Лес редел. Вскоре он совсем расступился, обнажив высокий забор. За оградой виднелась усадьба. У Рады перехватило дыхание: никогда ранее она не видела такой красоты. Высокий, в три этажа дом с резными наличниками был построен из светлого дерева, галереи и открытые переходы опоясывали здание, а забор всё не кончался и не кончался, очерчивая бескрайние владения Белолебедей. Даже князь мог бы позавидовать такому богатству. Рада припомнила слушок, что Белолебеди приходились то ли дальними родственниками, то ли хорошими знакомыми князю. Похоже на правду.
Показались впереди и широкие ворота. Экипаж остановился перед ними, и возница крикнул:
– Открывай! Владимир Белолебедь едет.
За оградой засуетились. Ворота тут же открылись, и экипаж резво проехал вперёд. На ухоженном дворе пахло цветами, которые обрамляли дорожку к крыльцу дома, и яблоками – невдалеке виднелся сад. Экипаж остановился под навесом, и слуги принялись распрягать лошадь. Рада ещё несколько секунд рассматривала усадьбу, а потом ощутила, как Володя тянет её за руку. Он помог выбраться из экипажа и взглядом указал на внушительного размера дом:
– Идём. Не бойся, краса моя.
Легко сказать. Рада отряхнула платье и пошла вслед за женихом. Он поднялся на крыльцо и открыл тяжёлую дверь с засовом, за которой в сенях гостей поджидали служанки. Они поклонились Володе и засуетились, рассказывая, что Филипп за накрытым столом уже ждёт всех в зале. Раду девушки окинули изучающими и пока недружелюбными взглядами. Володя повёл невесту по коридорам. Усадьба казалась огромной: здесь легко можно было разместить всю родную деревню Рады, Сосенки. Каждой семье по горнице. Может, и каждому жителю – кто знает, сколько здесь опочивален да потаённых клетей?
Впереди показался зал. По коридору разносился запах жареного мяса и выпечки, а в проёме арки Рада увидела край накрытого стола. Сердце разгулялось от волнения. Девушка наспех вытерла взмокшие ладони о платье и по приглашению Володи зашла в зал.
Не сразу она увидела Филиппа Белолебедя. Сначала её взор пал на длинный стол, заставленный блюдами. Потом на несколько пустых кресел с резными подлокотниками.
– Отец, – Володя склонил голову, и Рада перевела взгляд к дальней стороне стола. Там во главе сидел Филипп Белолебедь.
Девушка тоже склонила голову. Но не из почтения, а из страха, что Белолебедь признает в ней ту девочку, которую некогда убили по его приказу. Рада долго не поднимала голову, ощущая, как Филипп разглядывает её тёмные волосы с кокошником и платье, подаренное Володей.
– Проходи, сын, – голос отца разнёсся по залу. – Я всегда знал, что твоё сердце легко покоряется слабостям любви, но не думал, что настолько, что ты готов привести в дом безродную девку. Пусть и красивую. Знакомь с невестой, раз приволок сюда.
Рада вспыхнула от ехидного тона Белолебедя. Подняла взгляд. Филипп сидел в своём высоком кресле, подперев кулаком подбородок, и издевательски улыбался. Ничуть он не изменился за столько лет. Такой же напыщенный и мерзкий. Рада готова была исполнить свою месть хоть сейчас, схватить со стола нож и запустить его в самодовольную рожу Филиппа, но Володя взял девушку за руку, призывая успокоиться, и повёл к креслу. Пол скрипел под её шагами. Она шла медленно, стараясь унять вьюгу, что зародилась в её душе. Снежная буря загородила мысли, ветер взвыл. Рада, тяжело дыша, опустилась в кресло, и Володя помог ей придвинуться к столу. Сам сел напротив.
Служанки сунулись было в зал, чтобы разлить всем напитки да налить мясную похлёбку, но Белолебедь взмахом руки прогнал их прочь.
– Рассказывай, – грозно потребовал Филипп.
Рада вздрогнула от его голоса. Она старалась смотреть вниз, на стол, чтобы выглядеть покорной невестой, как того требовали нравы.
– Я люблю её, отец, – тихо молвил Володя.
– Я тоже много чего люблю. Хмель, например, и баню. – Филипп разговаривал так, будто Рады здесь не было. Обращался лишь к сыну. Он наполнил себе и Володе по чарке.
Юноша растерянно замолк. Рада тоже не могла ничего сказать и тихо злилась на бездействие жениха. Володя ссутулился за столом и выпил чарку хмеля, протянутую отцом.
– Рада невероятная. Красивая, умная, добрая, – заговорил он. Девушка закатила глаза: слова прозвучали так, будто он пытается убедить в этом себя, а не отца.
– И безродная. Торговка с базара, как я понял? – перебил Филипп и повернулся к Раде. – Бедная сиротка, которой повезло окрутить богатого купца?
– Да, сирота, – пробормотала девушка.
«Твоими стараниями», – хотела бы добавить она, но язык еле ворочался. Белолебедь снова уставился на сына.
– Значит, по сердцу она тебе?
Володя кивнул:
– По сердцу. Жить без неё не могу.
– Что ж, могу её оставить в служанках, раз жить без неё не можешь. И тебе хорошо, и ей. Хочешь ведь, девка, жить в богатом доме? – Филипп снова обратился к Раде.
Девушка сжала юбку платья. Дикий крик так и рвался наружу, лишь страх не давал ему покинуть тело раньше времени. А она предупреждала Володю, что так всё и будет. Богач не примет её в семью.
– Отец, она моя невеста, – проявил твёрдость юноша. – Завтра мы отправимся в княжеские палаты и поженимся.
– Никаких палат, – махнул рукой Филипп. – Попрошу князя, чтоб не одобрил ваш союз. Будет служанкой.
– Отец…
– Сын.
Рада боялась вступить в разговор. У неё оставался лишь один способ смягчить Белолебедя. Надо были лишь…
…запеть.
Русалки обучили её своим тайнам. Голос – оружие мёртвых дев, надо лишь правильно им пользоваться. Для чар подойдёт любая песня, всего-то надо представлять, как её слова паутиной обволакивают жертву, проникают в душу, заслоняют посторонние мысли. Человек должен слышать песню. Влюбляться в мелодию и слова. Тогда он покорится чарам русалочьего голоса.
Рада не была русалкой в том понимании, какими были другие речные девы. Однако она, как и те девы, была мертва. Их голоса шли из мира Нави, потому имели силу.
И Рада запела.
Отец и сын тем временем спорили и не обращали внимания на девушку, которая шевелит губами. Она шептала слова, вдыхая в них чары, и песня становилась громче.
Лети, душа моя, под седыми облаками.
Живи, душа моя, на вершине неба
Или упади в сердце мира Нави.
Помни: лишь любовь согреет сердце.
Песня превращалась в воздух, что наполняет зал. Филипп вдыхал его, не понимая, что поддаётся чарам. Вот уже его грубый голос смолк, Белолебедь повернулся к Раде. Склонил голову. Мечтательно, будто глядел в окно, подпёр щёку ладонью и вслушивался в тягучие слова, которые притягивали и топили в себе, как болото. Чары затягивали его на глубину. Уже гнев не омрачал толстощёкое лицо Филиппа, наоборот, добродушная улыбка растягивала губы. Мужчина отодвинулся от стола и откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. Прикрыл глаза. Он наслаждался песней, и Рада поняла – у неё получилось. Получилось на время пленить Белолебедя. Девушка старательно продолжала петь, ведь чем дольше длится песня, тем дольше сохранятся её чары. Надо было не только успеть получить благословение на союз с Володей, но и пожениться в княжеских палатах. Раде понадобится день-два. Она надеялась справиться со всем за это время, пока не выветрились чары. Жаль только, что после песни девушка останется совсем без сил. Пение иссушало, и если на прогулках с русалками она восстанавливалась с помощью чужой крови, ради которой они и охотились, то тут, в усадьбе, напасть на кого-либо она не могла.
Белолебедь плавно раскачивал голову из стороны в сторону в такт песне и мычал, видимо, подпевая. У Рады начало плыть перед глазами. Она поняла, что пора заканчивать песню – тем более, осталась последняя пара строк.
Но не успела она завершить пение, как хлопнула дверь в зал. Девушка обернулась ко входу. Слова иссякли сами собой, и Рада едва не закрыла рот руками. На пороге стоял он.
Год назад
Скакунами мчались месяцы. Рада дни напролёт проводила в лесу подле Ягини: помогала ей собирать травы, следила за хозяйством да готовила снадобья. А по ночам резвилась с русалками. Уже привыкла она и к купаниям в ледяной воде, и к чарующим песням, что раскурочивают душу. Уже забыла девушка про то, как обучалась воровству. Морок – это имя, как и имена его учеников, давно обратилось в прах.
– Уже не ищут тебя, – обрадовала девушку Ягиня, когда вернулась с базара. – Похоже, забыли.
Рада, которая до этого выстилала на ткани травы, чтобы смыть с них пыль и высушить, резво перевела взгляд на тётку. Последний год она пряталась от людей. Боялась, что её найдут и утащат в темницу, из которой девушку вызволил Морок. Но позабыли о ней наконец. Одиночество в лесу засосало её, словно болото, не оставляло воздуха, необходимого для полноценной жизни. Раде хотелось вернуться в люди. И она осторожно спросила:
– И что теперь?
– Теперь? – повторила тётка, уставив руки в бока. – Теперь будешь думать головой и не ввязываться в неприятности. Можешь снова ездить в град, на базаре торговать. Но чтоб о Мороке я больше не слышала!
– Хорошо, – покорно кивнула Рада.
Её и саму не тянуло к воровству. И к таинственному и холодному Мороку, который обучал девушку нечестному делу.
Разбились наконец оковы уединённой жизни. Позволили Раде снова в люди выйти, миру показаться. Договорилась она с Ягиней, что будут по очереди на базар ездить: один раз Рада, другой – тётка.
В тот месяц очередь была за девушкой. Поутру она натягивала сарафан и расчёсывалась, стараясь не смотреться в зеркало, которое отражало лишь тьму. А Ягиня, видно, переживала за воспитанницу, потому расхаживала перед ней, не замолкая:
– Новости все разузнай. Что людям надобно, не поменялась ли власть в граде, не захаживают ли лишние путники в лес наш… – по привычке указывала тётка.
Не только торговля её интересовала, но и слухи. И любопытно, и полезно. Ведь чем больше о людях ведаешь, тем сильнее они доверяют, когда им о них же рассказываешь. А к тётке из окружных деревень селяне любили за советом заглядывать – взамен дарили что или угощали чем. Так и выживала Ягиня в суровом лесу, так и росла её ведьмовская сила над людьми.
– Всё разузнаю, – кивнула Рада, подхватывая с лавки корзину и на ходу прощаясь с тёткой.
Девушка побрела по лесной тропинке, которая вскоре вывела её к полю. Светало, и цветы только начали расправлять свои яркие юбочки. Подолом сарафана Рада смахивала с них росу. Но мысли её уплывали вдаль: она не замечала ни цветов, ни солнца, что вздымалось над полем. Девушка с нетерпением ждала того дня, когда вернётся в люди, но сейчас путы страха затягивали тело до того, что становилось тяжело дышать. Вдруг её, воровку, узнают? Схватят и уволокут в темницу? И на этот раз рядом не будет Морока, который поможет сбежать.
Рада закрыла лицо руками. Растёрла его, будто смывая нехорошие мысли, а потом скорым шагом направилась в деревню.
Привычный путь – ближайшая деревня, телега с добрыми людьми, которые согласились подвезти девушку, – и она оказалась на базаре. Град, как обычно, кипел жизнью. Повсюду носились дети, на площади танцевали скоморохи, а толпа гуляк и покупателей, которые на выходных приехали на базар, несла девушку вперёд. Мало что изменилось с последнего приезда Рады сюда. Перед глазами стояли всё те же длинные торговые ряды, где смешивались запахи фруктов и выпечки, кожи и металла, домашних птиц и свежего мяса. Товар на любой вкус и кошель. Ягиня обещала в будущем выкупить место за лавкой, чтобы не бродить с корзиной по рядам, как мелкие торговцы.
Девушка пошла вдоль рядов, проталкиваясь между покупателями и неловко выкрикивая:
– Сушёные травы! Отвары от хворей! Грибы да ягоды!
Голос её, отвыкший от градского шума, утопал среди чужих голосов. Рада не пыталась их перекрикивать. Всё-таки зарытый внутри страх того, что её узнают, заставлял вести себя тише и сливаться с толпой. Девушка с усилием тащила за собой объёмную корзину, наполовину прикрытую покрывалом, и лишь изредка напоминала о себе. Куда больше она сейчас слушала других и рассматривала товары, выложенные на столах. Рада забрела в ту часть площади, где торговали заморскими тканями, одёжами и обувкой. С завистливым восхищением девушка оглядела кожаные сапожки и меховые накидки, а чуть поодаль – платья и сарафаны, которые и княгиня не побрезгует носить; пояса, расшитые жемчугом, и кокошники с шапками, на которых каплями чистой воды блестели каменья. Рада задержала дыхание. Возле девушки притихли и другие покупатели в таких же простеньких залатанных одеждах, как у неё. Всем хотелось полюбоваться на красоту. Если б не тяжёлая корзина, то Рада весь день тут бы простояла.
Вдруг чья-то рука упала ей на плечо. Девушка вздрогнула, подавляя крик, и обернулась. Напротив себя она увидела знакомое лицо, на котором красовалась недоверчивая улыбка.
– Рада, ты, что ли? – спросил юноша, разглядывая в девушку.
Она узнала его – одного из учеников Морока, – но не ответила. Знакомый, впрочем, был уверен в своей правоте, подтверждение ему не требовалось.
– Давно тебя не видно, – продолжил он и понизил голос. – После того случая. Хорошо, что Морок помог тебе сбежать.
– Хорошо, – легонько кивнула девушка.
Она не знала, чего ожидать от юноши. Он выглядел доброжелательным, но, как и все воры, мог как просто поболтать со старой знакомой, так и напугать её тем, что сдаст её градской страже, – а чтоб не сдал, придётся ему чем-то отплатить. Потому Рада на всякий случай отступила на шаг назад. Сделала вид, что вновь разглядывает лавки, где лежали дорогие одёжи, а сама думала, в какой момент улизнуть.
– Нравится, да? – юноша указал взглядом на лавку. – Все тут столпились, любуются. Представь, сколько денег тот купец домой повезёт, когда всё распродаст. Нам такое и не снилось.
Рада угукнула и сделала ещё шаг в сторону, будто толпа её нечаянно унесла. Но знакомый не отступил, юркнул меж людей и снова приблизился к девушке.
– Не думала вернуться к нашему делу? – спросил он.
Рада помотала головой:
– Нет. Опасно это всё, сам понимаешь, – она постаралась улыбнуться.
– Будто с голоду помирать не опасно, – буркнул юноша со вздохом. – Каждый выкручивается, как может, сама знаешь.
– Знаю.
– Не хочешь на последнее дело с нами сходить?
– Нет, – наотрез отказалась девушка. – С Мороком больше не связываюсь.
– А я не с Мороком работаю. Мы с друзьями теперь без него. Странный он. То ли мы так сильно выросли, то ли он помолодел. Нечистая сила какая-то… Не замечала?
Рада пожала плечами. Замечала, но не хотела обсуждать это с учениками Морока. Юноша продолжил:
– Поэтому обучились мы да ушли от Морока. Теперь сами, без него воровством промышляем. Присоединяйся.
– Нет, я…
– Я же вижу, как ты на богатства эти смотришь! – юноша вновь зыркнул на полные дорогих одёжек лавки. – Помоги нам, в последний раз. И тебе хорошо – доля награбленного, и нам хорошо – помощь-то нужна.
– Кого грабить собираетесь? – напряжённо уточнила Рада.
– Этого купца, у чьей лавки стоишь, – хмыкнул юноша. Девушка посмотрела на краснощёкого купца, который расправлял ткани после того, как любопытные покупатели их рассматривали. – Мы уже всё продумали, всё безопасно. Поможешь по старой дружбе?
Девушка прищурилась. Не было между ними никакой «старой дружбы» – юноша просто не позволял ей отказаться, и кто знает, какими способами он будет её уговаривать. Вдруг на угрозы перейдёт? Лучше согласиться. И вправду – лишними что ли будут монеты награбленные? В последний раз же.
– Хорошо, – на выходе произнесла девушка. – Что я должна делать?
К вечеру Рада вернулась к Ягине. Не стала с ней делиться гнетущими мыслями, предупреждать, что снова ввязалась в тёмные дела. Тем более, может, и обойдётся всё… Целая неделя оставалась до ограбления.
Но та пролетела слишком быстро. На исходе седьмого дня небо надрывалось дождём. Вскоре купец со своими богатствами должен был выезжать из града, и Рада надеялась, что непогода разрушит его планы – а вместе с этим планы её бывших знакомых. Но обстоятельства не сжалились над девушкой. Едва стемнело, как дождь перестал, и пришлось Раде незаметно выбираться из тёткиной избушки. Ливень прижал траву к земле, и за девушкой тянулись отчётливые следы. «Нехорошо это», – подумала она, оглядывая тёмные впадины на траве. Но делать нечего – пришлось идти к месту, где её ждали остальные. Макар, юноша с базара, наказал явиться на опушку леса, где их прежде собирал Морок: место далёкое, незаметное, но в то же время запоминающееся. Долго Рада добиралась дотуда, вся взмокла, что от бега, что от мокрых веток. Летник можно было выжимать, и в конце концов девушка расстегнула его, из-за спешки не чувствуя холода.
К опушке леса она пришла последней. Тяжело дыша, оглядела учеников Морока: пять человек с ножами и дубинами. И трясущаяся от усталости Рада. И зачем она понадобилась им на этом ограблении, неужель без неё нельзя обойтись? Не успела девушка задать вопрос, как юноши махнули ей руками и повели в чащу, держась неподалёку от дороги, которая пересекала лес. Здесь должен был проезжать купец. Людей с ним, по заверениям Макара, было немного, так, пара стражей – с ними легко справиться.
– А я-то вам зачем? – спросила всё-таки Рада.
– Как зачем? Помогать будешь.
Девушка покачала головой и усмехнулась.
– Ну да, я ж сильнее стражников, вмиг их поборю, даже без дубинок. Врёшь ты. Зачем я вам?
Она замедлила шаг, давая понять, что не двинется дальше, пока не получит ответ. Макару тоже пришлось отстать от остальных ребят. Он нахмурился:
