Алексей Вязовский "Император из будущего: Эпоха завоеваний"

– Мне кажется, ты не совсем правильно понимаешь ситуацию. Как сказал, одни мудрый человек – я перефразировал французскую пословицу про штыки – «На копья можно опираться, но сидеть на них нельзя». Сколько у нас за последние месяцы случилось крестьянских бунтов, волнений в городах?

Гэмбан принялся шелестеть бумагами, но я его остановил.

– Только на моей памяти пяток сообщений было. Пока все обходилось малой кровью, но дальше так продолжаться не может. Надо разом выплеснуть энергию сотен тысяч вооруженных мужчин вовне. Да, и промышленность наша задыхается без ресурсов. Готовь планы кампании против Окинавы и Чосона. Иттэцу и Хандзо я тоже озадачу.

А заодно отвлеку от интриг и заговоров против меня – но об этом я министру говорить не стал.

– Это же… – Гэмбан нервно вытер пот со лба – Война с Поднебесной!

Я достал «китайскую» папку и начал выкладывать свитки.

– Вот отчет Кико Ходзе, которая уже год сидит в Пекине в нашем посольстве. Евнухи Запретного города работают над заключением с ваном Чосона военного союза против нас. Вот копия с указа императора Чжу Хоуцуна о возобновлении политики «хайцзин», т. е. запрете на морскую торговлю с иностранцами. Вопрос уже практически решен. Через несколько недель китайцы введут с нами торговую блокаду. Неофициально они уже помогают окинавским вако деньгами и оружием. Пираты, кстати, совсем обнаглели – десятки нападений по всему побережью. И последнее.

Я достал голубиное письмо на тонкой рисовой бумаге вместе с расшифровкой.

– Ознакомься. Это написал один из шпионов Кико-сан при дворе вана.

Гэмбан погрузился в чтение. Раз перечитал, два…

– Ничего не понимаю – помотал головой министр – Это же… Это.

– Иностранное вторжение. Ван Чунджон разрешил иезуитам привезти на материк десять тысяч конкистадоров! С Макао и других португальских территорий. С пушками, ружьями и всем необходимым припасом. Якобы для защиты Чосона от пиратов.

– Чунджон совсем сошел с ума!! Иезуиты уже не уйдут.

– Это не Чунджон сошел с ума, это его любимая наложница Чан Гым поклялась меня уничтожить любой ценой после того, как сацумцы распяли ее любовника – Педро Новаиша.

– И что же делать – я впервые видел Гэмбана таким растерянным.

– Не знаю. По последним донесениям корабли португальцев уже начали прибывать, основная армада ожидается через месяц, другой… Надо наносить удар первыми. Сначала десант на Окинаву и сразу вторжение в районе Пусана с атакой на Сеул. Если кампанию проведем быстро, то китайцы не успеют раскачаться и мы их поставим перед фактом. А вторжение португальцев вообще не состоится.

Глава 3

Когда государство управляется согласно с разумом, постыдны бедность и нужда; когда государство не управляется согласно с разумом, то постыдны богатство и почести.

    Конфуций

Если день на задался с самого начала – все, пиши пропало. К тому же понедельник – день тяжелый во все времена. И Средние века совсем не исключение. Сразу после Гэмбана в кабинет, придерживая мозолистыми руками небольшой кувшин, зашел наш главный аграрий – Хонда Хосима. Бывший крестьянин лучился улыбкой и я тут же отзеркалил его эмоции. Наконец то, хоть что-то позитивное меня ждет. Так и оказалось. В кувшине было первое японское молоко. Коровы, доставленные из Кореи и Китая, дали натур-продукт и теперь – я мысленно облизался – у нас будет и свой сыр, и творог. Наверняка, найдем нужные бактерии – значит и кефирчику можно будет на ночь жахнуть. А еще внедрим пастеризацию, которая за собой тянет консервирование…

Буэээээ! Буэээээ!! – все выпитое молоко моментально вылетело прямиком обратно на рабочий стол. Спазмы скрутили тело и меня еще несколько раз вырвало слизью. Не успел утереться, как в кабинет ворвалась охрана с обнаженными мечами и взведенными пистолетами. Еле успел махнуть рукой телохранителям, прежде чем они начали шинковать в капусту и пичкать свинцом шокированного Хосиму. Не каждый день солнцеликий блюет в присутствии вассалов.

Пока слуги убирались в помещении, я как мог успокоил министра сельского хозяйства и рыболовства.

– Видите ли, уважаемый Хонда-сан – я подальше отставил от себя кувшин с молоком – Не все японцы в силу своей природы смогут переваривать продукты чужеземцев. Тут надо очень осторожно подходить и сначала проверять новую пищу на родителях, прежде чем давать ее детям.

Рассказывать чиновнику о непереносимости лактозы, о микрофлоре толстой и тонкой кишки я посчитал излишним. Пусть лучше этим занимаются врачи во главе с Акитори Кусуриури. И только тогда, когда решат более насущные проблемы с вакцинацией от оспы, чумы… Мнда, не полакомиться мне мороженным.

Ёсикуни Хатакэяму, главу «Министерства по делам чиновников и государственных земель» я уже встречал в некотором напряжении. Что еще приготовила мне судьба в лице этого достойного самурая с резкими чертами лица и очень простой одеждой? Ёсикуни-сан несмотря на всю предыдущую суету в кабинете и приемной оказался собран и деловит. Принес на рассмотрение гравюры потенциальных невест. Еще до битвы при Джихи я поддался давлению аристократии и назначил смотрины. Вот теперь министр принес мне портреты кандидаток с описанием. Целый час подробно докладывал плюсы и минусы каждой из девушек. Одна – 15-ти летняя, младшая дочь старшего государственного советника Итидзё Саоси. Знает китайский, сочиняет стихи (образцы прилагаются). Другая – 16-ти летняя дальняя родственница предыдущего императора, княгиня Нинко Коаку. Умеет играть на кото (вид цитры), петь. Само собой знает чайную церемонию и икэбану. И так по каждой из десяти дам включая данные медицинских осмотров, которые провел Акитори-сан. Когда только успел??

Чувствую себя барышником, что покупает лошадь. Но делать нечего, куноити во дворце нужно создавать женский противовес в лице императрицы с фрейлинами, к тому же нужен наследник от «старой» аристократии – дело то государственное, нельзя отдавать его на откуп синоби. Отобрал трех барышень, утвердил день окончательных смотрин. Надеюсь, они до него доживут. Вот такой черный юмор.

– Я бы посоветовал «Внуку Солнца» – аккуратно закруглил аудиенцию Хатакэяма – Позволить мне устроить сегодня вечером небольшой праздник. Дабы отвлечь самураев и низшие сословия от предстоящей казни сацумца.

Ого, я еще только отдал приказ Гэмбану, а слухами земля полнится. Ну, горожане и крестьяне меня и так на руках носят, а вот дворян, пожалуй, стоит отвлечь.

– Небольшой фейерверк, турнир по ножному мячу среди дворцовых команд, можно еще императорский сад открыть для посещений публики.

– Хорошо, распорядитесь – подвел я черту под нашей беседой.

Дела делами, а обед по расписанию. Суп мисо, лапша с обязательным соевым соусом, немного зелени. И щебет раскрасневшийся Саюки-сан в придачу. Дворцовые сплетни, мелкие жалобы, незаметные намеки, замаскированные под смешные зарисовки и сценки из столичной жизни. Куноити уже не пытается пронять меня грубым мистицизмом физиогномики «нинсо», манипуляции затрагивают более глубокие слои психики. Понимать то я это понимаю, но ничего сделать не могу. Ну и «ниже пояса» сыграть – тоже всегда пожалуйста. То голая коленка мелькнет в разрезе короткого кимоно, то наливая чай, мне демонстрируют весьма аппетитную пятую точку. Еле дождался конца обеда и с огромным рвением, ага все по Фрейду – сублимация подавленного либидо – сел за документы.

И сразу два приятных открытия. Сабуро Хейко, глава министерства «Налогов и сборов» прислал первый отчет по исполнению бюджета страны в июне в стандарте двойной записи. Все как я привык – счета дебета слева, счета кредита справа. Проверил. Все сходится: сумма дебетов всех счетов всегда равна сумме их кредитов, т. е. сальдо – нулевое. Сами цифры тоже радуют глаз. Кладовые дюжины замков князя Такахиса дали нам безумные 10 млн. коку в золоте и рисе. Этот год мы легко закроем с хорошим профицитом, даже с учетом всех моих планов по модернизации и строительству новых заводов.

Но зарываться тоже не стоит и надо обязательно заказать Сабуро прогноз по второму полугодию. Пусть чиновники прикинут сколько потеряет бюджет на китайском эмбарго и остановке домн. Предварительно просядет торговля шелком-сырцом, рисом, железом. Хорошо бы провести стресс-тест на предмет плохого урожая. Тщательно записываю все свои идеи и оформляю их в официальные приказы. Секретарь пока еще не владеет стенографией, так что быстрее все самому сделать.

Второе открытие – документ из военного ведомства с припиской от Симадзумо Хиро: «Ресуй Дзюнтоку-сан очень ответственный и талантливый офицер. Быстрее всех остальных осваивает артиллерийскую науку Хосе Ксавьера». И что же нам пишет этот Дзюнтоку-сан? Вот это да! Результаты баллистических вычислений!! Лейтенант производил стрельбы в северном и южном направлении, замеряя отклонения ядер по компасу и секстанту. Чтобы проверить свои расчеты, самурай велел солдатам подвесить на дереве ядро на канате и тем самым изобрел… маятник Фуко! Ту самую металлическую гирю, висящая на нитке, которая колеблется над полом, и плоскость качания которой со временем делает полный круг. Маятники Фуко никогда не останавливаются, они – живая демонстрация вращения Земли. Я вытер выступивший на лбу пот. Рожает же земля японская гениев! Срочно Дзюнтоку в столицу, в университет Банту. Пусть занимается физикой, а пушки осваивать найдется кому.

Генералы не успевают с планом военной кампании против бунтовщиков, и я решаюсь съездить на казнь сацумца. Полезно себе иногда напомнить цену власти.

Мелкий, сливовый дождь под вечер прекратился и умытая столица предстала передо мной во всей красе. За последний год Киото прилично изменился. Во-первых, каждый квартал обзавелся деревянной пожарной вышкой с колоколом. Во-вторых, власти отменили запрет на колесный транспорт и город запрудили повозки, конные экипажи и даже кареты. И хотя охрана кортежа расчистила дорогу на всем ее протяжении, новые виды транспорта мелькавшие то тут, то там на перекрестках и обочинах – явно бросались в глаза. С удовольствием отметил, что администрация не бросила процесс на самотек. Появились регулировщики, основные магистрали реконструируются и расширяются, улучшилось освещение. Порадовало разделение дорог на проезжую и пешеходные части, а также номера домов и таблички с названием улиц. В-третьих, сильно поменялись люди. Одежда, лица, даже осанка… Все это требовало осмысления.

Площадь Трех святилищ была окружена двойным кольцом солдат из воинов-псов и освещена полусотней карбидных фонарей. За оцеплением колыхались толпы людей – не каждый день в Киото проходит такое развлечение. Для казни в центре площади соорудили высокий помост, но никакой виселицы я на нем не увидел.

– Не можем найти палача – ко мне подошел озабоченный и хмурый Гэмбан – Гвардейцы также отказываются казнить Сибусаву.

– Кого?

– Сибусава Эйити. Аристократ из Сацумы. Старший сын Рюдзодзи Тикаиэ, бывший вассал Такахисы. В 16 лет стал монахом и принял имя Энгэцу, однако в 18-лет вернулся к мирской жизни – уже больно неуемный характер у него. Женщины, выпивка… После смерти отца, стал главой обеих ветвей семьи Рюдзодзи, воевал с симадза, потом с нами… Вот теперь перебрался в столицу и.

– …бездельничал.

– Вроде как. Пирушки, поединки… Вы запретили дуэли, но самураи теперь встречаются для схваток тайно, на окраинах. Мы приглядывали за ним, никаких компрометирующих сведений.

Я подошел ближе к связанному Сибусава. Преступник сидел на ступенях помоста и беззаботно посвистывал. Вблизи сацумец не производил впечатление аристократа. Заросшее черной всклокоченной бородой лицо, огромный красный нос. Про такие носы говоря – шнобель. Грязное шелковое кимоно, не выбритый лоб…

– Ну, что пялишься? – мутным взором посмотрел на меня Сибусава.

– Перед тобой сам светлейший микадо – пнул ногой аристократа Гэмбан – Быстро поклонился!

– Да хоть первый император Дзимму – отвернулся Сибусава.

И этот человек оскорбился при виде Луны в телескопе?? Что-то тут не так!

– Это ты убил Отохару Кайсу?

– Ну, я! И что?

– Ты понимаешь, что тебя сейчас казнят за это?

– Валяйте. Ни чести, ни долга не осталось в Ямато. В последней милости отказали – сэппуку хотите у самураев отнять. В черноногих крестьян их надеетесь превратить.

Последнюю фразу Сибусава прокричал в сторону солдат. Воины-псы ответили глухим ропотом. Мнда, а не поторопился ли я с реформами? Сколько было примеров, когда сознание людей не успевало за прогрессом, в том числе социальным. От луддитов до эко террористов сжигающих посадки ГМО-растений.

– Дожили… – тем временем продолжал бубнить Сибусава – Аристократы как кузнецы с железками возятся, в грязи копаются…

Моя эйдетическая память тут же услужливо подсунула монолог Борислава Брондукова про ковбоев из фильма «Человек с бульвара капуцинов»: «…Да пошел ты к черту со своей фильмой. Этот дерьмовый синематограф превратил вас в трусливых мулов. Да, да дерьмовый синематограф и трусливые мулы!..»

– Что будем делать? – отвлек меня от воспоминаний Гэмбан – Нельзя подобное спускать. Это ущерб власти. Убийство, публичное оскорбление особы императора.

– Самураи взбунтуются, если их заставить расстрелять Сибусаву из ружей?

– При вас нет!

– Хорошо. Выбери 6-х воинов-псов и пусть приступают.

Гэмбан быстро выбрал шестерых угрюмых солдат и совсем молоденького офицера. Самураи низко поклонились мне и взошли на помост. Туда же охрана буквально внесла на руках Сибусаву. Тот ругался и плевался, совершенно потеряв лицо перед всеми присутствующими. К аристократу подошел синтоистский священник.

– Сын мой – начал пузатый японец.

– Пошел прочь отрыжка кашалота – оттолкнул священника ногой сацумец.

– Опомнись – воскликнул служка – Ты на пороге вечности!

– Поди прочь со своими дешевыми чудесами и фальшивыми богами – харкнул в сторону попика Сибусаву.

– Я готов, – сказал он уже нам – Не тяните.

Офицер выстроил солдат в линию и, волнуясь, выступил вперёд. Ему никогда ещё не приходилось командовать при исполнении приговора.

– Готовсь!

Самураи нехотя подняли мушкеты.

– Целься! Пли!

Раздался залп, площадку заволокло дымом. Когда он рассеялся, я увидел, что Сибусаву шатается, но не падает. Одна пуля, пущенная нетвёрдой рукой, чуть прочертила на щеке преступника кровавую линию. Другая попала в ногу. Как можно на таком расстоянии промахнуться и попасть в бедро?? Сибусаву улыбаясь, попытался стереть со щеки кровь. Тщетно.

– Плохо стреляете – издевательским голосом сказал сацумец – Давайте ещё раз!

Ропот пробежал по шеренге самураев. Из толпы горожан раздались крики. Повинуясь команде офицера, самураи принялись заряжать мушкеты. Я начал считать, засекая время. Хорошие солдаты должны делать три выстрела в минуту. Почистить ствол шомполом от нагара – десять секунд. Затем вставить в ствол воронку, зачерпнуть порох мерным стаканчиком, засыпать его в воронку, засунуть в ствол пыж, протолкнуть его шомполом до упора, вытащить шомпол из ствола – еще пятнадцать секунд. Опустить в ствол пулю, дослать ее шомполом, вернуть шомпол в паз под стволом, насыпать порох на запальную полку, утрамбовать – почти столько же – двадцать секунд. Мнда… Почти полторы минуты. Позор, если бы я не видел, что самураи заряжают мушкеты спустя рукава.

– Готовсь! – голос офицера дал петуха.

Солдаты подняли ружья. А Сибусаву по-прежнему стоял и улыбался.

– Пли! – команду отдал вовсе не лейтенант, а скалящийся сацумец.

И солдаты послушали его! Опять грохот выстрелов и опять нулевой результат. Я видел, как мушкетёры специально в последний момент слегка отвернули ружья. Нет, так дело не пойдет. Из толпы зевак уже раздается хохот, оцепление от стыда смотрит в землю. Можно, конечно, самому кончить Сибусаву, но чести мне это не сделает. Надо как то заставить самураев.

– Заряжай! – я подошел вплотную к шеренге и принялся буравить солдат взглядом.

Те поспешно начали пыживать мушкеты. Когда порох и пули оказался в стволе, я приказал отдать мне ружья и сделать поворот через плечо. После чего выкатил из четырех мушкетов пули обратно. Развернув строй, я показал солдатам на ладони 3 вынутые пули и вернул оружие.

– Целься в грудь! – моей команды ослушаться никто не посмел – Пли!

На сей раз никто не стал отворачивал ружья и две пули попали Сибусаву в горло и сердце. Преступник был убит наповал. А все, что хотелось мне – это пойти и напиться в хлам.

Глава 4

Не открывай сердца женщине, даже если она родила тебе семерых детей.

    Японская пословица

Вечер стрелецкой, ой пардон, самурайской казни закончился еще хуже, чем начался. На обратном пути во дворец расчищенные улицы стали заполняться бегущими людьми. Охрана кортежа старалась как могла, но толпа все прибывала и прибывала. Многие горожане были в оборванной одежде, с окровавленными лицами. Я увидел, как несколько шатающихся мужчин тащили изломанные тела женщины и ребенка. К моему паланкину подъехал мрачный, как туча Гэмбан:

– Возле императорского сада случилась давка. Слишком много желающих оказалось взглянуть на красоты скверов Госё. Да еще турнир по ножному мячу…

– Сколько погибших?

– Говорят о ста.

Я выругался.

– Ёсикуни Хатакэяма покончил с собой – отвел глаза Гэмбан – Только что вестовой привез послание.

– Вот ведь бл…ь – уже по-русски, не сдерживаясь выматерился я, после чего добавил кулаком в дверцу паланкина. Носильщики от страха присели и процессия остановилась.

– Да, мантра это такая, от южных варваров – успокоил я взбледнувшего министра – Я же запретил без разрешения вскрывать живот!

– Не уследили. Как началась давка, Ёсикуни-сан пытался руководить спасательными работами, но – Гэмбан махнул рукой – Толку не было. Только когда подошли вассалы Иэясу-сана – он там рядом живет – удалось рассечь толпу и начать вытаскивать из нее женщин и детей.

Токугава? Вот это да. Несостоявшийся сёгун Японии давно был у меня на подозрении. Своей верностью в битве у Джихи он выслужил прощение за шашни с Такахисой и Хидэёси. Точнее не прощение, а условное наказание. Я обязал Токугаву жить в своем киотском поместье, расформировал и передал в императорскую армию россыпью все его полки. Но и сто оставшихся самураев хватило Иэясу, чтобы разобраться с давкой. А вот и он сам, легок на помине.

– Солнцеликий – соскочив с лошади, неуклюже изобразил поклон бочкообразный Токугава – Какое горе!

– Ёсикуни-сан вы отрубили голову? – в лоб спросил я Иэясу.

– Ваш министр не мог жить с таким позором – вздохнул аристократ – Перед сеппуку он сказал, что именно ему мы обязаны столпотворением. Люди могли подумать на микадо, поэтому он взял позор на себя.

– Ясно. Пойдем посмотрим.