Решение принимать было сложно, и Настю пришлось оставить. Так было лучше для нас обоих. Пытался забыть её, зная, что только испорчу ей жизнь.
Отгородился. Катя и её беременность мне в этом помогли.
А потом…
Выкидыш.
И бросать из-за этого Катю я не стал. Ей было хуже всего. А я был бы эгоистом, уйдя и плюнув ей в душу. Один раз я это уже сделал. Второй – понял свою ошибку. Чувствовал свою вину. И оставил всё как есть. Чтобы не возвращаться к прошлому, отвлечься от Насти.
А теперь…
Хочется послать нахрен всех.
И даже Покровскую, вновь залезающую под корку мозга, и Катю, чувств к которой, кроме отвращения с нотками вины, нет и не было.
Через час стою перед дверью своей бывшей.
Доехал сюда, как в тумане.
Жму на звонок.
Слышу топот её ножек по ту сторону двери.
– Кто там? – глухой мелодичный голос. Внизу живота тут же зарождается тяжесть.
– Доставка. Привёз вещи, оставленные после аварии, – говорю херню. Знаю, что она посмотрит в глазок и узнает, кто здесь. Я и не скрываюсь.
– Оставьте у дверей, – слышу совсем тихо. – Я не могу сейчас забрать.
Не узнала?
Нет, точно узнала. Поэтому так и говорит.
– Насть… – вылетает из горла.
От одного её имени язык начинает жечь.
– Открой, – говорю уже требовательнее.
– Я же сказала – оставь вещи у дверей, – уверенно и жёстко говорит она. Несвойственно для неё. Этот тон, эта манера… Никогда такой не была.
Бесит эта стужа в её голосе!
С другим она наверняка ласковее.
Например, с отцом этой малышки…
– Я всего лишь хочу убедиться, что ты в порядке, – раздражённо цежу сквозь зубы. – Это ведь случилось из-за Кати.
Думаю об этом – и сам злюсь.
– Уйди. Твоя жена чуть не убила меня и едва не сделала ребёнка сиротой.
Нежный и дрожащий голос всё ещё любимой девушки душит, делая больно. Особенно сейчас. Когда стою за дверью, а эта мелкая заноза не впускает меня в квартиру.
Именно любимой. Прошло много времени, но она слишком прочно засела у меня в сердце. Закрыл это чувство на замок, заковав цепями.
А тут…
Знаю, что она там, и цепи рвутся.
– Где отец этой малышки? – игнорирую её слова и вспоминаю огромные глаза ребёнка. И ту фотографию. Кто их фотографировал? Она ведь сейчас не одна?
– Какая тебе разница?
Бью кулаком в дверь.
– Открой, поговорим, – говорю сердито. Ещё чуть-чуть – и я сломаю эту преграду между нами.
– Нам не о чем говорить, Волков, – всё так же ровно и спокойно говорит девчонка. Я помню её не такой. Изменилась за это время и уже резче произносит: – Уходи. К своей жене и ребёнку. Ради которого ты оставил меня. Всё в прошлом… И ты сам сделал этот выбор.
Глава 8
Настя
Сжимаю до боли кулаки.
Слишком разговорилась с ним.
Как же мне хочется выплеснуть всё то, что накопилось во мне за это время! Но я снова прячу эмоции в прочный сундук, заковываю его цепями и выкидываю на дно морское.
Я так долго пыталась его забыть, чтобы что? В один момент выплеснуть всё ему в лицо? И что потом? Заплакать?
Нет, раньше я бы так и сделала. Но не сейчас.
Слух режет детский плач, и я быстро моргаю. Смотрю из коридора на кроватку, где лежит Сонечка. Глядя на меня, доченька плачет.
– Больше здесь не появляйся, – говорю серьёзно.
Делаю шаг вперёд.
И снова удар в дверь, от которого вся дёргаюсь и покрываюсь от страха мурашками.
Не нравится ему! Но и мне плевать!
Забегаю в зал, закрывая дверь между коридором и нами. Строю ещё одни стены. Больше и больше.
Поднимаю малышку из кроватки, прижимаю к себе. Она мигом успокаивается, смотрит по сторонам, будто пытаясь кого-то найти.
Не поняла, откуда появился мужской голос, и, наверное, испугалась.
Успокаиваю доченьку, убаюкиваю и укладываю спать. Несколько раз подхожу к глазку, проверяя, ушёл ли Волков. Решившись лишь на третий раз, щёлкаю замком, стараясь игнорировать натянутые нервы. Приоткрываю дверь.
Знаю, что его там нет.
Это не тот мужчина, что будет сидеть на коврике у двери.
Точно не тот.
Уже увереннее выхожу на лестничную площадку. Прикрываю за собой, отвожу коляску в холл, откуда её удобнее вытаскивать на улицу. Потом с Сонечкой на руках это будет тяжелее всего.
Забираю вчерашние покупки, свою сумку и возвращаюсь обратно в квартиру. Под звуки работающего телевизора вожусь на кухне.
Малышка у меня привыкла засыпать под звуки. Я сама её к этому приучила, ненавидя тишину. В этом много плюсов. Мы можем ездить с ней по делам, и она может уснуть где угодно под голоса.
Это позволяет её часто брать с собой в мою школу по рисованию. Чаще прошу няню, но Соня начала привыкать к залу сосредоточенных людей, изредка что-то спрашивающих у меня.
Дома я сидеть не могу. Стены убивают. Чуть не сошла с ума в первый месяц после родов. Брат даже отправил меня к психологу, который очень мне помог. Я частенько заглядываю к Маргарите Степановне, чтобы выговориться.
С братом и его женой иногда делиться сложно, как и с подругами. Они меня банально не понимают. Но я их не осуждаю. Просто знаю себя.
Как бы сказал мой брат… У творческих личностей слишком много тараканов. А так, как я художник по жизни… Я так вижу!
И люблю свободу. Пробовать и изучать что-то новое.
С десяти лет я ни дня не сидела без дела. То вышивала, то горшки из глины делала… Художка, бисероплетение, вязание… Я занималась плаваньем, каратэ, ходила на курсы садовода, бармена, вокала. Мне было интересно всё узнать в этой жизни. Всё попробовать.
И когда узнала, что беременна… Думала, что всё. Жизнь кончена. Свободы нет. Вот клетка из четырёх стен, ребёнок и грязные подгузники. Живи этим до трёх лет, а только потом, отдав его в сад, реализуйся. И то – в определённые часы…
На этом фоне у меня появилась куча ненужных мыслей, из-за которых постоянно загонялась.
В двадцать я и не думала становиться мамой…
А это как посадить вольную птицу в клетку. Так я тогда себя ощущала.
Но аборт делать не решилась. Ведь это был малыш от моего любимого мужчины. Хоть что-то я хотела оставить от него…
И во мне боролись две личности. Та, что безумно влюблена в Волкова и желающая сохранить хотя бы часть его себе. И та, что хотела жить на полную катушку. Путешествовать по миру, пробовать новое и новое…
Да, я разрушала сама себя. Накручивала и накручивала. Плакала, не зная, что делать. Проклинала Гордея за то, что он мне оставил.
И сейчас, вспоминая себя прошлую, где плачу в кровати и говорю, что не желаю этого ребёнка… хочу себя убить.
Сонечка – главное и самое драгоценное, что у меня есть в этой жизни.
Я ни о чём не жалею! И люблю её только за то, что она есть. Неважно, чья кровь в ней. Она – моя. И это главное.
Только со временем поняла, что и с ребёнком можно заниматься своими делами. Не всем, но в этом деле мне повезло. Хоть родителей и нет, мне всегда помогает брат и его жена.
И, конечно, его финансовая поддержка, за что ему спасибо…
Няня – наше спасение! Но к её услугам прибегаю в крайнем случае. Когда в студии сложные занятия, и я просто не хочу мучить ребёнка выездами.
И бросать не хочу. Преподавать рисование мне нравится. Так я не схожу с ума от одиночества, от однотипных дней. И не становлюсь той самой затюканной мамой в декрете, которая даже боится выйти на улицу.
Этого я боялась больше всего, но слава богу мне повезло.
Разобрав пакеты, проверяю сумку и смотрю, всё ли на месте.
Лезу в кошелёк – денег не взяли.
Перебираю пальчиками карты и не могу найти то, что ищу.
Фотографии нет.
Выпала? Или я её убирала?
Нет-нет, она точно была тут! Ношу её всегда с собой, боясь потерять. Это единственное фото, оставшееся после выписки. И то благодаря Васе, жене брата.
У Игоря телефон полетел, и все фото стёрлись.
И то осталось единственным… Можно, конечно, попросить Василису поискать у себя в галерее и распечатать новую, но… Отсутствие привычной фотографии напрягает. Куда она делась?
Нехорошая догадка простреливает голову.
Волков взял?
Зачем?
Плевать. Горько, но пусть подавится. Пусть видит, что у меня всё прекрасно.
А мы с моей малышкой будем жить дальше. Подальше от него.
Глава 9
Спустя несколько дней
Настя
– Да? – отвечаю на телефонный звонок, тяжело дыша. Опаздываю! У меня есть ровно два часа, пока сытая малышка спит и видит десятый сон. Но время неимоверно летит, ещё и пробки! Опаздываю на занятия!
– Привет, – слышится в трубке голос Игоря. – Я тут кое-что узнал о той аварии.
Чуть не поскальзываюсь на гололёде прямо у здания, где находится моя мини-школа по рисованию. Благо вовремя хватаюсь за ручку железной двери.
Со страхом захожу в тёплое помещение. Кажется, я заледенела не только от непогоды, но и от его слов.
– И что узнал? – дрожащими пальцами расстёгиваю молнию.
