Джонатан Эванс сразу понял, что с его девочкой приключилась беда. Он вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Его больное сердце требовало дополнительной порции кислорода. Сначала он услышал громкие рыдания во весь голос и только потом увидел, как его доченька шла по улице, заливаясь слезами.
– Негодяй, мерзавец, как он мог обидеть это чистое, доброе, наивное дитя?
Она не сразу увидела отца, только когда уткнулась в него, словно в стену.
– Тише, милая, тише, не плачь. Пойдем в дом.
– Па-па, – по слогам причитала Диана.
– Он меня не любит, совсем не любит. Он сказал, что я шалава, и еще плохие слова. – Она плакала, размазывая слезы по щекам, вытирала рукавом распухшее, покрасневшее от слез лицо и опять заливалась слезами. Она плакала и плакала, все никак не могла успокоиться,
Джонатан хотел вызвать врача, но Диана вдруг замолчала, а через некоторое время заснула и проспала почти сутки. Проснувшись, долго лежала, глядя в одну точку.
На следующий день, пока Диана спала, Джонатан решил, что должен поговорить с мужчиной, который так гадко поступил с его дочерью. Надежды на то, что тот придет в церковь и раскается, не было, и пастырь сам пошел к нему домой.
Дом Майка он нашел быстро, да и что его было искать. Его начали строить еще за полгода до того, как сам владелец появился в городке. О том, что у них будут строить горнолыжный курорт, давно было известно. Место здесь было подходящее. Зимой много снега, да и летом многие вершины стояли заснеженными. Склоны и спуски как нельзя лучше подходили для привлечения любителей экстрима.
Джонатан нажал кнопку звонка. Ему открыли не сразу. Он решил, что дома никого нет, и хотел уйти, но откуда-то из глубины послышались шаги, и дверь наконец открылась. Вместо Майка на пороге стоял белобрысый неприветливый амбал.
– Что надо?
– Мне нужен хозяин дома Майк. К сожалению, не знаю его фамилию.
Оглядев Джонатана с ног до головы, белобрысый хмыкнул.
– Он вроде священника не вызывал, исповедоваться еще рано. Вы не ошиблись адресом, святой отец?
– Пожалуйста, передайте своему хозяину, что я хочу поговорить с ним. – Как можно спокойнее произнес Джонатан.
– Что там такое, Питер? – раздался жесткий мужской голос из глубины дома.
– Пастырь пришел исповедать тебя.
В доме повисла тишина.
– Так что, звать или выгнать? – оглянувшись назад, подал голос белобрысый.
– Пусть заходит.
Дом внутри оказался просторным и хорошо обставленным, но не это сейчас интересовало Джонатана Эванса. Он впервые видел Майка так близко. Молодой человек был очень красив, причем сильной мужской красотой. Слегка поджатые, четко очерченные губы правильной симметричной формы, жесткий подбородок и невероятной глубины глаза, наполненные сталью. Его торс был обнажен, и Джонатан мог оценить красивое молодое тело, в меру накаченное, с двумя рядами кубиков на животе. Очевидно, мужчина только что вышел из спортзала и еще не успел принять душ и переодеться. Не удивительно, что Диана потеряла голову перед таким самцом. Мужчина кого-то ему напоминал, но Джонатан не мог вспомнить кого.
– Я вас слушаю, – прервал его размышления хозяин дома. – Чем обязан?
Джонатан заметил, как губы молодого человека стали еще жестче.
– Я пришел поговорить о своей дочери. Вы поступили нехорошо, я бы даже сказал, подло и низко.
Майк молча подошел к столу, налил из кувшина в стакан воды, несколько секунд задумчиво смотрел куда-то мимо Джонатана, затем медленно выпил воду и наконец, заговорил.
– Это я поступил подло? Может, это вы не сумели воспитать из нее порядочную девушку. Я не звал ее к себе в койку, она сама навязалась и с удовольствием прыгнула в нее. Хотя о чем говорить, яблочко от яблоньки. Какой была мать, такая и дочка.
– Не смейте плохо говорить о ее матери, вы ничего о ней не знаете. Она, – голос Джонатана под насмешливым взглядом Майка задрожал и почти сорвался на крик, – была порядочной женщиной, таких, как она, мало.
– Правда? – засмеялся Майк. – Только что же такая порядочная досталась тебе с пузом от другого мужика?
– Что ты мелешь? Диана моя дочь.
Глядя в упор на Джонатана, Майк рассмеялся громко в голос. Эванса поразила холодная жестокость в его глазах.
– Ты, старик, идиот или такой наивный? Она родила девчонку не от тебя.
– Не знаю, кто и что тебе наговорил, но ты болтаешь чушь, парень. Сара была честной женщиной и такой мне досталась, а все сплетни распространяют плохие люди.
– Меня не интересуют чужие сплетни, я говорю то, что сам прекрасно знаю. Пошел вон отсюда, старый урод, ты бросил родного сына, чтобы воспитывать чужого ребенка, рожденного хрен знает от кого, гулящей женщиной.
Неожиданно для себя Джонатан замахнулся, чтобы влепить мальчишке пощечину, но тут же почувствовал, как крепкие мужские пальцы перехватили его руку.
– Не смей, я тебе не мячик для битья и мне уже не двенадцать. Я не тот подросток, который рыдал, наблюдая за тем, как его отец держит на руках чужого младенца. Я вырос, если ты это не заметил.
– Я не понимаю, о чем ты. В чем ты меня обвиняешь? За что ненавидишь?
– Ты притворяешься или действительно не знаешь, кто я?
– Я действительно не знаю. Кто ты?
– Меня зовут Майк Мортан.
– Так ты сын Лоры и Джона? – удивленно и даже радостно воскликнул Джонатана.
– Ошибаешься, но ты на верном пути, я сын Стэфани Мортан. – Он замолчал, внимательно вглядываясь в лицо пастыря.
– Сын Стэфани?
– Узнал па-па?
– Почему ты меня так называешь?
– Ах да, извини, ты же бросил нас с матерью, едва я родился. Какой же ты после этого отец? Ты трахал эту шлюху Сару, когда моя мать, которая любила тебя до безумия, умирала. Ты нянчил чужого ребенка, когда твой сын влачил жалкое существование и едва не сдох от голода.
– Ты что-то путаешь, парень. Я не знаю с чего ты взял, но я не твой отец. Я любил твою мать и хотел жениться на ней, но она любила другого…
– Замолчи и уходи, пока я не спустил тебя с лестницы. Я хочу, чтобы ты вместе со своей малолетней подстилкой испытал то, что когда то испытывал я. Моё самое большое желание увидеть, как ты пройдешь все круги ада, будешь, корчился от боли, сознавая, что ты стал причиной страданий твоей девчонки. Уходи, старик, ты мне больше не нужен. Собирай свои пожитки и убирайся из моего города. Я выкупил у банка твой долг, и теперь твой дом принадлежит мне. Я даю тебе неделю на то, чтобы освободить дом и убраться как можно дальше отсюда. И не дай бог тебе еще раз встретиться на моем пути.
Глава 4
Джонатан шел по улице и чувствовал, как встречные прихожане здороваются, а потом оглядываются вслед согнувшемуся в спине пастору. Он дошел до церкви и сразу же прошел в свою келью. Там он сел на застланную накидкой скамью, немного посидев, закрыл лицо руками и заплакал. Такую боль, как сейчас, он испытывал дважды в своей жизни. Первый раз, когда умерла от передозировки наркотиками Стэфани Мортан, которую он любил с детства, мечтая, что когда-нибудь она все же полюбит его и согласится выйти за него, но ее сердце осталось для него закрытым. Второй раз, когда опускали в землю гроб со своей женой Сарой, любившей Джонатана всю свою сознательную жизнь и подарившей ему красавицу дочь.
Как ошибается этот мальчик, считая его своим отцом. Кто мог такое ему сказать? Стэфани даже близко не подпускала Джонатана к себе. Они были друзьями, не более. Она была влюблена совсем в другого человека, голову ей сносило из-за Джеймса Лестера, дешевого рок музыканта с наглой ухмылкой и засаленными волосами.
Разговор с Майком Мортаном потряс Джонатана. Он просидел в своей келье несколько часов, то и дело, опускаясь на колени, отбивал поклоны, прося у Господа прощения, и не только для себя, но и для сына Стэфани Мортан и Джеймса Лестера. Он просил Господа поддержать своё чадо, свою дочь, не дать ей упасть лицом в грязь, помочь не сбиться с дороги, не опуститься на дно. Возможно, Господь услышал его. В то время, когда суперджет Майка Мортана поднялся в воздух и взял курс на Багамы, в небольшой церквушке городка Парк-Сити один из помощников пастора, зайдя к нему в келью, чтобы напомнить о начале службы, обнаружил отца Джонатана мертвым.
Больше Эмили не плакала, ее сердце как будто опустили в морозильную камеру или закопали где-то в центре северного полюса. Она смотрела на отца, лежащего в гробу, не понимая, почему он там лежит. Как могло случиться, что он оказался в этом деревянном, обшитом тканью ящике? Сердобольные прихожанки напоили девушку таблетками, и она отстранёно следила за происходящим потерянными глазами. Все происходило как будто не с ней, не в ее жизни. Отец не мог оставить ее. Он же знал, что кроме него у нее никого нет.
Опустошенная и поникшая, она смотрела, как закрывают гроб, а затем опускают в могилу. Были еще какие-то действия, кто-то плакал, кто-то говорил трогательные слова, потом Диану отвели домой. Прихожанки накрыли в ее доме поминальный стол, а после все убрали и вымыли посуду. Одна из соседок осталась с девушкой, но, заметив, что Диана почти засыпает, помогла ей лечь на диван и, оставив одну, ушла.
Проснувшись, Диана поняла, что утро не принесло облегчение. Она долго бесцельно бродила по дому. К полудню вспомнила, что давно ничего не пила и не ела, желудок напомнил о себе урчанием. Кажется, она не ела с того самого дня, когда Майк выбросил ее из своей жизни. Сколько же прошло дней? Кажется, три или четыре. Нужно было чем-то заполнить
желудок, чтобы не потерять сознание. В холодильнике нашлось холодное мясо и овощи, что остались с поминального стола.
Диана вскипятила чайник, чтобы приготовить кофе. Пора было возвращаться к жизни, которая так неожиданно преподнесла ей жестокое испытание, и надо было собраться с силами, чтобы справиться с ним. Только сердце рвалось на части и не хотело прислушиваться к разуму. Стоило закрыть глаза, и перед ними вставал образ Майка, а сразу после, вторым кадром появлялся отец. Диана боролась с образами как могла, труднее было бороться с мыслями. Они, как рой пчел, набрасывались, стараясь побольнее ужалить, постоянно напоминая, что жизнь закончилась.
Неделю спустя после похорон в дверь дома постучали, девушка никого не ждала, она просматривала местную газету с объявлениями о найме на работу. О том, чтобы учиться в колледже, теперь можно было забыть. Диана открыла дверь. На пороге стоял шериф и еще какие-то люди.
– Мисс Эванс? – Подал голос шериф.
– Да.
– Нам поручено передать вам предписание. В течение ближайших трех дней вы должны освободить дом, он больше вам не принадлежит. Один из мужчин подал ей бумагу с золотым тиснением, и, как только Диана взяла ее, сделал шаг назад.
– Держись, дочка. – Попытался успокоить растерявшуюся девушку шериф.
Выполнив свою миссию, они ушли, а Диана еще долго стояла перед распахнутой дверью, огорошенная и опустошенная, не понимая, за что Господь так сильно разгневался, за что наказал по полной, в один миг, отняв все, что было ей дорого.
Неизвестно, сколько бы она еще простояла, если бы не соседка, миссис Лоренс.
– Что случилось, Дианочка, зачем они приходили?
Диана протянула ей лист, который все еще дрожал у нее в руках.
– Отцы святые, что же это делается? Что за напасти на тебя одну? Что же теперь будет? У тебя есть куда пойти?
Диана покачала головой.
– А деньги есть?
– Нет, – едва слышно прошептала девушка.
Три дня спустя, упаковав в чемодан свой скудный скарб и оставив родной дом открытым, она вышла на дорогу, ведущую до ближайшего города. В ее кармане было всего сто пятьдесят долларов, вырученных сердобольной соседкой от продажи старинного буфета и стола со стульями из гостиной Джонатана Эванса.
До ближайшего города было миль тридцать пят, может чуть, больше, Диана точно не знала. Нужно было экономить деньги, и поэтому она решила пойти пешком, надеясь, что кто-нибудь подвезет. Ей повезло, супружеская пара направлялась в Неваду и согласилась подвезти Диану почти до столицы штата. Ее высадили в паре миль от Солт-Лейк-Сити. Диана два дня назад созвонилась с агентством по трудоустройству, и ей предложили работу помощницей по хозяйству в одной пожилой семье с проживанием. Все складывалось как нельзя лучше.
Поблагодарив владельца автомобиля и его спутницу, Диана вытащила из машины чемодан и направилась по дороге, ведущей в столицу штата. Стало немного прохладно, взглянув на небо, она догадалась, что собирается дождь. Вокруг уже потемнело. Так всегда бывало во время сильного ливня, и Диана быстро стала вспоминать, где она положила жакет, сверху одежды или запихала подальше.
Первые капли не заставили себя ждать, вокруг стало совсем темно. Девушка пожалела, что не достала жакет до дождя. Ей пришлось положить чемодан на асфальт, расстегнуть молнию и постараться приоткрыть крышку так, чтобы не намочить содержимое. Вместо жакета сверху лежал джемпер, быстро натянув его на себя, Диана стала застегивать молнию чемодана, но там что-то застряло. Пришлось вновь опуститься на колени и немного потрудиться, чтобы молния поддалась. В этот момент из-за поворота выскочил автомобиль. Он шел на большой скорости, петляя из стороны в сторону. Скорее всего, водитель не заметил сидящую посредине дороги девушку, а она заметила его слишком поздно.
Диана не почувствовала, как ее отбросило в сторону и размазало по асфальту. Не видела и не слышала, как машина остановилась и водитель пикапа, подбежав к ней, заглянул в лицо, нащупал пульс на шее. Сообразив, что девушка жива, поднял ее на руки и бегом перенес в кунг машины. Оглянувшись по сторонам, заметил отброшенный в сторону чемодан. Схватив за ручку, он бросил его рядом с девушкой. Ему удалось проделать все так быстро, что уже через минуту машина покинула место происшествия.
Нова Томпсон была владелицей автозаправки вблизи самого главного и густонаселенного города штата. Она жила здесь давно, больше тридцати лет. Заправка досталась ей от мужа, который двадцать лет как почивал в земле. Сначала здесь было только несколько колонок и небольшое деревянное строение, в которое привел свою тридцатипятилетнюю жену, Дик Томпсон. У Новы была бульдожья хватка и не очень покладистый характер, она сразу же показала мужу его место. А он и рад был, что может переложить на плечи жены обязанности, которые раньше должен был выполнять сам.
Нове понравилось чувствовать себя полноправной хозяйкой, и постепенно она превратила обычную небольшую бензоколонку в автозаправку высокого уровня. Со временем вместо маленького деревянного строения был возведен трехэтажный отель на двадцать номеров. Позже появился еще один такой же, с двумя входами, один для постояльцев, второй для семьи, там находились двухуровневые апартаменты на пять спален. И надо сказать, что вот уже лет пятнадцать, как номера не пустовали.
Позже, уже после рождения сына, Нова построила магазин, в котором было все необходимое, что могло понадобиться путешественнику в дороге, начиная с автоаксессуаров и других автомобильных принадлежностей, до различных товаров импульсного спроса, включая ассортимент кафе.
Сейчас Нове Томпсон было шестьдесят пять лет, она имела хороший доход, солидный счет в банке, коллектив из тридцати человек и отстающего в развитии двадцатисемилетнего сына. Она не строила планы на будущее. Ради кого их было строить? Но часто задумывалась о том, что ждет ее сына после того, как она последний раз посмотрит на этот мир усталыми глазами? Вот если бы у нее были внуки. Но что мечтать о том, что никогда не исполнится.
Она подошла к окну, на улице потемнело, и почти сразу же пошел дождь, еще минута и он превратился в ливень. Как же он не вовремя и как нарочно в то время, когда Люк должен возвращаться из города. Нова заметила, что последнее время сын часто стал прикладываться к рюмке. Его могли сильно наказать за это, в штате были запрещены спиртные напитки. Но копы никогда не останавливали Люка, зная, чей он сын. Нова удивилась, когда Люк без сучка и задоринки сдал сначала письменный тест, а позже само вождение, и ему вручили права. Никто даже не заподозрил, что у него проблемы с головой. Если надо, её сын умел притворяться.
Скрип тормозов вывел женщину из задумчивости. Присмотревшись к темноте, она увидела, как пикап сына, развернувшись, подъехал к заднему входу. Что-то не так, сообразила Нова, увидев, как Люк, не выключив двигатель, выскочил из кабинки и бегом направился в дом. Она поспешила к лестнице, чтобы спуститься со второго этажа и пойти навстречу.
– Мама, – раздался вой Люка.
– Я здесь, уже иду. – Тут же отозвалась Нова. – Что случилось? – увидев бледного, трясущегося Люка, она почувствовала волнение. Что, если у него отняли права? Тогда придется нанимать водителя, а это не входило в ее планы.
– Я женщину сбил, – ревя во весь голос, сообщил Люк.
– Тише ты, – прикрикнула мать, – А то еще кто услышит. – Где это случилось?
– Там на повороте, дождь, темно, я не заметил. – Он опять завыл.
– Насмерть? – понизив голос, продолжала допрашивать трясущегося сына Нова.
– Не кажется, жива она там, в кунге.
– Вот урод. Что делать теперь? – Зло, глянув на сына, она надела сапоги, накинула дождевик и вышла на улицу. Люк, подвывая, плелся сзади. Открыв заднюю дверцу кузова, Нова заглянула внутрь. Было темно, но она не стала включать свет, наклонившись, нашла руку потерпевшей, нащупала пульс, он был слабым, но все, же был. Значит жива. Повернулась к сыну и тихо, чтобы никто из работников или постояльцев случайно не услышал, прошипела.
– Прекрати выть и неси её в дом, только тихо. – Она осталась на улице, чтобы внимательно осмотреться и понять, не наблюдает ли кто. Никого, не заметив, пошла вслед за сыном. Закрывшись на все запоры, опустила жалюзи, опасаясь, чтобы никто не подсмотрел с улицы.
Осмотрев девушку внимательно, Нова пришла к выводу, что та жива и даст бог выживет, а если нет, придется вывезти куда подальше и закопать или сбросить в ущелье, главное, чтобы следы не привели в ее дом.
– Вещи при ней были? – зыркнула исподлобья на сына Нова.
– Чемодан.
– Неси, что стоишь.
В чемодане, кроме вещей и водительского удостоверения, ничего не оказалось. С удостоверения на Нову смотрела красивая юная девушка Диана-Эмили Эванс.
Первое время Нова все ждала появления шерифа или других людей, прислушивалась к каждому незнакомому шороху и к разговорам постояльцев. Кто-то же должен искать пропавшую девушку, но все было тихо.
В юности Нова получила образование медицинской сестры, умела ставить укол, наложить швы, сделать перевязку. До замужества она работала в отделе интенсивной терапии и знала, что нужно делать с такими больными. На следующий день она поехала в город, купила все необходимое для поддерживающей терапии. У Дианы, к счастью, оказалась не самая сильная форма сотрясения, но были переломы конечности и сильно пострадало лицо.
Нова решила не обращаться в больницу, а попробовать поднять девушку самостоятельно. Но потом резко передумала, а вдруг она не справится и девчонка не выживет. Пусть лучше у нее будет шанс.
За то время, что Нова металась в раздумье, Люк отремонтировал машину. Он делал это довольно часто, и в мастерской очередной аварии не удивились.
