Алексей Васильевич Салтыков "Нефея и дракон"

В то же время дракона видели во многих местах, и везде он раздавал по семечку. Но многие, видевшие дракона с семечком, боялись или не хотели друг другу рассказывать об этом. А такого не было прежде среди общительных соседей. Семечко стало поглощать мысли людей, заставляя совершать необычные и странные поступки: искать золото, ругаться о давно забытом, цепенеть от страха, беспричинно смеяться или плакать, скорбеть или гневаться по пустякам. А многим казалось, что они видели человека с зеркальным лицом.

* * *

– О, Нефритовый Император! Прошло уже время мне летать над людьми! Прошло, – ворчал, возвращаясь в своё логово, дракон. И откуда он взялся, этот Повелитель, который отправил меня раздавать семена?

Дракон долетел до замка Повелителя, к которому его притягивали магические чары, вошёл в огромный зал весь в зеркалах, оборачиваясь и дразня себя в отражениях. «Слава Императору, здесь нет этого преследователя!» – сказал он вслух.

В драконий зал вошёл седой старичок в белых одеждах. Стуча серебристым посохом о каменный пол, издалека он давал знать дракону что пришёл советник Повелителя и его учитель – Гуан Сю, хранитель магии раздоров. Однажды, тысячу лет назад, люди отдали предпочтение власти Нефритового Императора, который и установил законы порядка для всей Поднебесной Империи. С тех пор вынашивал свой план отмщения.

Советник обратился к дракону:

– Ты сделал так, как сказал Повелитель?

– Отвали от меня, мелкий Гуан Сю! – непочтительно огрызнулся дракон. – Да и ещё раз да!

– Я так и передам Повелителю.

– Передай Повелителю так же, что негоже варить курицу в чане, предназначенном для быка!

Глава 2. Чун-Хан – Повелитель

«Ловушка нужна для ловли зайцев.

Поймав зайца, мы забываем про ловушку.

Слова нужны, чтобы поймать мысль.

Когда мысль поймана – про слова можно забыть.

Как бы мне встретить человека,

забывшего слова… и поговорить с ним»

Чжуан-цзы

На широкой горной площадке, возле замка, четверо старцев показывали, соревнуясь друг с другом, мастерство владения мечами. Острые клинки звенели от ударов, свистели, разрезая воздух, а мастера то сходились, то разбегались в разные стороны. Трое сражающихся носили белые одежды, а четвёртый – серые. На лицах их были четыре разные маски. Повелитель драконов Чун-Хан расчетверился на свои аватары. Как луч Солнца, преломляясь сквозь грани призмы, разлагается на радужные цвета, так и он преломлял души, выделяя сквозь свои грани фантомы человеческих чувств в виде своих масок: Гнев, Радость, Скорбь, Страх. Состязанием на мечах маски-аватары оттачивали свои жестокие стороны, ибо у гнева есть беспощадность, у радости – пошлость, у скорби – жалость, а у страха – предательство. Чувства нужно оттачивать, как и мечи перед боем, так как всё имеет свойство притупляться.

Чун-Хан не являлся человеком. Это был фантом с зеркальным лицом, бесплотная сущность, которую не потрогав, можно было принять за человека. Но обманчивость свойственна и людям, не то что фантомам, ими же выдуманным.

Внешность Чун-Хана была необычной. Лицо, когда он не был разделён на свои аватары, было подобно черепу с натянутой на него зеркальной кожей. Оно было до того гладким, что контуры глаз, носа и рта еле улавливались, и было непонятно, – как он говорит или смотрит. Зато в отражении его лица человек видел себя, и это пугало любого, даже самого бесстрашного его визави. Не менее устрашающими выглядели и маски его аватаров. При виде их человек начинал осознавать, что сейчас будет вершиться спектакль, в котором от мастерства исполнения роли будет зависеть сама его жизнь. Чун-Хан был посланцем закоулков человеческих душ – всё низменное и порочное вобрал он. Но теперь настало время заставить всех подчиниться пороку.

Одно предание гласило, что Повелителя драконов принесла на землю Огненная белка. Она завернула младенца в кокон из драконьей гривы и звёздной пыли, и оставила расти на простом мандариновом дереве. Пока он рос, белка метала небесные молнии, пугая людей и вызывая то наводнения, то засуху. Много озлобленных и обнищавших скитальцев тогда появилось. Но когда Чун-Хан вырос, то силы их объединились, и белка изгнала дракона из Зодиака Поднебесной, а Повелитель обрёл над ним магию власти. С тех пор прошло уже много лет, и Чун-Хан задумал поработить всех людей Поднебесной. Он создал Чудесное Мандариновое дерево, волшебные семечки которого были разосланы по сёлам и деревням. Так было задумано и скрыто от посторонних глаз.

Где бы ни был Чун-Хан, его везде окружали обнищавшие и обозлённые голодранцы. Разорившиеся торговцы, разный сброд, пьяницы, контрабандисты и разбойники. Вот и теперь они сидели вокруг поляны и смотрели, как заворожённые, за не меняющимся выражением гримас масок.

На поляне мастеров появился Гуан Сю. Он остановился на краю как вкопанный, несмотря на то, что мечи сражающихся порой пролетали у самого его лица. Наконец команда замерла, закончив бой, и все аватары сошлись в одного.

– Повелитель, – начал Гуан Сю, – дракон сделал твоё дело и вернулся в обитель.

– Великолепно! Нам остаётся теперь только ждать.

Он вложил свой меч в ножны и, сопровождаемый советником, стал спускаться по горной тропинке в Замок.

– Что слышно по краям света?

– Ветры дуют со всех сторон, но ни один из них не ускользнёт от моего Повелителя!

– Придёт время, и мы поработим чувства всех людей, а главное – они забудут, что такое сострадание. Целью их будет личное возвышение, воздвижение собственного идола, и только благодаря этому мы подчиним себе все земные царства. Золотая кожура мандаринов сделает своё дело.

– Главное, чтобы нам не помешал Нефритовый Император!

– Боги сильны тогда, когда в них верят люди. Когда вера уходит – и боги бессильны. Но поверив лишь в себя, человек становится заложником собственных страхов, а их мы добавим с избытком. Бесконечность битв породит в нём ощущение невозможности победы, а значит, он сам будет постоянно искать хаоса, и тогда весь мир превратится в Хаос, а я стану его повелителем! Пусть даже сейчас я лишь фантом – но ничто так не управляет людьми, как как придуманные ими фантомы!

Замок Повелителя драконов располагался на вершине одной из бесчисленных гор, подставляющих свои хребты знойному солнцу и летним муссонам, покрытых сосновыми зарослями, кончающихся обрывами, подножия которых с их высоты трудно различимы. Но зато мир оттуда виден как на ладони – его ветра, дымы и туманы, его страсти и пороки. Замок был выдолблен прямо в скале и своей неприступностью напоминал цитадели древних царств. В центре площади, под хрустальным куполом росло то самое Мандариновое дерево. «Вот оно – моё детище. Кто изведает плодов его и произнесёт моё заклинание – станет творить зло вокруг себя по велению моему». Он подошёл к дереву и обнял его. Воистину, если Чун-Хан был учеником Гуан Сю, то Мандариновое дерево было детищем Чун-Хана, и ещё неизвестно, кто из них пойдёт дальше своего отца?!

– Сколько столетий я колдовал, лишая себя простых прелестей жизни! Сколько плодов и заклинаний испробовано! Но вот одно сработало. И теперь семечки от него разрастутся по всей Поднебесной. Советник, позови сюда дракона. Время кормить его.

В зал Повелителя вошёл дракон. Весь его вид показывал недовольство.

– Тебя что-то тяготит? – спросил его Чун-Хан, но дракон сделал вид, что не расслышал вопрос, – улыбайся и делай всё, что велит тебе хозяин. Иначе будет страшно, будет мучить совесть за все злодеяния, что тебе предстоит сотворить! Подойди же ко мне, моя радость, гнев, скорбь и страх, – позвал его Чун-Хан, срывая плоды мандарина и очищая их от кожуры.

Из ноздрей дракона повалил дым покорности, и с протянутой руки он один за другим стал есть мандарины.

– Что нужно сказать?

– Слава Повелителю драконов!

– И то правда. Теперь ступай, отдохни.

Как же кислы были эти мандарины!..

Глава 3. Мандариновое дерево

«Если мы принимаем людей такими, какие они есть, мы делаем их хуже. Если же мы относимся к ним так, как будто они таковы, какими им следует

быть, мы помогаем им стать такими, какими они в состоянии стать»

Гёте

Каждое утро Чэн Сию Неугомонный, так прозывали его односельчане, просыпался с одной мыслью: «Совершенствоваться мне уже некуда, настало время всех удивлять!» Он до того мечтал однажды удивить всех, что цеплялся за каждую необычную мелочь. Крыша на доме его покосилась – но в ней ли дело, когда ты рождён для чего-то великого?

В это утро жители села, выходя из своих домов, ахали от изумления. Мандариновое дерево, которое росло, как тесто на дрожжах, зацвело! «Вот оно», – подумал Чэн Сию и побежал туда, где уже собирался народ.

– Смотрите, люди, семечко этого дерева получил мой сын от самого дракона, а поскольку я являюсь главой семейства, то официально объявляю себя повелителем мандаринового дерева!

Но ожидаемых бурных оваций не произошло, а, скорее, наоборот – люди как-то погрустнели. Не так, не так становятся повелителями! – огорчился Чэн Сию и надел на лицо, сделанную накануне маску скорби.

– Так ты что ж, сосед, никак представление начал и мандаринами с нами не поделишься? Ведь дерево-то стоит на общей территории! – ворчали одни.

– Вот так удивил на старости лет! – сокрушались другие.

– Мудр ли тот человек, который наступает на одни и те же грабли дважды? – пытался поучать его ближайший сосед, – Давно ли, когда однажды дожди заполнили вон тот пруд, ты объявил, что там будут разводиться золотые карпы, – и что? Кроме лягушек и вони от застоявшейся воды ничего путного не вышло.

– Братья мои! – воскликнул тогда Чэн Сию. – Не для мудрствования живу, а, чтобы удивлять вас, отличаться от всех – вот моё желание!

– А если мы сами захотим отличаться друг от друга, то чем нас тогда удивишь? – сказал кто-то и все засмеялись.

– Нам нужно идти работать. Пускай себе цветёт дерево. Это само по себе великолепно без всяких повелителей!

– Так что там с мандаринами решено?

– Мандаринами поделюсь! Объявляю всем равный доступ к будущим плодам! – провозгласил Чэн Сию, а про себя подумал: «Боги, что я такое говорю!» Но было уже поздно: слово – как вода, разлитая в землю, – заново не соберёшь.

– Эй, Чэн Сию, – окликнул его сосед, – ты совсем запустил свою рисовую плантацию, и вода через края скоро прольётся! Забыл, что не мандарины, а рис – основа благополучия! А маску свою прибереги для театрального представления.

И это было правдой. Заботу крестьян от возделываемых плантаций никто не отменял. Будь то война, или непогода – иди, и делай своё дело. Ведь плоды его нескоры, катаклизмы рано или поздно заканчиваются, а кушать хочется всегда.

– Помню, помню, *, – проворчал Чэн Сию, успокаиваясь. Вернувшись домой, он взял свою мотыгу, и поплёлся на свои рисовые угодья.

Не одно тысячелетие насчитывает в Поднебесной культура возделывания риса. Заботливые, трудолюбивые и внимательные люди довели своё ремесло до совершенного искусства! С тех пор как над Хуанлунскими террасами жёлтый дракон сбросил свою чешую, образовав причудливые пруды с возвышающимися бортами, по их подобию жители поднебесной стали устраивать свои плантации для выращивания риса. Вот и стало заботой возделывателей этого злака поддержание прочности стенок от размытия и нужной формы запруды, повторяющей изгибы рельефа местности, компенсирующие её склоны.

Как и воде, человеку нужно за что-то закрепиться на земле. Иначе стечёт весь поток в один бушующий океан. А людей сцепляет общее: дружба, любовь, традиция, закон. Прорвись одна из этих стенок – и всё прахом пойдёт. Но ещё одно главное сцепляющее свойство нашли эти люди: закон красоты и красота закона. «Любовь не во владении, а в уважении», – говорят они. Глядя с высоты птичьего полёта поражаешься тому, как гармонично вплетаются в ландшафт бесчисленные и разноцветные запруды плантаций риса, и в этой аккуратности ощущается великое уважение к земле, которая даёт столь бесценное благо народу, на ней живущему.

В этот день Чэн Сию вернулся домой уставшим. Работа не клеилась, а в мыслях он то и дело возвращался к своему дереву. Он вымыл руки и лицо, поставил в угол мотыгу, положил на полку маску. Жена наварила риса, и они вместе с сыном сели обедать.

– Сын мой, – обратился он к Чэн Лею, – наступает время нашего восхождения на вершину могущества. Я чувствую это. Ты больше не ходи на ту гору запускать своего змея.

– Но почему, отец?

– Вдруг дракон увидит твои знаки и прилетит обратно за своим деревом? Мы должны всячески скрывать это место теперь.

– Но я делаю это не для дракона, а для девочки Дэн Сян, дочери нашего соседа. Она мне очень нравится!

«Нефритовый Император, помоги моему сыну обрести счастье!» – подумала в этот момент Чэн Лин.

– Соседа? Забудь про неё. Они недостойны нас своим происхождением… Ой, что-то сердце защемило, доктора надо позвать!

– Но доктор и есть наш сосед, – спохватилась Чэн Лин.

– Вот его и позовите, только скажите, что на чай зовёте, а не лечить, а то обрадуется ещё!

– Я сбегаю, мам, быстро за ним!

– Ты опять… туда, – заворчал отец, но сына уже и след простыл.

Явился сосед. Поклонился дому, поприветствовал хозяев и стал усаживаться к чайной церемонии.

– Здравствуй, сосед Ли. Ты должен меня полечить.

– Что случилось?

– Ох, сердце защемило! Это я попросил тебя позвать, а сказать, что на чай.

– Да, меня позвали на чай, а не лечить тебя, Чэн Сию. Вот я попью, уйду, тогда и зови меня тебя лечить.

– Ну ты и скряга, сосед!

– Не более, чем ты! Вспомни, как я пришёл к тебе за щепоткой соли, что ты сказал? «Давай подождём, пока она в цене поднимется, тогда я тебе её и продам. А то меня обвинят в завышении цены». Было дело?

Тут с улицы стали доноситься шум людей. Кричащие звали всех к мандариновому дереву: «Сюда, сюда, скорее, вот чудо!» Ясно было: там что-то стряслось. Забыв о сердце, Чэн Сию бросился бежать. За ним уверенной поступью и его сосед, и все их домочадцы. Каково же было изумление, когда они увидели на ветках спелые оранжевые плоды. Ещё больше был удивлён сам Чэн Сию, увидевший, как односельчане без остановки рвут его мандарины. И пусть он дал на то разрешение, но не до такого же нашествия! Плоды совали кто за пазуху, кто в карманы, кто чистил и сразу в рот. Чэн Сию стал тоже рвать, сколько помещалось в руки, и не мог вымолвить ни слова от неожиданности. Под деревом радостно копошилась малышня, объедаясь его мандаринами.

– Сладкие, – кричали с разных сторон.

И он тоже решил попробовать, но с досады выплюнул: мандарин оказался кислым. Второй, третий – такие же. Тогда как другим доставались сладкие.

Наступил вечер. Стемнело. Насытившись, все стали разбредаться по домам. Пошёл и Чэн Сию, не зная, радоваться случившемуся, или плакать из-за него? В глубоких раздумьях он провёл всю ночь, глядя на красавицу Луну, и решил, что это какой-то знак и всё ещё откроется, как придёт время!

Примечания к главе

*Китайская поговорка звучит примерно так: «Умному человеку не надо долго объяснять»

Глава 4. Заклинание мандариновой кожуры

«Держи ворота на замке,

а язык за зубами»

Автор неизвестен

Ночь радовала теплом. Возле хижин горели оранжевые фонари, похожие на большие апельсины, раскачивающиеся на ветру. На лугу стрекотали бесчисленные цикады да во дворах подвывали домашние собаки.

Когда мир темнеет, особую роль в ночном представлении играют светотени и большое звёздное небо с его изменчивой красавицей Луной. Человеку открывается космос. Как распахнутый занавес в театре погружает зрителя в атмосферу волшебства игры актёров, так и фантазия наблюдателя вырисовывает в небесном представлении фантастические мифы, сказочные истории. И дышится легко и страшно, когда ты оказываешься наедине с бездной летящего навстречу космоса, когда ты даёшь себе отчёт в том, что видишь этот мир первозданным, в начале его пути, когда ещё не существовало света, и некому наблюдать эту завораживающую картину.

«Сколько там звёзд! За жизнь не сосчитать!» – думала Дэн Сян, сидя на обломке старого дерева возле пруда, в котором отражалась яркая Луна. Полнолуние особо притягивает мечтательных девушек всего земного шара.

– Сян, ты где? – послышался шёпот из темноты. Это юноша Чэн Лей ищет свою девушку.