Я подошел ближе к изгороди, чтобы рассмотреть эльфийку и видеть, что в ее руках. Оказалось, пальцы ее держат увядшую розу. Талонэль перебирала жесткий стебель так, что шипы искололи ее пальцы и на них выступила кровь.
– Теперь еще вы. Боги, зачем?! – она сокрушенно покачала головой. – Не надо было приходить!
– В чем дело, госпожа? Разве не вы писали это объявление? – я достал из кармана листок, развернул его, показывая ей.
– Я… – нехотя признала она. – Хорошо, что вы его сорвали. Надеюсь, больше никто не придет.
– Кто-то приходил еще кроме меня, – я оперся на изгородь, и она пошатнулась, пришлось убрать руку.
– Да, наемница-эльфийка, но она родом из Лойлэна. Сразу поняла по ее грубой речи и отсутствию воспитания. Я не люблю выходцев с запада. Тем более их женщин, – она сделала несчастное лицо, всем видом показывая свое страдание. – Ну чего вы стоите здесь? Мне больше ничего не нужно! Нет никаких вампиров! И я не могу ничем заплатить вам за беспокойство этим объявлением.
– Госпожа Талонэль, что у вас с шеей? Сдвиньте повязку, – попросил я, убирая в карман листок с объявлением, при этом понимая, что он мне больше не потребуется.
– Нет!.. – она отшатнулась от изгороди.
– Покажите, Талонэль! – решительно настоял я и направился к калитке. – Иначе мне придется это сделать самому!
– Нет! Ради Аолис, не надо! – она попятилась к дому.
– Талонэль, это необходимо. Я знаю, что там у вас. И нам придется поговорить, – я открыл калитку и вошел в ее дворик.
Слева от дорожки, выложенной плоскими камнями, на клумбах росли цветы, в то время как справа земля пустовала.
– Вы не убьете меня? Скажите, что не убьете! – она обернулась, наверное, собираясь бежать.
– Разумеется, нет. Я пришел тебе помочь, – я не стал подходить ближе, чтобы ее не спугнуть и для убедительности, сложив руки знаком Ваэйлин*, произнес: – Клянусь, от меня твоей жизни ничего не угрожает.
(*Ваэйлин – эльфийский жест-знак, обозначающий искренность, и то, что следующие слова равны клятве, которую засвидетельствует небесная судья Наирлесс. В этом знаке сплетаются средний и указательный палец двух рук, руки держат на уровне подбородка. Однако, для многих эльфов, этот знак не имеет изначальной силы)
– Хорошо. Я принимаю, – она сложила руки на груди и прошептала что-то на эльфийском. – Назовите свое имя и тогда мы пройдем в дом. Здесь не нужно говорить.
– Райсмар Ирринд. Или проще – Райс. Я маг, госпожа, и постараюсь быть полезен вам, хотя бы советом. Скажу сразу, я примерно представляю вашу ситуацию, но будет лучше если вы мне расскажите все честно сама, – я направился к дверям ее дома, пропуская эльфийку вперед и ощущая ее страх. Позволить мне войти и вступить в диалог, давалось ей нелегко, в то же время на это явно были причины.
Она провела меня в комнату, располагавшуюся сразу за прихожей, напротив входной двери. Солнце уже уходило за горизонт, поэтому два окна, обращенных на юг, давали мало света, и дальнюю часть помещения сложно было разглядеть. Здесь же имелся эльфийский стол и стулья на витых ножках, маленький диван у окна.
– Вы одна живете? – спросил я, присаживаясь на стул после ее приглашающего жеста.
– Теперь одна. Муж бросил меня, связавшись с какой-то женщиной из Арсиса. Деньги, которые он мне оставил почти кончились, и я стараюсь заработать, вышивая туники, – она, наконец, выпустила из рук увядшую розу. Взяла с полки в шкафу самосветную колбу и поставила ее в центре стола, так что она освещала мое лицо и отчасти ее.
– Снимите повязку, Талонэль. Я знаю, что там след укуса вампира, вам нет смысла скрывать его передо мной, – я придвинул стул, чтобы сесть ближе к ней. – Мне нужно посмотреть какой именно остался след от укуса.
– Боюсь, вы решите, что я тоже стала вампиром и убьете меня, – с опасением сказала она, но при этом ее руки начали распускать узел на шее.
– Во-первых я поклялся, что от меня вашей жизни ничего не угрожает. Во-вторых, эльфы чрезвычайно редко подхватывают вампиризм. Но все же мне нужно осмотреть рану, – я наклонился к ней и дотронулся пальцем до шеи, между двух маленьких красных лунок. Края их не опухли сильно и не стали лиловыми, значит она не заражена. – Могу вам точно сказать, что вампиризма в вас нет и вряд ли будет. Расскажите, как это все получилось и почему вы решили, что вам больше не нужна помощь против вампира?
– Он начал приходить сюда с начала двоелуния. В дом не заходил, но ходил под окнами. Сначала ходил молча. Во вторую ночь я чуть не умерла от страха, когда услышала шорох за окном, отодвинула штору, чтобы посмотреть, а там его бледное лицо так же близко, как сейчас ваше. Я вскрикнула, отскочила и забилась в угол. А он с усмешкой смотрел на меня и молчал. Одну ночь он не приходил, и у меня возникла надежда, что он отстанет от меня, но потом он появился снова и заговорил со мной. Сказал, что я очень красивая и мне не нужно его бояться. Обещал не причинить вреда и просил открыть двери. Так просил, что я зажала уши руками и ушла в другую комнату, чтобы не слышать его. Меня пробирал такой страх, что не спала до утра, а днем написала это объявление, готовая отдать все оставшиеся деньги, чтобы меня спасли от него, – она замолчала, ее рука снова потянулась к лежавшей на столе, увядшей розе.
– Дальше, – попросил я.
– Дальше… Он пришел, когда еще не наступила ночь. Уже были сумерки, появились две первых звезды, а я… – она встала, принесла подсвечник и продолжила, разжигая свечи: – Я забыла занести в дом белье, которое сохло. Вышла и встретила его. Почти столкнулась с ним обходя дом. Я так испугалась, что не смогла даже закричать. В горле будто застрял кусок льда. А он схватил меня на руки и занес в дом. Сказал, что я ему очень нравлюсь и он меня не обидит. Потом попросил один глоток моей крови. Сказал, что очень голоден, и если я позволю, то он будет иногда пить немного моей крови. Обещал, что если я сама того не пожелаю, то не стану вампиром и мы будем любовниками.
– Ты провела с ним всю ночь. Переспала с ним? – мне показалось, что эльфийка не против обращения на «ты», тем более я такое уже позволял, когда надавил на нее, чтобы она показала шею.
Она замялась, опустила взгляд, и я пояснил:
– Талонэль, я не просто так спрашиваю. Это важно: переспала ты с ним или нет?
– Он подарил мне эту розу, – эльфийка сжала стебель прокалывая пальцы до крови. – Да, я переспала с ним, если это так важно. Я просто не сопротивлялась. Не могла…
– Ясно. Какое у него тело: холодное совсем или чуть прохладнее, чем у людей и эльфов, – по реакции ее рук я понял, что эльфийка испытывает такие же острые эмоции, как шипы, которыми колет руку.
– Как у обычного мужчины после купания в прохладной реке. Но я не замерзла. Если хотите знать, мне это понравилось. Мне понравилось, как он целует в шею, и слизывает мою кровь. Я чуть не сошла с ума, но уже не от страха. Давайте больше не будем об этом говорить. Я и так сказала достаточно. И, пожалуйста, не надо его трогать. И меня больше не надо трогать. Просто уходите и забудьте о моем глупом объявлении, – она отвернулась, и повисла тишина.
– Хорошо, Талонэль, я сейчас уйду, но хочу предупредить, такие отношения редко держатся долго и еще реже заканчиваются хорошо. Когда ты ему надоешь, он выпьет тебя досуха. Может быть менее трагичный вариант, но более мучительный для твоей души: он однажды исчезнет навсегда, а ты не сможешь обходиться без него. Поверь, я знаю, что говорю. Это очень опасная связь, у которой мистические и алхимические корни: от его поцелуев в твоем теле появляются особые вещества и без них ты будешь чувствовать сильное мучение. Такое случается не всегда и вампир вампиру рознь, но с тобой произошел именно тот самый нежелательный случай, – проговорил я. О том, что это именно так, я понял по ее реакциям. Стало ясно, что она с первой ночи с ним попала на крючок и с нетерпением ждет его появления; ждет его прохладных объятий, рождающих дрожь в душе; ждет его поцелуев, укусов и его холодного семени в своих отверстиях горячих отверстиях.
– Нет! Не говорите мне это! Он не бросит меня! Он меня любит! – она вскочила и отошла к окну. – Скорее уходите отсюда! Я не хочу вас слушать!
Из прошлых жизней я знал, что такие отношения имеют или три финала. И все три очень печальных: или смерть от такого любовника, или сумасшествие, или самоубийство, не в силах вынести мучения от разлуки с ним. Я встал, подошел к ней и сказал:
– Хорошо, я сейчас уйду. Но ты подумай над моими словами. Пока ты не слишком к нему привязалась, еще можно все изменить. Если надумаешь и тебе потребуется моя помощь, ищи мага по имени Райсмар Ирринд в городе. Запиши это…
Она не шевельнулась. Так и стояла, глядя в окно и грезя встречей со своим опасным любовником.
– Запиши! – настоял я. Сказал громко и твердо.
Она повернулась, подошла к шкафу, взяла листик. Ясно, что эта эльфийка склонна к подчинению – прямая противоположность Ионэль. В этом одна из причин, почему она так легко попала под влияние вампира. И тут же я подумал: «Иона… Уж не она ли приходила сюда передо мной?». Ведь Талонэль сказала, что приходила наемница-эльфийка, родом из Лойлэна. Да, в Вестейме немало эльфиек, но вряд ли много тех, которые берутся за подобные задания.
– Говорите, что записать? – она положила листок рядом с подсвечником и там же поставила чернильницу в виде статуэтки бога Дэолина.
– Мое имя: Райсмар Ирринд. Я не знаю, в какой таверне я буду проживать в то время, когда у тебя возникнет такая потребность, но потребность может наступить очень быстро. Начни искать меня с «Добрый Лирки» – чаще всего я оставляю у распорядителя сообщение, куда переселился. Теперь у меня к тебе вопрос: как выглядела эльфийка, которая приходила передо мной по этому же объявлению? – я кратко описал ей Ионэль.
– Да, похоже на нее, – согласилась хозяйка дома.
– Она не назвала свое имя? Не сказала, где ее искать? – я смотрел на лицо Талонэль, освещенное пламенем трех свечей и думал, что она прекрасна особой утонченной красотой, свойственной некоторым эльфийкам из средних земель Элатриля. И будет очень жаль, если ей придется погибнуть в мучениях из-за прихоти какого-то кровососа.
– Нет, она не назвала имя. Я с ней мало говорила. Пожалуйста, уходите! – эльфийка снова схватила увядшую розу. – Уже стемнело. Он может прийти, увидит вас и подумает, что я ему изменяю.
– Хорошо, ухожу, – я направился к двери и сказал ей: – Не надо меня провожать.
Когда я шел по дорожке через ее дворик, то почувствовал его. Он стоял шагах в тридцати от калитки за высоким кустом роз.
– Послушай меня, кровопийца, – произнес я достаточно громко, – если она погибнет, я найду тебя и убью. Сгоришь в огне как полено.
Он не ответил, лишь злобно посмотрел мне вслед.
Я пошел к Луврийским воротам тем же путем, которым шел сюда, продолжив размышления о вампирах. В разных, известных мне мирах они очень похожи, и именно поэтому я смел делать выводы по случившемуся с Талонэль. И еще потому, что память прежнего Райса хранила достаточно много информации о вампирах – от слухов до реальных историй – это позволяло мне сопоставлять мои знания с тем, что происходило в этом мире. В прошлом я неоднократно пересекался с вампирами. Скажу более: у меня в любовницах в разных жизнях было две вампирши и ночи, проведенные с ними очень памятны. Эти клыкастые сучки бывают божественно красивы, милы в общении и безумны в постели. Ради такого не жалко поделиться кровью, даже очень большой кровью. Вампирши привязывают не меньше, чем вампиры. При чем, для них любовь – этот особая игра, которая мало похожа на нашу людскую, почти такая же, как игра темных демониц. Я слишком не привязывался лишь потому, что обладаю волей мага, при чем в самой развитой ее форме. И вышло так, что в тех любовных историях страдал не столько я, сколько обе мои кровавые любовницы. Страдали от того, что им не удавалось завладеть мной так, как они хотели.
Размышляя об этом, я дошел до гончарной мастерской, над которой до сих поднимался дым, белесыми клубами видный в темном небе. Под навесом горели факела и там кипела работа глиномесов. Дальше дорога шла вниз, изгибаясь между длинных сараев, редких домов, разделенных небольшими огородами. Вот здесь я и почувствовал, что за мной кто-то внимательно приглядывает. Неужто эльфийский клан послал за мной одного из остроухих? Эту мысль я отверг почти сразу. Вспомнил о встрече с Зеллом и Дубиной, когда шел к Талонэль. Так что более вероятно, кто-то из медноруких. Тем более Дубина задавал мне вопрос с подковыркой, мол, какой дорогой я буду возвращаться.
Не подавая виду, что чувствую хвост, я пошел дальше. Положение осложняло лишь то, что стало темно. Мельда недавно всплыла над горизонтом, была почти скрыта тучами. А я, увы, не могу похвастаться хорошим ночным зрением. Кстати, я собирался этот навык поднять из магических шаблонов. В моем архиве много полезной мелочи, о которой вспоминаешь, лишь тогда, когда припечет.
Дойдя до сарая, тянувшегося глухой бревенчатой стеной до изгороди, я зашел за угол, пропадая из поля зрения, тех кто увязался за мной. Присел так, чтобы, когда выгляну, моя голова скрывалась за кустом. Выглянул. За мной шли трое и рядом с ними семенил здоровый, лохматый пес. Хотя в темноте особо не разглядишь, я определил, что среди них нет ни Дубины, ни Зелла. Так что может ложное беспокойство. Но расслабляться не стоило и лучше проверить. Терпеть не могу, когда чувствую излишне липкое внимание на своей спине.
Я вышел из-за угла, когда до них оставалось меньше тридцати шагов. Все трое остановились как вкопанные – явный признак, что шли именно за мной. Если бы я их не интересовал, пошли бы дальше.
Пес тоже остановился и зарычал, он был на поводке, который держал невысокий бородатый мужичок.
– Эй, ты что здесь делаешь? – первым нашелся парень в светло-серой, надорванной тунике.
– Прогуливаюсь, – беззаботным тоном ответил я.
– Ты не там гуляешь, – хрипло произнес длинноволосый, подошел ближе, остановился, опираясь на длинную палку. – Здесь ночью ходят только свои. А если чужой кто, то должен заплатить за проход 5 гинар.
Я знал эту хитрость. Она была в ходу у медноруких, и других поселковых и городских банд. Суть в том, что специально называлась небольшая сумма, на которую соглашались многие. Ведь мало кому охота оказаться с разбитым лицом всего на несколько гинар. Нежелающие стычки доставали кошелек и тут же его лишались.
– Ладно, – согласился я и сунул руку в карман. Сделал вид, что вытянул монету и протянул ее длинноволосому.
– Так просто? – удивился он, протянул руку, чтобы взять монетку и тут же обнаружил, что в моих пальцах ничего нет. – Ты издеваешься?!
– Да, – с нескрываемым удовольствием сказал я. – А ты, высерок из медноруких? Зелл или Дубина послал меня выпотрошить?
Длинноволосый растерялся.
– Эй, ты чего несешь? Кости твои сейчас раскрошим! – подал голос тот, что в серой тунике, но подойти ближе побоялся.
Я понял, что это новички из Медной Руки. Проверить их, на что они способны, наверное, вывел тот бородатый, что держал на поводке лохматого пса. А может Зелл находился где-то рядом и приглядывал на происходящим.
– Знаешь, почему они тебя послали? – продолжил я. – Потому, что сами боятся ко мне подойти. Боятся потому, что я могу сделать так…
Левой рукой я схватился за его палку, кулаком правой резко снизу вверх врезал ему в подбородок. Громко клацнули челюсти, голова запрокинулась, и он тяжелым мешком упал на дорогу. Как говорится, минус один.
– Кто еще хочет пять гинар? Или предложить больше? – усмехнулся я, перехватив палку в правую руку, в левую активируя кинетику, хотя надеялся, что магией пользоваться не придется.
– Я сейчас Трома спущу! – вскрикнул бородатый, и собака, услышав своре имя и поняв намерения хозяина, начала лаять и рваться с поводка.
– Побереги пса! – предупредил я. – Не дорога его жизнь? Давай, рискни, отпусти!
Твердая уверенность в моем голосе добавила бородатому здравомыслия: собаку он не отпустил, дернул за поводок, что-то негромко сказав своему питомцу. Тот, что в серой надорванной тунике, молча попятился, проявляя трусость. Я же, ловко повертев палку в руках, указал ее концом на длинноволосого и сказал:
– Передай Зеллу, Дубине или тем дурачкам, которые вас послали: если они еще хоть раз попытаются мне чем-то досадить, то с ними будет гораздо хуже, чем с этим.
Повернувшись, я направился к городским воротам, уверенный, что меднорукие оставили меня в покое. По крайней мере на сегодня. Луна поднялась выше, полностью вышла из-за туч, освещая пустую дорогу и, раскинувшиеся по обе стороны домики и постройки поселения.
Палка в моей руке, напомнила кое-что подзабытое из моих ранних воплощений. А именно лемурийский бой с длинным посохом. Я владел им, не в совершенстве, но весьма неплохо. В те забытые тысячелетия в другом мире он назывался «олиссин сано лауруд» – или в прямом переводе искусство быстрых линий. В этом же мире, на Кайлосе такое искусство не известно вовсе. Я подумал, что неизвестное другим, может оказаться очень полезным мне, хотя бы потому, что будет неожиданными для противника. Атака длинным посохом может пригодиться в тех случаях, когда боевую магию использовать нежелательно, но есть необходимость воспитать кого-нибудь, не проливая много крови. Разумеется, это лучше сделать, нанося удары посохом, чем пронзать клинком. И смертей будет меньше, и я сам подвергаюсь меньшему риску, не подпуская всяких мерзавцев на дистанцию атаки кинжалом или мечом. Правда моя трофейная палка не совсем подходила для этих целей. Нужно будет подыскать что-то покрепче, хотя бы еще на локоть длиннее и удобнее в хвате. На один конец можно добавить не слишком заметное стальное острие – но это так, для особо выпрашивающих мерзавцев.
По пути к дому клана Хартун Тран, куда я собирался заглянуть, у меня имелось много времени. Я решил использовать это время с пользой: поднять из архивов памяти навыки защиты и атаки посохом. Возможно, со стороны я выглядел странно, то произнося, то выкрикивая для кого-то странные слова на неизвестном здесь языке. При этом вращая палку то в левой, то в правой руке, делая быстрые выпады и замахи. Пусть думают, что я свихнулся.
Глава 7. Письмо госпожи Арэнт
Хотя уже стемнело, и сегодня госпожа Арэнт не нуждалась в его услугах, магистр Гархем Дерхлекс решил не откладывать визит к графине на утро. Причин имелось несколько и одна важнее другой. Во-первых, для старого хитреца Гархема важно было знать, насколько Ольвия стала близка с этим мерзавцем Райсом и не остается ли он у нее случайно на ночь. Вот если бы остался, то это стало бы еще тем подарком судьбы! А во-вторых, над Гархемом, нависла неожиданная и серьезная угроза. Очень возможно, что ее причиной был все тот же проклятый маг – Райсмар Ирринд. Иначе как объяснить, что эльфы из клана Хартун Тран приходили со столь дурацкими вопросами? Похоже, что Тенарион что-то разнюхал и перестал верить, будто в смерти его дочери виноват Райсмар. Если так, то причины, сводить счеты в Райсом, у эльфов пропали. Это плохо. Очень плохо, потому как Райсмар совершенно не нужен в Вестейме живым.
Ненависть магистра к Райсу Ирринду имела вполне рациональную основу: он знал о симпатии графини к этому магу-выскочке, и не без оснований опасался, что Ольвия в один мрачный день объявит, что больше не нуждается в услугах магистра Дерхлекса – его место займет этот неведомо откуда появившийся Райс Ирринд. Лишившись этой работы, магистр лишится невероятно щедрого источника дохода. Тогда он вряд ли сможет покупать зелье «Свежесть Велиссы» у алхимика и продлевать свою относительную молодость и жизни.
Конечно, можно поискать иные источники дохода, но вряд ли ему удастся найти столь щедрых клиентов, которые заинтересованы в его услугах постоянно. Вот так, ни много ни мало вопрос заключался в самой жизни магистра Дерхлекса. Ведь возраст Гархема перевалил за 140 лет, и смерть он отгонял только благодаря безумно дорогому зелью алхимика Ирдемса. А за свою жизнь Гархем Дерхлекс собирался побороться самым решительным образом.
Кроме того, ненависть к Райсмару у магистра была иррациональной. Он не мог объяснить ее, но точно знал, что этот человек представляет для него угрозу. Это Гархем понял с первых минут, как только странный человек с виду больной или раненый встретился им на дороге к Темной Балке и сел в карету графини.
Калитку магистру открыл дворецкий, нисколько не удивившись поздним визитом мага, ведь тот часто приходил и уходил по ночам, особенно в Двоелуния.
– Графиня у себя? – спросил Гархем, неторопливо направляясь по аллее ночного сада.
– Да, господин. Как обычно, в своих покоях. Пришла после вечерней прогулки, – ответил Шолан, глядя в сторону беседки, где сидело два охранника.
– Она одна или с ней этот… – магистр не страдал забывчивостью, но прежде, чем произнести имя Ирринда, он намеренно замаялся, потом небрежно сказал: – Райсмар?
– Нет, его не было сегодня, – отозвался дворецкий.
– Послушай, Шолан, хочу с тобой поговорить без свидетелей и, разумеется, без передачи нашего разговора кому бы то ни было, даже нашей многоуважаемой госпоже. Давай не будем пока заходить в дом, – шагов за десять до ступеней, ведущих в особняк, Гархем свернул к лавочке.
Дворецкому такой оборот разговора не понравился, но он вынужден был последовать за магистром, зная, что тот – человек опасный, и лучше не портить с ним отношения.
– Вот что, Шолан, я тебе скажу, – Дерхлекс сел на лавочку, глянул на свет в окнах второго этажа и продолжил: – Этот Райс, который захаживает к вам, опасный человек. Он маг и своими чарами околдовал графиню. Наша госпожа Арэнт может влипнуть в очень нехорошую историю. Скажу тебе по секрету, сам граф Малгар Арэнт приедет через несколько дней. Приедет несколько раньше, чем ждет его Ольвия и тогда может случиться невероятно большой скандал, – заметив недоверие и растерянность в глазах дворецкого, магистр продолжил. – Его сиятельство Малгар Арэнт поручил мне приглядывать за его супругой, и я стараюсь относиться к возложенной на меня миссии со все добросовестностью. Как ты понимаешь, именно мнение и решения графа Малгара имеют наибольшую силу в этом доме, а вовсе не Ольвии, и если ты не хочешь потерять работу или попасть в очень опасную немилость графа, то тебе нужно определиться на чьей ты стороне. Я знаю, как ты предан графине, но в данной ситуации твоя преданность может сослужить ей дурную службу, потому… – магистра дождался пока дворецкий поднимет к нему вопросительный взгляд и, пронзительно посмотрев в его глаза, сказал: – Ольвия околдована. Следи за ней и Райсмаром, когда он здесь. Следи, запоминай, что происходит между ними. Потом обо всем расскажешь мне, и если потребуется, то его сиятельству Малгару Арэнту. Все понятно? Особо замечу, от твоих усилий может зависеть твоя жизнь. Ты же знаешь, граф – человек очень непростой.
– Когда приедет его сиятельство? – сдавленно произнес Шолан. В его преклонные года только не хватало таких проблем, когда сами важные господа заставляют вступать его в очень опасное противостояние. Да еще эта угроза жизни… Такого никогда не случалось, за многие десятилетия службы в этом доме.
– Тебе об этом не надо знать, но это случится скоро. И ни слова Ольвии. Я сам с ней поговорю, так как это требуется, – по глазам дворецкого Дерхлекс понял, что тот на крючке. Конечно, гарантий, что он его послушает не было, но скорее всего старик исполнит его волю. Тем более, если подкрепить влияние на него небольшой суммой денег и еще более внятной угрозой, да так, чтобы она исходила от самого графа.
Магистр встал и направился к входу в дом. Он знал, что Ольвия ложится поздно, и сейчас было вполне подходящее время для разговора. Если беседу с ней повернуть достаточно хитро, то ее тоже можно будет посадить на крючок. Малгара она боится не так панически, как дворецкий, но побаивается, несмотря на то, что иногда проявляет боевой дух и вступает с мужем в споры. Пока Гархем не собирался сообщать Ольвии, что он знает о ее излишне теплом отношении к Райсмару. Вообще во всей этой истории магистр собирался остаться в тени, так, чтобы не портить отношения с Ольвией, не нажимать на нее без особой необходимости. А такой серьезный аргумент как когти оборотня, которые госпожа Арэнт купила у Ирринда, он приберег на особый случай, как могущественную карту Туран игры в берт-хет. Конечно, же магистр догадался, чьи когти лежали на прилавке в лавке алхимика. Каков же будет гнев графа Малгара, если он узнает, что его жена приютила в своем доме убийцу самого барона Варгума Харса! Но об этом Дерхлекс будет молчать, и может не скажет никогда, если Ольвия поведет себя достаточно разумна.
Сейчас, направляясь к ее покоям, магистр собирался просто понять планы графини относительно него самого, еще раз предостеречь ее насчет Райсмара, при этом не вступая с ней в споры и многое недоговаривая. Дерхлекс был из тех людей, кто умеет выжидать и действовать основательно, наверняка.
