Сергей Юрьевич Соловьев "Якутский нож и колода карт"

Якутский нож и колода карт
Сергей Юрьевич Соловьев

Шестая повесть из серии "Русский детектив". Новое преступление лишило покоя и сна жителей Первопрестольной. Погибли два карточных шулера, но деньги не были похищены. Странные слухи поползли по городу.Но Сергей Петрович Стабров всегда на страже закона и порядка.

Сергей Соловьев

Якутский нож и колода карт

ПРОЛОГ

Субботний день в квартире на втором этаже дома, что на Большом Каретном, начинался как обычно. Сон был сейчас спутником супругов Стабровых, время было ещё очень раннее. Сергей Петрович осторожно подтянул под голову было выпавшую подушку, так и не открывая глаз. Однако, уже было слышно, что метла дворника шуршит по асфальту двора. Неугомонный Акимов, как видно уже взялся за обычную работу. Порядок будет непременно наведён, если за приборку такой ответственный человек. Кузьма Гаврилович принимался за дело ещё до того, как вставало солнце.

Только хорошо, что кочегар Щёголев не принялся за заготовку дров, а то бы точно, пришлось бы вставать.

«Значит еще шесть или полседьмого, – счастливо подумал Сергей Петрович, – можно и подремать часок». Он повернулся поудобнее, что бы не потревожить посапывающую рядом Анну, и опять заснул. Вырвал его из мягких объятий Морфея настойчивый и нудный телефонный звонок. С неохотой, с трудом найдя ногами мягкие тапочки, Сергей Петрович подошёл к столу и снял с рычагов трубку аппарата.

– Стабров слушает, – как можно тише произнёс он, и посмотрел на Аннушку.

Но нет, кажется, удалось не потревожить супругу. Ему всегда было неудобно, если она рано вставала из-за него.

– Извините, Сергей Петрович, – начал Астафьев, – что разбудил.

– Да я почти уже проснулся. Говорите.

– Автомобиль уже выезжает за вами. Дело очень и очень срочное. Двойное убийство в меблированных комнатах, что на Никольской улице. Место происшествия охраняет городовой Прохор Муромцев. Чаю, знакомы, помните его?

Такого забудешь, ухмыльнулся про себя Стабров. Этот полицейский был повыше его на две головы, да ещё и с пудовыми кулачищами. Невероятный человечище! Краса и гордость полиции всего города!

– Так вот, Сергей Петрович, – продолжил Астафьев, – Гвоздёв через полчаса прибудет. Автомобиль сейчас же готовят.

– Да, буду непременно готов.

Трубка легла на рычаги телефонного аппарата. Как бы случайно осмотрел обстановку спальни, и вроде бы ничего не изменилось. Ну, разве что теперь одну из стен украшали два карандашных портрета, сделанных Еремеем Тулуповым, раскрывшим в себе ещё один талант. Стабров находил, что и он сам, и Анна Аркадьевна, изображены новым поклонником искусства, были просто великолепно. Можно сказать, что в стиле Маковского.

Сергей Петрович затем посмотрел на висевшую на плечиках свежую рубашку, приготовленную ещё с вечера для него Глафирой Андреевной.

– Сейчас, из буфета принесу нам поесть. Чай в термосе горячий, мы всё успеем, – тихо заметила жена, уже успев влезть в свой красный халат с драконами.

Стабров вздохнул, не зная что и возразить. Только надел, пока было время, любимые брюки- галифе, рубашку. Спортивный пиджак висел рядом, словно ожидая своего часа, а портфель стоял на столе. Собственно всё было готово.

Сегодня завтрак был на скорую руку, но сыр, колбаса и масло в буфете присутствовали, голодными Стабровы не остались. Но надо было торопиться, и супруги поели быстро. Экономка их квартиры так и не проснулась, а обитатели квартиры, весело переглянувшись, не поднимая шума, покинули своё жилище.

– Глафира Андреевна спит хорошо, – заметила Юйлань уже на лестнице, – крепенько. А это, – и она подняла пальчик вверх, – показатель отличного здоровья.

– Пускай спит. Тебя вот, разбудил, а рано ещё, – всё переживал Сергей Петрович.

– Выспалась уже. Да и извозчика ловить не надо. Лучше вместе прокатимся.

Довод был существенным, с этим поспорить Стабров не мог. Он только поправил кепку на голове. Анна Аркадьевна застегнула пуговицы лёгкого пальто, и проверила, ровно ли сидит шляпка. Во дворе Еремей уже поставил автомобиль, Щеголев проехал с тачкой, полной дров, к своей кочегарке. Вроде все были при деле. Новый день начинался и здесь, у них, на Большом Каретном.

– Доброе утро, Еремей, – поздоровался Стабров, – Мы готовы, поехали.

– Да и я готов, Сергей Петрович! Автомобиль в полном порядке!

Гвоздёв , как всегда чинно, начал священнодействовать. Но сегодня, подольше работал своим прибором, пытаясь завести закапризничавшую машину. Однако, наконец, мотор чихнул и ритмично затарахтел. Гвоздев проехал в арку дома, и на Петровке стал двигаться вслед конному экипажу. Обогнать удалось только на повороте, когда извозчик придержал своего конька, высаживая пассажира.

На Мясницкой авто покинула Анна Аркадьевна, а Гвоздёв сделал манёвр с тем, что бы захватить на Большом Каретном Минакова и Девяткина. Теперь в машине образовался полный экипаж. Правда, по раннему времени у обоих были лица сонные, а Александр Владимирович даже прикорнул, облокотившись на диван в салоне автомобиля.

Сергей Петрович сидел спокойно, аккуратно поправив полы любимой кожаной куртки. Всё же удобная штука, особенно на ветру, когда едешь в авто! Да и на происшествие куда удобнее в ней, чем в костюме-тройке да в котелке.

С утра пораньше

У торговых рядов уже кипела жизнь, и разносчики сновали с тележками, развозя товар по лавкам. В Заиконоспасском монастыре зазвонили колокола, и началась служба. Стабров. сняв кепку, трижды перекрестился, глядя на великолепный собор. У ворот монастыря служка старательно выметал пыль. Вроде бы и одежда, и фартук, да и рукавицы- всё как надо. Головной убор присутствует. Но что-то насторожило… А вот что… Лицо дворника выдавало его происхождение из восточных народов, выраженные скулы и особый разрез глаз недвумысленно подтверждало это.

Птицы с шумом поднялись с крыш домов, и стали кружится над улицей. Народ с сомнением смотрел на происходящее, люди гадали, к чему бы это? Полицейский чиновник тоже заметил внезапную птичью суету, перекрестился ещё раз и глянул на водителя.

– Еремей, привези-ка ты, дружок, фельдшера нашего да фотографа. И криминалиста Никулина. Наверное, уже освободились.

– Сделаю, Сергей Петрович!

– Ну всё, выходим, приехали! Александр Владимирович!

– Так я и не сплю, – подал голос Минаков, поднимая голову, – так, задумался…

– Пойдём, мыслитель, – добавил свою лепту Девяткин, – Прохор вот, обывателей к порядку призывает. Что бы не мечтали тут, у ограды.

И точно, у подъезда стоял городовой, при сабле, внушительный и грозный, как кремлёвская башня. И только повторял зевакам, толпившимся рядом:

– Господа! Пока в этот подъезд никак нельзя! Обождите!

Народ же только таращился на происходящее, надеясь на необыкновенное зрелище. И, сразу заметили вставший неподалёку полицейский автомобиль. Собравшихся это ещё более подзадорило, и только богатырская стать Муромцева сдерживала толпу. Стабров с подчиненными быстро прошёл мимо, просто нырнул в подъезд и уже неторопливо поднялся по лестнице на третий этаж. На площадке дежурил городовой Ракитин..

– Здравия желаю, ваше благородие… – негромко произнёс он, – никого не пускал. Службу знаю. Вызвал полицию коридорный Фёдор Цыбулин, полтора часа назад. Дверь приоткрыта была, он зашёл, а там- такое, что не приведи господь…– и Ракитин посмотрел на обувь полицейского чиновника, – хорошо, что в сапогах, а так бы и калоши надо.

– Спасибо, Ракитин. Вы нам этого коридорного позовите. Ну пошли, поосторожнее только, – предупредил Сергей Петрович подчиненных, – под ноги смотрите.

Минаков, судя по правой руке, скользнувшей за отворот своего пиджака, схватился за пистолет, ну а Девяткин нехотя лишь поправил шляпу.

Стабров открыл дверь сам, и коснувшись выключателя на стене у входа, зажёг освещение. И вправду, хорошо, что в сапогах… Их, почти у порога, встречала лужа крови. Не в фигуральном, а самом что ни на есть натуральном смысле этого слова. Ходил как-то полицейский чиновник посмотреть на картины Куинджи, Ерёма Тулупов позвал его по совету своей новоявленной знакомой, так Сергей Петрович увидел море, изображённое мастером. Написанная им водная гладь сверкала и переливалась в свете луны так, будто именно она настоящая. Очень понравилось в галерее и ему, и Анне Аркадьевне.

Так здесь это море, или хотя бы глубокая лужа, была из крови, уже ставшей застывать. Видно, этот мясник выпустил всю кровь из несчастных. . Не меньше трёх гарнцев натекло, до стола и кроватей доставало. Такой получился страшный плотный кисель на крашеных досках. И в нём, застывшими фигурами, лежали два тела. И, как продолжение этого натюрморта, в крови застыли два ножа и «браунинг».

– Андрей Сергеевич, будь так любезен… Прямо ужас, – не сдержался и Стабров, – калоши прикупи в рядах. На шестерых. И клеёнку, на пол бросить. Вот, деньги.

– Нда… – только и произнёс Девяткин, – я быстро.

Полицейский надзиратель просто сбежал по лестнице, прогрохотав подбитыми подковками подошвами своих ботинок. Стабров повнимательнее посмотрел на тела, как были раскинуты их руки, и жуткий кровавый след от ладони на крашеной стене. Возможно, этот пытался подняться. Но, криков же никто из постояльцев не слышал? Пока было непонятно многое.

Но вот подошёл расторопный Ракитин, перед ним, еле перебирая ногами, плёлся несчастный молодой человек. Он глянул на место убийства и страшно побледнел. Сергей Петрович уж собрался подержать несчастного, что бы не упал, но коридорный справился со своими чувствами.

– Сергей Петрович, это и есть, Фёдор Цыбулин.

– Спасибо.. .А вы идите, Ракитин.

Стабров дождался, пока городовой вернётся на лестничную площадку. Затем посмотрел повнимательнее на коридорного, на его руки. Нет, на убийцу был непохож, да и хлипок больно. Полицейский чиновник вытащил из кармана коробку монпансье.

– Бери, не стесняйся. Отвлекает, – строго проговорил он.

Собеседник взял несколько леденчиков и сунул себе за щеку. Вышло бы довольно комично, если бы не гнетущая атмосфера.

– Так как всё обнаружил, Фёдор?

– Поутру. Подмести пол надо было, и я наступил…– тут он словно поперхнулся, – поскользнулся, хорошо, не упал. Дверь открыл- и вот. Побежал вниз, полицию вызывать.

– Хорошо. Можешь идти, спасибо, – отпустил коридорного Стабров.

Минаков и Девяткин тоже слушали внимательно этого свидетеля, но и они, судя по реакции опытных сыщиков, Цыбулина ни в чём не подозревали. Не был похож юноша на преступника.

– А мы что? Сергей Петрович?

– Покурим пока. А тела в морге придётся досматривать. Чёрт, преступник всё равно, что номер поджёг! А, ножи и пистолет убиённых брать не стал, побрезговал!

Подступиться к столу было нельзя. А там что- то лежало, видимо игральные карты, и стояли две бутылки и пять стаканов. Немудрёная закуска составляла им компанию. Присмотрелся на этикетки- ну точно, шустовская «Зубровка». Покойники, судя по спиртному, имели некоторый вкус к жизни.

Минаков достал из кармана портсигар, из которого выудил папиросу. Теперь он перешел на «Герцеговину флор». Ну а Сергей Петрович оставался верен проверенной «маниле». Было немного времени обдумать, что здесь произошло.

– Как думаете, что случилось? – спросил начальника Александр Владимирович.

– Убийство, конечно. Да злодей прямо был очень, очень зол на покойников, ишь как искромсал, что они кровью изошли. Но, возможно, что эти господа сами первыми напали на неизвестного, или, наоборот попытались защититься. Так что, быть может, он также получил ранение. И, возможно, не хотел, что бы его противники сразу умерли. Посмотрите, след-то от руки на стене- пытался один подняться, но сил не было, и опять упал на пол… Ну, Федюнин доложит, о ранениях, сейчас понять это невозможно.

– И точно, Сергей Петрович. А след да, след отчётливый вышел. Но всё равно как на бойне. У них одежда в крови насквозь Может быть наш убивец на бойнях пропитание себе находит?

– Неплохо. Как первая версия. Затем проверите эти соображения. Фотографиями покойных обзаведётесь, и обязательно посетите московские бойни. Поговорите там, поспрашивайте, может, ниточка и потянется.

Минаков кивнул, выпустил колечко дыма, стряхнул пепел в пустой коробок от спичек, что бы зря не пачкать в коридоре. Стабров легко барабанил пальцами по стеклу на лестничной клетке, и опять посмотрел на Торговые ряды. Народ там суетился, все в делах. И возчики, и просто торговый люд. Местечко всё же людное…

– И надо будет приказчиков и разносчиков в лавках опросить, может быть, видели кого. По нашему счастью, с следами всего этого, – и он кивнул на окровавленный пол.

–Сделаем, – уверенно ответил полицейский надзиратель, – и где же наш Андрей Сергеевич?

– Да неужто соскучились? – раздался энергичный голос их товарища, – всё вот прикупил. И ещё калачи прихватил. А то вдруг вы и поесть не успели?

– О господи, – тихо вымолвил Стабров, – только представившиеся рядом…

– Ну ничего, – нашёлся полицейский, – мы потом поедим, – и спрятал кулёк в свой портфель, – я всё прикупил, что сказали, в лучшем виде!

Тут конечно, Девяткин был на высоте. Пришёл с покупками, с пахнущими свежим каучуком калошами и клеёнкой. Сергей Петрович развернул рулон, и даже закашлялся. Нет, безусловно, подсолнухи на клеёнке были очень красивы. Сказать, ничего не сказал, промолчал.

– Красиво ведь! – заметил Девяткин, ожидая похвалы.

Минаков одобрительно кивнул. Нет. не понимал он этих рефлексий начальника. Служба ведь у них такая! Бывают по делу и покойники. Вот эти. хорошо, что свежие. А ведь было, нашли тела, уж два месяца как умерших… Страсть-то какая! Смотреть на такие ужасы! А что и было- девки гулящие отравились, хорошо, что Сергея Петровича рядом не было. а то пришлось бы в аптеку за аспирином бежать!

– Сейчас, – и Стабров глянул на часы, – Никулин приедет с Федюниным и Шульцем, тогда и начнём. А пока, обувку новую примерим.

Калошки знатные оказались, всем троим великолепно подошли, будучи надетыми на ботинки. И размер подходящий оказался. Делать было нечего, и Минаков с Девяткиным принялись всё же за калачи. Запах был потрясающий, но, Стабров, как человек военный, держался и не поддался на соблазн.

– А, вы тут перекусываете? – спросил неунывающий Николай Григорьевич, – а я. как видно, не зря резиновые сапоги и халат прихватил, – добавил криминалист.

Господин Никулин человек к подобным вещам был привычный, но к партикулярному своему наряду относился трепетно. И надел ещё и каучуковые перчатки.