Под руку двинувшемуся на нее заводиле она все-таки поднырнула, грубо пихнув его в спину. Был бы трезвый, устоял бы, но заплетающиеся ноги подвели, заставив врезаться в стену.
Один был на время отвлечен, зато другим это очень не понравилось. Ная с тоской посмотрела на стену дома. Говорят, некоторые умеют в таких ситуациях взбираться на крышу, вот только кто бы ее научил!
Кто-то из парней схватил ее за руку и потянул на себя; немыслимо выгнувшись и едва не заскулив от боли в вывихнутом локте, она дотянулась до кинжала за голенищем сапога и вогнала его в запястье нападавшего. Тот взвыл, отшатнулся, выдергивая оружие из раны, и заорал еще громче.
Ная высвободилась, но не устояла, потеряла равновесие и упала под ноги очередному любителю развлечений. Боль в руке притупляла реакцию, а на мгновение потерянный контроль позволил хватануть эмоций пьяной шпаны, создав в голове полный хаос.
Она отползла в сторону, не особо надеясь, что ей это поможет, но ничего не произошло. И через минуту – тоже. Проморгавшись, Ная подняла глаза. Двое оставшихся парней нерешительно топтались на месте, а третий неестественно замер, задрав голову и подставив горло ее же кинжалу.
– Вы просто пьянь, даже не уличная банда, – презрительно бросил невидимый за спиной человек. – Драться не умеете. Боитесь малейшей боли.
Хорошо наточенное – она за этим следила – лезвие надавило на горло, пуская струйку крови. Парень завыл – даже, кажется, громче товарища, валяющегося на земле с прижатой к груди рукой.
– Уходите.
Мужчина толкнул парня на приятелей, и те, поспешно подхватив дернувшегося было заводилу, скрылись в переулке. Раненный кое-как поднялся на ноги и, шатаясь, пошел следом.
– Тебе повезло, что они не настоящие бойцы, – мужчина протянул ей руку, и Ная опознала в нем давешнего бродягу. – Цела?
– Да, – она встала, недовольно морщась от боли. – Спасибо.
– Пошли, выйдем на светлое место. Оружие твое? – он протянул ей кинжал рукоятью вперед, и Ная, кивнув, вернула его на место. – Такие подворотни – не лучшее место для прогулок.
– Сам-то что там делал? – буркнула она, потирая локоть. Ей было плохо, больно и досадно от собственной беспомощности, и на поддержание светского тона сил не осталось, тем более что бродяга и сам не слишком утруждал себя. – Грабил случайных прохожих?
– Нет, – улыбнулся он. – Трактирщик сказал, что ты на конюшне. Дальше найти было не слишком сложно.
– Зачем?
– Он сказал, ты отправляешься в Лангрию.
– Трактирщик – трепло, – Ная резко остановилась и хмуро посмотрела на спутника. – Допустим, так. И?
– Тебе не требуется сопровождающий? – прямо спросил мужчина и кивнул в сторону оставшегося позади переулка. – Охранник, например.
– Нашелся охранничек, – фыркнула она и пошла дальше. – Спасибо, что помог, но ты не тянешь на человека, который защитит от более серьезных проблем, а не создаст их.
– Первое впечатление обманчиво.
– Да. Если ты зеленая наивная девчонка, не умеющая разбираться в людях. Ты ведь и сам можешь отправиться в Лангрию, так зачем тебе обуза, которая будет капризничать, требовать мягкую постель на ночь и горячую еду три раза в день?
– С обузой я бы не стал связываться.
– Это не ответ.
– Мне нужно перебраться через границу.
– В чем проблема? Пограничная стража пропускает почти всех, у кого есть документы. Или ты тот самый беглый преступник, о котором говорит уже последний конюх? – до трактира оставалось всего несколько поворотов, а значит, странный разговор пора было сворачивать. Еще раз появляться в такой компании Ная не собиралась, хватило уже неприятностей. – Или документов нет? Ни в том, ни в другом случае помочь не смогу. Если ты что-то от меня хочешь, говори прямо и честно. Я чувствую, когда мне врут.
– Я не слишком презентабельно выгляжу, исправлять ситуацию нет ни денег, ни времени, а бродяги привлекают слишком много внимания, даже если документы в порядке, – пожал плечами мужчина.
Ная прислушалась к своим ощущениям. Он не врал и был на удивление спокоен, но это еще ни о чем не говорило: матерые наемники во время заказа тоже спокойны, это тренируемый навык. И история больно мутная; да, разумеется, все так, но есть еще что-то неуловимое, но тревожное.
И все же сразу отказываться она не стала.
– Ладно, – впереди уже маячила вывеска трактира, и Ная замедлила шаг. – Приходи завтра утром к конюшне. Если я ночью надумаю, выдвинемся сразу оттуда. Но учти, я поеду верхом и подстраиваться к шагу пешего не стану.
– Разберусь, – коротко сказал бродяга и понятливо отстал, почти сразу затерявшись в толпе.
Трактир был битком забит людьми, и его владелец сиял, как начищенная серебрушка на солнце. Разделить его радость у Наи не получалось – слухи от конюха и история с бродягой вызывали тревогу, да еще и любители поразвлечься подпортили настроение. Чуть ли не силой пришлось заставить себя отвлечься на выступление, хотя в первые минуты дыхание то и дело норовило сбиться, пальцы немели, а левая рука дрожала из-за больного локтя.
Но потом она поймала заинтересованные взгляды и понемногу разошлась, окунувшись в музыку, внутри которой не было никаких проблем всего остального мира.
Любовь к флейтам жителям всего континента привили лет сто назад выходцы из южных королевств, для которых она была сродни инструменту ритуальному, а оттого и самому распространенному. Конечно, их барды встречались и с гитарами, и с бубнами, и даже с какими-то трещотками, но все же большинство предпочитало флейты.
То, что барды не так просты – не все, но многие из тех, кто покинул родное побережье – поняли не сразу, а разобравшись, быстро окружили ворохом легенд, слухов и предрассудков. По правде сказать, возникли они не на пустом месте: был у южан дар превращать музыку в оружие, которым они могли успокоить, подчинить своей воле… убить. Незаметные убийцы, вину которых не докажешь.
Казалось бы, такая слава должна была отпугнуть людей, но вышло наоборот: к таинственным южанам потянулись, привлеченные ореолом слухов и необычной внешностью. Смуглая кожа, темные волосы, черные глаза и замысловатые рисунки на коже стали отличительной чертой бардов, а в их способности мало кто верил на самом деле.
Зря, наверное, потому что из многих легенд, существующих в мире, эта была правдой. Да, одаренные встречались не так часто – всего один на сотню, и то не каждый соглашался запятнать себя чужой смертью, – но все же встречались, и среди них хватало и убийц, и шпионов.
Знали о них те, кто кормился у власти, и не гнушались прибегать к помощи в своих политических играх.
Ная доиграла и опустила флейту, чувствуя себя совершенно выжатой. Глупый получился день, лучше бы она ни во что не вмешивалась и сразу уехала. Какое, в конце концов, ей дело до чужих проблем, особенно когда лезть в них не просят? Заплатите по тарифу, и тогда со всем разберемся, до этого просьба отойти в сторонку.
– Вы просто чудо! – в очередной раз восхищался владелец трактира, подхватывая ее под руку, хорошо еще – здоровую. – тут один господин вами интересуется, не уделите минуту?
– Я очень устала и хочу спать, господин может как-нибудь прожить без меня? – не слишком учтиво ответила Ная, пытаясь вырваться, но мужчина настойчиво вел ее к столику в углу. – Да пустите же вы, я не обещала общаться с кем бы то ни было.
– Всего пару минут, я просто умоляю, госпожа, – проникновенно попросил он.
Она вздохнула и, не дожидаясь приглашения, села на свободный стул. Господин оказался молодым мужчиной примерно ее лет, одетым в дорогой костюм. У него были хитрые глаза, в меру приветливая улыбка и сцепленные в замок пальцы, которые он тут же расплел, но говорить не спешил. Нервничает? Лезть в его эмоции Ная не хотела, но, кажется, догадывалась, о чем пойдет речь.
– Вы меня искали. Есть какое-то дело? – помогла она.
– Да… Вы хорошо играете, – совершенно невпопад сказал мужчина. – Сразу видно, большой талант.
– Спасибо.
В разговоре повисла неловкая пауза. Рядом переминался с ноги на ногу владелец трактира, не зная, чем еще угодить обоим. Предложить выпить? Поесть? Привести еще кого-нибудь? Судя по его несколько заискивающему поведению, господин был горячо любимым и хорошо платящим клиентом.
– Вас интересует, ограничивается ли мой талант выступлением на сцене? – не выдержала Ная и, получив в ответ кивок, поморщилась. Не удивительно. Дальше его можно не слушать, обычная история для таких господ: скорее всего, отпрыск богатой семьи, который пытается куда-то пробиться, но ему мешает соперник, более талантливый и цепкий. Желания что-то делать ему хватает, возможно, есть даже умения, а вот с характером беда, которая отлично накладывается на взращенное родителями убеждение, что за деньги можно купить все. – Да. Я просто музыкант, не больше.
– Я хорошо заплачу!
– Послушайте, – Ная старалась говорить как можно мягче, чтобы мужчина действительно понял и не кинулся расспрашивать каждого барда в городе, рискуя навлечь на себя проблемы. – В детстве я всегда мечтала, что вырасту, и во мне откроется скрытый дар. Некоторые окружающие тоже на это надеялись – удобно же! Но, увы, передается он с кровью, а потому встречается только у южан, и их вы легко отличите от любого другого. К тому же не стоит с такими вопросами подходить к случайным людям в случайном трактире. Лучше обратитесь в гильдию, там помогут.
– И где эту гильдию искать? – с таким отчаянием спросил господин, как будто ему только что озвучили смертный приговор. – Они же не на каждом углу дают объявления!
– Только те, кому нужно, о них все равно знают. Не скажу, где находится местная гильдия, но попробуйте найти ближайший к дворцу театр и тонко намекнуть кому-нибудь из капельдинеров. Намекнуть, а не спрашивать в лоб.
Ная поднялась и, не попрощавшись, пошла к лестнице на второй этаж с комнатами. Ни злиться на дураков, ни ужинать внизу не хотелось, только спать и поскорее убраться из столицы. Она не была суеверной, но всегда чувствовала, когда стоит спасать шкурку. Несколько неприятных событий подряд – отличный повод, чтобы не только задуматься.
Снилось ей что-то муторное и вязкое, как будто она заблудилась в густом тумане и никак не могла из него выбраться. Ноги шлепали по болотной жиже, с каждым шагом рискуя провалиться, а голоса невидимых птиц вызывали безотчетный ужас и желание ускориться, убежать из проклятого места.
Ная рывком села на постели, чувствуя, как гудит голова, ноет спина у лопаток, а в мыслях поселилась неясная тревога. Сон никак не хотел отпускать, и даже сейчас ей слышался птичий гомон, но только совсем рядом и очень ясный, как будто кто-то…
Мысль вспыхнула в сознании и исчезла, а Ная подскочила с кровати, задрала ночную рубашку и повернулась спиной к небольшому зеркалу на стене. Разглядеть себя с ног до головы бы не получилось, но до пояса вполне хватало, а больше и не надо.
– Проклятье, – тихо процедила она сквозь зубы, едва сдерживаясь от желания выглянуть в окно. А лучше и вовсе закрыть его чем-нибудь покрепче – толку не будет, но хотя бы чувства защищенности придаст.
Она села на кровать и поморщилась, прислушиваясь. Трель постепенно удалялась, а вместе с ней гасли и защитные руны, вырезанные на спине одаренными родственницами.
– Если ты хочешь искать свое место в центральных королевствах – пускай, – семь лет назад вздыхала мама, потомственная северная ведьма, когда Ная твердо заявила о своем желании податься в барды и покинуть Инеистые острова и вообще Стормгрит. – Но там не слишком любят ведьм.
– Я все придумала, – с энтузиазмом сказала она, доставая из тайника несколько баночек, которые купила на заработанное с выступлений в местных тавернах. – Я отлично играю на флейте… мам, ну признай! ! Не зря с четырнадцати лет училась в консерватории. И поэтому смогу назваться бардом.
– Ты северянка и на тех черноголовых совсем не похожа, – презрительно фыркнула слушавшая их бабка. Ее недовольство было понятно: поборница традиций, она была зла, когда дочь сбежала в Верну, вернувшись оттуда с мужчиной, а уж идею внучки восприняла почти личным оскорблением, если не предательством.
– Но они единственные, кто смог свой дар сделать популярным в народе. Я сомневаюсь, что даже эмпатия найдет поддержку, не говоря уже об откровенном колдовстве. Официально никто преследовать не будет, но простые люди суеверны и опасливы, – возразил отец. – Были бы северяне более открытыми…
– Испоганили ребенка, – фыркнула бабка и вышла, хлопнув дверь.
Ная упрямо сжала губы и, раскрутив одну из баночек, нанесла немного черной жижи из нее на одну из прядей. Мысленно досчитав до шестидесяти, смыла водой и с довольным видом продемонстрировала потемневшие волосы родителям. Пока что не сильно, минуты мало, но так ведь сейчас и не требуется краситься полностью!
– Алхимическое искусство не стоит на месте, – улыбнулась мама. – Но чужачку они не примут просто так, будут испытывать. Тебе нужна будет защита.
Руны вырезала и зачаровывала она же, и было больно. Очень, и если бы ритуал проводили в городе, на крик наверняка бы сбежались все соседи. Заживали порезы долго, часто кровоточили и ныли, а после остались некрасивые шрамы чуть ниже лопаток, лишив возможности носить совсем уж открытые платья или полупрозрачные блузы.
Зато лучшей защиты от чар бардов найти было сложно, и распознать ее непосвященные не могли, в этом Ная убедилась не раз. И когда в первый раз пришла в театр в Шинте, в который стекались барды со всех земель принца, и в нескольких стычках после…
И сейчас. Вокруг таверны определенно ходил бард, наигрывающий что-то на флейте, и судя по боли в шрамах – не мелодию для развлечения. Кого-то ищет? Может быть, тот господин из таверны во что-то влез и искал такой своеобразной защиты? Или это связано с царящим в городе переполохом, о котором днем говорил конюх?
Ная поежилась, на всякий случай подергала оконную раму и залезла под одеяло. До утра оставалось несколько часов, но она бы предпочла рвануть из города прямо сейчас, если даже в центре такое происходит. Отоспаться можно и в ближайшем трактире, на столичном тракте есть неплохие… только лошадь ей среди ночи никто не даст, да и стража на въезде начнет задавать вопросы.
Спина окончательно перестала болеть, и она расслабилась. Никто на нее в самом деле не покушается, просто случайное совпадение, и в остаток ночи вряд ли что-то произойдет.
Утро выдалось хмурым и дождливым, пришлось доставать плащ и добираться до конюшни перебежками от одной крыши до другой. Владелец трактира попытался было уговорить остаться еще на денек: «Кто же по такой погоде едет!», – но Ная была непреклонна. В конце концов, просто хотелось уже вернуться в Лангрию, а до одной границы дня четыре пути, если ехать целый день с остановками только на ночь, и еще три после нее. Хотя можно удлинить дорогу, ненадолго заехав в приграничную Шинту – город славился своими ярмарками и сырами, к тому же в провинции остались родственники со стороны отца и некоторые друзья детства.
– Да вы сегодня настоящая ведьма, как поглядите – проклянете, – хохотнул конюх при виде хмурой Наи. Спала она плохо, оставшуюся часть ночи промучавшись кошмарами, и только под утро удалось спокойно заснуть. – Как их там на севере зовут, вельты?
– Вельвы, – поправил сидевший в углу на скамеечке бродяга. – И я бы на твоем месте не стал бы с ними ругаться.
– Вельвы проклинают редко, тем более взглядом. Они больше пророчицы, а не ведьмы, и вообще их даже на Инеистых островах почти не осталось, – мрачно ответила Ная, принимая поводья, и искоса глянула на бродягу. – Готов?
Она не любила, когда жители центральных королевств пытались лезть в северную мифологию, особенно не слишком в ней разбираясь и перевирая имена. Не надо казаться умным, бросая красивое словцо, надо умным быть и об этом молчать.
В ее роду вельвой была только прабабка, и ее способности не шли ни в какое сравнение с теми, которые были у Наи с мамой. Прабабка умела ладить с богами и проводить сложные ритуалы, да и люди ей верили. За последние же сто лет большинство перебралось в разросшиеся города, вкусили плоды стремительного прогресса, идущего по всему континенту, и перестали нуждаться в традициях. Они остались, конечно, но скорее чем-то вроде отличительной черты, которой можно гордиться перед жителями других регионов.
Бродяга кивнул и кинул конюху мелкую монету. За ночь он действительно умудрился раздобыть лошадь, и хотя Ная в них не слишком разбиралась, была уверена, что такую просто так бродяге не отдадут. При конюхе спрашивать не стала, дождалась, пока выйдут на проспект, ведущий к воротам.
– Ты ее хоть не украл?
– Одолжил у знакомого, – безмятежно отозвался мужчина. – Не беспокойся, он не вор, не убийца, и на лошадь заработал честно.
– У тебя есть знакомый, который может одолжить лошадь, но не может одолжить одежду? – удивилась она. – Сам же вчера жаловался, что выглядишь не слишком презентабельно.
– Он актер, и одежда у него… специфическая, к тому же неудобная для дороги и с вензелями. Человек помешан на своем имени, удивлен, как он еще лошадь не клеймил инициалами.
В голову пришла одна немаловажная мысль, но впереди показались городские ворота, и она промолчала. Один стражник посмотрел на них без особого интереса, зато второй почтительно поклонился Нае и даже не стал останавливать, чтобы спросить документы. Кажется, в один из дней он был в трактире…
– О чем я и говорил, – тихо сказал бродяга, когда они отъехали на достаточное расстояние. – В первую очередь смотрят на Наю Лангрийскую, а спутники теряются в твоей тени.
– Это просто формальный досмотр на выезде, чтобы отлавливать тех, кто заинтересовал городскую стражу. На границе…
Но даже это странно. Если слухи верны, вернийцы тихо ставили на уши весь город – или они действовали самостоятельно, без ведома местных, оттого и стража на воротах не слишком усердно бдит? А может, успели найти, и поэтому перестали тревожить покой честных служак, пусть себе дальше служат? Значит, бард был нанят именно ими?
– Будет точно так же, – уверенно закончил он. – Там стоят те же люди, которым будет куда интереснее молодая девушка, известная по обе стороны хребта. Кстати, многие барды имеют прозвища, ты об этом не думала? Конюх, конечно, олух, но вельва – звучное слово, особенно для северянки.
– К слову, об этом. Как тебя зовут? Мы несколько дней будем ехать вместе, и было бы неплохо знать, как к тебе обращаться.
– Лис, – подумав, ответил бродяга. – Можно так.
– Ты умеешь обращаться только по прозвищам?
– Точно, Вельва, именно так.
Глава 2
Постепенно распогодилось, и выглянувшее солнце вместе с утренней прохладой разогнало и дурное настроение Наи, она даже скинула капюшон и закрутила головой по сторонам, улавливая изменения в знакомых пейзажах. Вдоль столичного тракта всегда что-то происходило: вот торговец съехал на обочину и озадаченно топтался у телеги с перекосившимся колесом, а у хорошо накатанного съезда к местной речушке, в городе загнанной в трубы, вырубили лес и собирались что-то строить. И когда успели, месяц назад ничего не было…
Поглядывала Ная и на Лиса, на лице которого застыла поразительная безмятежность, для полноты картины не хватает только травяного стебелька во рту. Прямо вечный скиталец, который путешествует по странам, нигде не останавливаясь надолго и перебиваясь случайными заработками. Никакой стабильности, зато впечатлений с избытком! Интересно, кто он и правда такой? Почему-то представить Лиса копающим грядку какому-нибудь крестьянину получалось с трудом – слишком хорошо держался для разнорабочего – а для наемного воина у него совсем не было оружия.
