне Кайд. Хорошо относится, наверное, лучше, чем я сегодня того заслуживаю.
Тому, кто вошел в комнату через минуту, я едва могла смотреть в глаза. Лицо жесткое, брови хмурые, черты укоризненные.
– Спасибо, – пробормотала, как смущенная школьница, которая сначала сама же поощряла хулиганов ее задирать, затем заорала: «Спасите!»
«Что ему будет?»
Хотел, наверное, как белый человек работать, теперь будет мотаться по инстанциям…
– Нельзя, – произнес одно слово.
«Нельзя было этого делать».
– Я знаю, прости…
Хотелось добавить, что больше не буду, что это была всего лишь минутная слабость, что я не думала о том, что придет тот, другой. Добавить можно было многое, но слова – просто слова. А мой позвоночник холодил морозный узор синих глаз.
Еще недавно в ответ на вопрос: «А ты умеешь быть простым?» – он отвечал: «Ты проверь».
Проверь.
Сейчас мне, как никогда, нужна была эта простота Кайда. Его умение прощать, его приятие, его человечная мягкость… хотя бы чуть-чуть.
«Не отталкивай». Только как об этом сказать?
– Поужинай со мной вечером…
Не время и не место для такого предложения. И еще глупее прозвучало: «Я закажу нам пасту. С томатным соусом».
А между строк: «Просто побудь, не уходи, не злись».
Я впервые открывалась снова – приглашала, проявляла слабость.
Дварт открыл портал. Развернулся и ушел, не проронив ни слова.
Я же в полной мере ощутила всю глубину и смысл слова «бессилие».
* * *
Бернарда.
Земля. Ленинск.
(Paolo Vivaldi – Something About You)
Мак на Земле – никогда не привыкну к пересечению миров.
К «Березкам» мы шагали все по тому же бурому снегу-каше. Аллертон в темной куртке с воротником под горло, плотных джинсах, военных ботинках; изо рта пар. В кармане рубашки паспорт на имя Михаила Анатольевича Лаврова. Я за его размеренным шагом едва поспевала, волновалась, спотыкалась. В конце концов, Чейзер взял меня под локоть.
– Спасибо.
Немногочисленные деревья спали, ждали лета и тепла, но до него не скоро. По обледенелому крыльцу стучал ледорубом дворник, летели врозь стеклянные брызги.
– Только я не буду ей сам ничего говорить, – обронил Мак, не оборачиваясь. – Узнает – узнает. Нет – нет.
– Я понимаю.
Все так. Мы шли на риск, играли в странную хрупкую игру: нужные детали, такие, как точный возраст и день рождения настоящего сына Лиды узнали, но исход предположить все равно не могли.
– Пусть все будет, как будет.
Тяжелая дверь под синей вывеской «Ленинский дом-интернат для престарелых и инвалидов № 2» поддалась неохотно.
* * *
Слушок о высоком посетителе «к Лиде» пополз еще из холла и опередил гостя. Гардеробщица Клавдия Валентиновна шепнула кладовщице Тане: «К ней, ага», – а Таня тут же набрала заведующую Надежду Васильевну, пафосно шепнула в трубку: «Не поверите, кто пришел…»
И где бы статный (по выправке видно – военный) ни проходил, за ним следили многочисленные глаза.
– Миша? – вопрошал кто-то.
– Что, правда? Ее Миша?
– Случилось, что ли?
Кухаркам не верилось, они высунули свои носы в коридор еще до того, как темноволосый посетитель прошагал по протертому линолеуму высокими шнурованными ботинками, подошвы которых окутывали бахилы.
