– Вадим, – папин голос подействовал немного успокаивающе, я перестал мять пачку сигарет в руке.
– Где Эля Рахимовна? Какого черта здесь забыла девка из агентства Радмилы?
Помощь другого оперативника мне требовалась как никогда. Пахомов договорился, наконец, с партнерами по бизнесу, чтобы те вышли на меня. Якобы старшего сына, появившегося из ниоткуда. Мы столько времени прорабатывали легенду и схему, убили кучу нервов, выходных, проходных. Чтобы из-за какой-то девки все провалилось?
– Заболела, – буркнул папа.
– Чем?! – возмутился и пнул грязную кучку из подтаявшего снега.
Вроде бы зима на улице, а вокруг сральник. Будто во дворе особняка Пахомовых тысячи собак беспрерывно три дня гадили.
– Беременностью!
– Она же старая, – я с изумлением стиснул телефон и замер.
Какая беременность? Эльвире Рахимовне лет сорок уже. Она один из лучших сотрудников «Альфы», участвовала в поимке террористов два года назад. Помогала нам раскручивать дело о незаконном обороте золота в Подмосковье и должна была стать моим помощником. Здесь.
– Чего старая? Женщина в самом соку, – отбрил отец с возмущением. – Чего ты разорался там, Вадя? Я тебе говорил, чтобы ерундой не маялся и отдал дело кому-то из пацанов с опытом! Ты же никогда в подполье не сидел, а если ранят? А у папы нервы!
Ой, знал я эти нервы. Дай волю, посадил бы за бумажки в офисе. Но не для того я в Академию Федеральной службы безопасности пошел, чтобы от работы в поле отлынивать. На меня без того пацаны первый год косились: мол, пришел тут. Единственный сын генерал-полковника Толстоевксого Андрея Геннадьевича, одного из руководителей отдела экономической безопасности. Должность сразу получил и по карьерной лестнице аж до майора в двадцать восемь лет дослужился.
Я не спорил, потому что папа действительно очень помог. Но вечно на его шее я сидеть не собирался.
– Ну, па, – заканючил я, прекрасно зная, как тот реагировал на мои жалобы. – Перед пацанами стыдно.
– Стыдно без трусов по морозу бегать! – гаркнул командным голосом родитель, затем заворчал: – Ладно, что там?
Я вздохнул и поведал о появлении таинственной Даны Пушкиной. Было в девчонке такое, что цепляло глаз. Не только яркая внешность, но и манера поведения, физическая подготовка, умение владеть собой.
– Думаешь, полиция или люди Загранского? – спросил папа.
– Понятия не имею, – я зыркнул на пробегающую мимо Анжелу Аркадьевну.
Выбеленная норка – другого прозвища не подобрать. Лицо хитрое, взгляд цепкий, нос длинный. Всюду совалась, раз двадцать мои документы перепроверила и придирчиво сравнивала меня с настоящим Вадимом Пахомовым на фотографиях. Благо и ростом, и весом, и внешностью мы очень друг на друга походили. Даже отцов звали одинаково, имена совпадали. Собственно, потому на дело отправили меня.
Пришлось покрасить волосы и молиться, чтобы Анжела не рассматривала цвет глаз. Он у нас различался: у Пахомова болотно-карий, а у меня – зеленый. К счастью, люди всегда одинаковы. Никогда не смотрят в «зеркала души».
– Я поговорю с Пахомовым, он с сыновьями сейчас на базе. В безопасности. Твоя легенда как?
– Норм, – буркнул я. – Анжела, кажется, поверила.
– Есть подозрение, что она с Загранским в сговоре. Попытается убрать, если где-то попадешься, – ответил отец с волнением.
– В курсе.
Пахомов сам та еще гнида. Столько лет промышлял подкупом, захватывал чужой бизнес, а как приперло – сразу в ФСБ побежал. Дружков своих сдавать, которые воротили миллиардами. И запросто заткнули бы ему рот, начни он болтать лишнее.
Я понимал, что такого козла бы в тюрьму отправить. Но впереди маячила рыба покрупнее, вроде Ильи Загранского и его подельников. Много лет за ним охотились все службы, теперь же появился реальный шанс достать гада. А Пахомов… Мы пообещали скосить ему срок. Сядет на условный, потом за примерное поведение получит свободу и умотает из страны.
Первый раз, что ли.
– Девку тоже мог Загранский прислать. Не поверили в сказочки про сына, – задумчиво произнес папа, и я выплыл из вороха воспоминаний. – Может, домой, Вадь?
– Ага, а потом в юристы, – проворчал я.
– Хорошая мысль, сына! Твоя мать всегда говорила, что ты рожден для судебных заседаний. Как родился, так и не заткнулся ни разу.
– Поэтому с любовником за тридевять земель умотала?
– Вадим…
– Пока, пап. На связи буду. Найдите кого-нибудь вместо Эли.
Я сбросил вызов и сделал последнюю затяжку. Мимо проскочило двое охранников, за ними поспешила толстозадая повариха Нина. Бросив окурок на землю, я потоптал его ногой и заметил вышедшую из домика для гостей нянечку Дану. В расстегнутом пуховике, с мокрыми после бассейна волосами. Ежась, она бегала по деревянному крыльцу и ловила сеть на телефоне.
Вот не дура ли? Менингит и ангина наше все?
Я шагнул к ней, но остановился. Меня окликнул один из охранников и поманил за собой. Покосившись на полоумную нянечку, я вздохнул и покачал головой. Сначала задание, потом бабы. А лучше без баб. Одни проблемы от них.
– В чем дело, Илья? – я подошел ближе.
– Вадим Андреевич, – парень поежился, – Бубончик потерялся. Опять. Мы его выгуливали, а он с цепи сорвался. Птичку заметил.
Я не успел рта открыть, как послышался женский визг. Резко обернувшись, я увидел, как стокилограммовый мастиф по кличке Бубончик несся прямо на Дану.
Глава 5
Святая богадельня, на меня летел таран.
Иначе огромного мастифа размером с две меня и не назвать. Или он таким казался с расстояния в несколько метров. Пес загребал здоровенными лапами снег и летел вперед. Как будто в жизни его больше ничего не волновало, только бы до крыльца добежать. Столько восторга на морде…
– Бубончик! Бубончик, фу!
Я сначала не поняла, кому Пахомов-младший так истошно орал. Потом дошло, что кричал он собаке и безуспешно спешил мне на помощь. Поскальзывался на скрывавшимся под грязным месивом льду, размахивал руками и звал пса.
– Мамочки! – опять завизжала дородная дама в окружении охраны.
Не обратив внимания на холод и внутреннюю панику, я смело шагнула вперед. Выставила руку, затем рявкнула в силу своих легких:
– Бубончик, сидеть!
«Слабоумие и отвага», – сказали бы наши кинологи.
И были бы абсолютно правы! Но не полностью, поскольку мастиф все-таки остановился. Приземлился громадным задом прямо в снег у последней ступеньки и послушно замер. Вывалив язык, тибетский мастиф преданно смотрел на меня черными глазками из-под нависающего меха темно-коричневого цвета.
Соображал. Явно обучен, воспитан и практически не агрессивен. Я не приближалась, поскольку собака чужая и в силу особенностей породы могла броситься, посчитав меня угрозой. Несколько лет назад, когда мы брали барыжников[1 - Барыга – торговец наркотиками], с нами работала команда. Решился один умник по молодости и дури подразнить «миленького Рекса».
Еле оторвали. Собаку, не преступника. И чуть ли не с рукой в зубах.
– Бубончик, – я добавила в интонацию строгости, – ты хороший мальчик?
– Гав!
Господи, у кого ума хватило так назвать собаку размером метр на метр? Хотя вопрос отпал сам собой, когда возле мастифа материализовался Вадим Пахомов. Коснулся холки, и пес сразу радостно приподнялся, завилял хвостом и преданно посмотрел на хозяина.
Все ясно. Полудурочный гаденыш. Кто бы додумался так назвать тибетского мастифа?
– Ваша собака, Вадим Андреевич? – поинтересовалась я, на что Пахомов-младший ответил мне безобразно милой улыбкой.
– Моя, – и гордо потрепал чудовище по ушам. – Испугалась Бубончика, нянчика?
– Нет, решила, что если вы под лапы попадете, то потом ваш батюшка счет предъявит за отбитые половые органы. В глазунью. Мол, сыночка не уберегла. Плохая нянечка.
На лице Вадима появилось выражение недоумение. Пока до него доходил смысл сказанных слов, я без опаски подошла и рискнула погладить Бубончика. Пес поддался ближе, ткнулся мокрым носом в подставленную ладонь. Обнюхал, лизнул, затем опять замер в ожидании команды. Наши взгляды с Пахомовым-младшим пересеклись, и я увидела в глубине зеленых лугов недовольство.
– Шутишь, нянечка? – выплюнул он недобро и прищурился.
– Забочусь о своем подопечном, – я улыбнулась. С издевкой.
Рядом раздалось рычание. Бубончик почуял агрессию хозяина, направленную на меня, и быстро переписал меня из милой тети во враги. Ладонь Вадима скользнула по голове мастифа, пальцы зарылись в густую шерсть.
– Место.
Приказ Бубончик выполнил безупречно.
– В дом иди, болезная.
– Чего?
Вадим без слов стащил с шеи широкий шарф. Бело-серая клетка из шерсти окутала меня горечью сигарет, ментола и мыла, а потом теплом. Я не заметила, как продрогла до костей, пока бегала по крыльцу в тщетных попытках поймать сеть на треклятой печеньке. Звонок в отдел сорвался, пришлось выйти опять на улицу.
Меня развернули, хлопнули по заду и толкнули в спину.
– Неделя, нянечка. Или твоим увольнением займусь я.
В горле застряли все ругательные выражения, когда под любопытные взгляды людей на улице я взбежала по крыльцу. Странное чувство преследовало до самой спальни, пока я не остановилась у кровати. Телефон оставался в руке, согревал голову и шею, а мужской запах, казалось, пропитал даже волосы.
– Уволит он меня, – шикнула я, очнувшись, наконец, от наваждения. – Да это я на чистую воду тебя выведу. Суслик хитромордый.
Что-то в Пахомове-младшем не давало покоя с момента его появления в домике для гостей. Уж больно не вписывалось такое развязное поведение в привычную картину. Слишком показательным стало шоу в бассейне. Настолько нагло и открыто неучтённые сыновья себя не вели. Да и учтенные тоже. Там все же в большинстве случаев воспитание и репутация превалировали над дуростью.
Максимум таких, как Пахомов, незаконные гонки по автострадам Москвы или Петербурга.
Еще богатые мажорчики очень редко увлекались боевыми искусствами. Нет, любители здорового образа жизни существовали. В дань моде или ради красования перед девчонками. Чаще всего они забрасывали спортзалы и фитнес-центры после женитьбы на такой же наследнице состояния, полагаясь исключительно на свой толстый кошелек и золотую кредитку.
Вздохнув, я потерла ноющие виски и прошлась по комнате. Потом села на постель, закуталась в теплый шарф и задумалась. Очнулась, когда брошенный телефон пиликнул, сообщив, что абонент снова доступен. И сеть вернулась.
– Наконец-то, – пробормотала я, потянувшись к печеньке.
Надо бы пробить этого Пахомова. Снарядить парней для поиска по базам. Чего я сразу не догадалась? Бульдог бы подсобил.
Закончив разговор, я сонно посмотрела на часы. Желание разбирать вещи и ползти в душ не было. Да и Анжела Аркадьевна четко дала понять, что выходной у меня только сегодня. С завтрашнего дня начинался мой официальный рабочий день. Впереди ссоры с Гадиком-Вадиком, поиск улик и бассейн. Хоть разок я просто обязана его посетить.
Голова коснулась подушки, и я уснула. Когда проснулась, время двигалось к двенадцати ночи. Сбросив шарф, в который куталась во сне, я потерла глаза, зевнула и поднялась. Возмущенно забурчал голодный желудок. Но разбудило и насторожило меня не это.
А негромкий шорох в гостиной, где кто-то находился.
Глава 6
Вадим
Материалы дела на Загранского и его подельников весили больше трех гигабайтов, поэтому требовали тщательного пересмотра. Слишком много материала, слишком мало времени на подготовку.
Когда я влез в него, парни уже четыре года вели след. Собирали данные по крупицам, подбивали клинья к главному звену в цепочку – Пахомову. Еще до официального приезда сюда и всей операции, мы знали о Вадиме. Любовница Андрея Сергеевича родила ему сына задолго до официального брака с прекрасной фигуристкой Ларочкой Студень. Нищая провинциалка не шла ни в какое сравнение с юной и воздушной ледовой принцессой. Да и по возрасту мать Вадима ровесница Пахомова.
Связь их началась до того, как Андрей Сергеевич заработал свои миллионы на обмане и взятках нужным людям. Суть в том, что про старшего сына он знал, не забывал и регулярно отчислял нужную сумму в месяц на проживание. Весьма неплохо для того, кто привык только красть, а не отдавать.
– Загранский… – пробормотал я, просматривая последние отчеты.
Взгляд упал на темный экран смартфона. Из отдела никто не звонил, вероятно, запрос о нянечке не выполнили. Приходилось ждать, к чему я, в общем-то, привык за несколько лет работы в ФСБ. Теперь только наши могли выяснить, откуда взялась таинственная Дана Пушкина.
Хотя нет, простите. Даниэла Игоревна Пушкина. Когда я в первый раз увидел скан ее паспорта, чуть не упал в обморок. Еще минут двадцать смеялся. Это же надо так дочь назвать! Хотел бы я глянуть на ее родителей. Или Даночка взяла такое имя в начале карьеры богини всеобъемлющей любви?
Устало поведя плечами, я отключил ноутбука и вынул флеш-носитель. Голова гудела после целого дня взаперти, а куда-то выходить я не рисковал. Тщательная игра в богатого наследничка порядком надоедала. Ни слова ни скажи, ни дернись лишний раз. Даже есть приходилось какую-то жидкую дрянь с непонятным названием.
Тыквенный суп, равиоли из свеклы с мягким сыром, форель, утиная печень, еще какая-то дрянь, отдаленно напоминавшая мусс и дерьмо с грязью по вкусу.
Повариха Пахомовых демонстрировала все умения шеф-повара ресторана, где средний чек равнялся десяти походам в супермаркет. Не то что бы отец ни зарабатывал достаточно и в подобных местах я был, но какому-нибудь палтусу с овощным гедзо я предпочел нормальные мясные котлеты.
Страшно захотелось ухи или домашней картошки с грибами. Желудок печально проскулил в ответ, соглашаясь с моими мыслями. Я не сразу уловил звук со стороны двери и вздрогнул, невольно потянувшись к спрятанному пистолет, когда раздался голос:
– Почему не спите, Вадим Андреевич?
Анжела. Действительно, кого бы еще принесло на ночь глядя в одном пеньюаре из бабушкиного тюля. Выставив стройную ногу, эта выбеленная норка зашла в кабинет и призывно качнула накачанным задом. Острые, точно когти хищной птицы, ноготки скользнули по краю декольте.
Света оказалось достаточно, чтобы я понял: белья под ночным нарядом нет. Совсем.
– Отца нет, кто-то должен работать, – я прочистил горло.
