Даша Циник "Игра на выбывание"

– Делишься болезненным опытом? – скрывая нахлынувший испуг, подпираю бока кулаками.

Сильно же я его взбесила! Кажется, еще немного, и этот холеный пижон вцепится мне в горло. Сжимает и разжимает пальцы, словно пытается сдержаться.

– Ты такая дерзкая, пока рядом мать, – тихий голос вибрирует от злости. – В школе все изменится. Некому будет жаловаться, и тогда я до тебя доберусь.

От обещания спина покрывается мурашками. Он ведь не всерьез? Под немигающим взглядом отступаю назад.

– Ты совсем больной? Что я тебе сделала?

– Не строй из себя святошу, – снова сокращает расстояние между нами, вынуждая пятиться. – Я знаю, что вы затеяли. Нацелились на деньги моего отца. Одна с придыханием смотрит ему в рот и со всем соглашается, вторая изображает примерную падчерицу.

– Ты параноик, – на очередном шаге упираюсь спиной в дверной косяк.

– А ты – меркантильная дрянь, – в терпком облаке парфюма он вторгается в личное пространство и почти задевает меня своими ребрами. – Отец позволяет тебе здесь жить, покупает одежду, платит за обучение, но этого мало, да? Ты еще и пыль пускаешь ему в глаза! Обложилась книгами, делаешь вид, что занимаешься. Думаешь, он клюнет на дешевую игру? Зауважает? Денег подкинет за рвение?

Оторопело моргаю, едва не утонув в потоке сознания.

– Хочешь сказать, уважение твоего отца имеет денежный эквивалент?

В голове не укладывается, что чей-то воспаленный мозг может смешивать эти понятия. Неужели Седов-младший примчался в библиотеку из чувства зависти? Узнал, что меня похвалили, и теперь стремится доказать, что он лучше? Это же насколько ему не хватает одобрения отца?

– Не перекладывай с больной головы на здоровую! – почти рычит, по-прежнему не касаясь меня, но я каждым сантиметром кожи ощущаю жар его тела – плавящий мысли и пугающий больше, чем исходящая следом волна ненависти.

Со стороны нашу позу можно назвать интимной. Воображение против воли дорисовывает, как он вжимает меня в стену. Так сильно и напористо, что тяжело дышать. Щеки заливает краской стыда. Зачем я вообще об этом думаю?

– Это ты перекладываешь на меня вину за свои проблемы, – шарю ладонью по двери в поисках ручки. Нащупав, поворачиваю рывком. – Повзрослей и решай их сам.

Выскакиваю в образовавшуюся щель и, не оглядываясь, несусь по коридору прочь. Вряд ли разъяренный мажор кинется за мной, но я инстинктивно ускоряю шаг, чтобы поскорее оказаться в безопасности. Влетаю к себе в спальню, запираюсь и тяжело плюхаюсь на кровать. Что сейчас было, черт возьми? Почему я так остро отреагировала на его приближение?

– Нужно уезжать, – стискиваю виски, словно это поможет сохранить взрывающуюся от мыслей голову целой.

Какую бы игру ни затевала мама, не хочу в ней участвовать. Мне не нужны ни деньги Седова-старшего, ни враг в лице его сына. Но на что жить в Питере? Мачеха недавно родила, отец устроился на вторую работу, лишь бы вытянуть кредит – оба при всем желании помочь не смогут. К Оксанке проситься неловко. Да и некуда, учитывая, что подруга делит спальню с парализованной бабушкой. Что остается? Сидеть тихо как мышь и терпеть?

Пройдясь вдоль окна и немного успокоившись, стараюсь рассуждать логически. До начала учебы всего неделя. В школе будет проще держать дистанцию с «братцем». Наверняка у нас будет разное расписание занятий. К тому же при свидетелях он вряд ли станет меня задирать.

Изучив панораму на сайте школы, убеждаюсь в правильности догадки. В ней несколько учебных корпусов и отдельный с общежитием, разделенным на мужскую и женскую половины. Даже входы разные.

– Все не так плохо, – бормочу себе под нос.

Зря нервничала. Судя по описанию, спальни двуместные, а значит, я постоянно буду у кого-то на виду. Не у одноклассников, так у соседки по комнате.

Продолжаю листать фотографии, теперь уже с воодушевлением. Сложно не впечатлиться размахом. Удобные столы и стулья в классах, персональные ноутбуки, несколько общих зон отдыха с огромными экранами и приставками для видеоигр, лаборатория, библиотека, спортзал и бассейн – сразу понятно, за что родители платят деньги. На территории даже кафе есть. Не унылая столовая с ободранной мебелью, а самое настоящее кафе, оформленное в американском стиле пятидесятых – с музыкальными автоматами и красными кожаными диванами. Представляю, как закажу себе в нем молочный коктейль и осознаю, что мне действительно хочется поехать. Хочется погрузиться в эту атмосферу «с обложки», по воле случая оказавшуюся доступной.

К вечеру решимость заметно угасает, но не встретив Седова-младшего за ужином, я расслабляюсь и забываю об угрозах испортить мне жизнь. Парни постоянно рисуются, преувеличивая собственную значимость. Сводный – не исключение.

Обещаю себе не реагировать на его выпады, но мы с ним больше не видимся. Всю неделю я спокойно пакую вещи, примеряю форму и подбираю прически к ней. В кофте с гербом, юбке и гольфах я выгляжу как героиня серила «Закрытая школа», и это забавляет. В эйфории бабочкой порхаю по дому, легкая и счастливая, и лишь в день отъезда предвкушение улетучивается, едва за общим столом появляется «братец». В форме он выглядит как задрот. Еще и очки напялил, чтобы казаться серьезнее. Волосы зализаны, рубашка застегнута на все пуговицы – не мажор, а примерный ученик. Кого он пытается обмануть?

Демонстративно усаживаюсь подальше. Не разговариваю, не поворачиваюсь, но игнорировать его полностью мешает мама.

– Максим, ты же присмотришь за Алисой? – щебечет она, передавая корзинку с булочками.

– Разумеется, Светлана Анатольевна.

Сарказм в надменном голосе замечаю лишь я.

– И чтобы от директора не было ни одной жалобы, – встревает в беседу Седов-старший, не переставая кромсать ножом ломтики бекона.

Это явно относится к сыну, но мама воспринимает замечание на мой счет.

– Игорь, она же отличница, – нежно гладит его по запястью, словно извиняясь. – Глупостями не интересуется, с мальчиками не встречается.

Помогла так помогла, вот спасибо. При чем тут вообще встречи с парнями?

Склонив голову, прячу пунцовое лицо за волосами и мечтаю провалиться в подвал вместе со стулом. Уверена, мне еще не раз припомнят созданный мамой имидж.

С трудом дождавшись окончания завтрака, срываюсь с места под предлогом проверить собранные вещи. Сводный догоняет меня и словно ненароком зажимает у двери гостиной, пока никто не видит.

– Значит, девственница? Да, сестренка? – жаркий шепот щекочет ухо, а следом по коже пробегает мороз, едва я слышу обещание: – Это я тоже исправлю.