Роуз была возмущена, что ни маму, ни Адама не интересовали внутренний мир ее отца с его фантастическими Вселенными, необитаемыми островами, населенными племенами, давно считающимися вымершими. Подводные царства, межвременные петли, гиганты, волшебники и сирены – вот что трогало душу отца Роуз. Но ее родным было проще считать ее отца чудаком и даже после его смерти не говорить о нем. Роуз сама наводила порядок в библиотеке, несмотря на недовольные взгляды матери. Мать держалась с ней эмоционально холодно, нехотя отвечая на вопросы об их семье. Все их общение ограничивалось нравоучениями и раздачей домашних обязанностей.
Девушка вспоминала, какой ее мама была до катастрофы, а именно мягче и теплее. Но разве Роуз виновата в том, что случилось? Почему ей приходилось видеть маску вместо привычной дружелюбной улыбки? Этого она не понимала. Да, мама страдала, но нельзя же заставлять страдать остальных.
Адама вообще по-настоящему интересовал только он сам. Экспрессивный художник, чьей эмоциональности хватило бы на двоих – ему и его сестре, эмоции которой остались где-то в прошлом. Адам часто раздражал Роуз, ведь его было слишком много в ее жизни. Бесконечные выставки и мастер-классы, на которые он таскал племянницу, чтобы чем-то занять и отвлечь ее от мрачных мыслей, мало интересовали саму Роуз. Она решила, что писать картины ей неинтересно. Это был мир Адама, но не ее. Ее мир был другим. Только книги могли на несколько часов увлечь ее, занять другими картинами, возникающими не на холсте, а в ее голове.
«Какая же ты сложная, – всплескивал руками Адам каждый раз, когда не мог найти в глазах Роуз заинтересованности в его увлечении. – Завихрень!» «Сам ты…» – надувалась она в ответ. Но Адам пытался вновь и вновь, и, казалось, еще не скоро перестанет. Это упорство восхищало Роуз, но она никогда не говорила об этом дяде. Она то ли вредничала, то ли завидовала ему в том, что не такая, как Адам. Его энергетика, бьющая живительным ключом, могла сбить Роуз с ног, а она не хотела открываться, не хотела принимать все как есть. Роуз не могла делать вид, что ей весело, что она не грустит об отце. Никакая арт-терапия не заставила бы ее «жить дальше», «жить счастливо» или «смотреть на мир сквозь розовые очки» – очки у Роуз были черными.
Ведьма!
Когда старые школьные часы пробили два по полудню, Роуз собрала свои вещи и побрела домой. В школе с ней даже никто не собирался заговорить, наверное, чувствовали ее недоброжелательную энергетику. «Не подходи, а то врежу», – таким взглядом девушка провожала одноклассников, и те держались как можно дальше.
В этой школе Роуз училась всего пару месяцев, но так и не завела друзей, или хотя бы кого-то, кто понимал ее. Но, на то были свои причины. Вряд ли кто-то из ее окружения смог бы понять ее натуру. Тем более, у Роуз была тайна, о которой знала лишь ее семья.
Кутаясь в шерстяной серый шарф, девушка представляла, как утопает в серости будней, сливаясь с угасающей природой, готовящейся к зимнему сну.
Погрузившись в себя Роуз не заметила, как забрела в лес. Ступая по прелым листьям и мягкому мху, хлюпающей под ногами глине, она вдохнула полной грудью, расправила плечи и задышала свободнее. Роуз хотелось отдаться без остатка совершенству елей, чьим мощным стволам и вечнозеленым иглам все было ни по чем. Эти деревья оставались прежними, несмотря на внешние условия. Здесь, в окружении хвойных гигантов, куда не проникал холодный осенний ветер, ее кровь согрелась, разливаясь по телу. Она почувствовала, как ее щеки запылали, и зашагала медленнее.
А потом Роуз услышала хруст деревьев где-то позади себя, но, обернувшись, не заметила ничего необычного. «Наверное, какая-то белка», – подумала она и пошла дальше чуть быстрее.
Пройдя еще несколько метров, девушка успокоилась и замедлилась, наслаждаясь тишиной. Здесь, в окружении безмолвной природы, Роуз думала об отце. Когда-то они вдвоем любили ходить в походы, а иногда он брал с собой своих закадычных друзей и их детей – ровесников Роуз. Песни под гитару у костра, страшные истории, рассказанные шепотом под хруст ветвей и стрекотание кузнечиков – казалось, все это останется в сердце девушки навсегда. Это было временем надежд, беззаботного детства, веры в то, что близкие будут рядом с нами вечно.
Теперь же моменты счастья стали сменяться разочарованием. Стоило Роуз порадоваться чему-либо, ее ждали боль и слезы. Поэтому она стала циничной и немногословной.
Вдруг вновь послышался громкий хруст веток. Роуз остановилась, огляделась – никого нет. Странно. Девушка занервничала и подняла голову, разглядывая макушки елей. Небо стало темным. Интересно, сколько времени она провела в лесу? Нужно было возвращаться домой, пока еще что-то можно было разглядеть, а темнело сейчас очень рано.
Так, куда идти дальше? Еще не хватало заблудиться. Но у Роуз был опыт хорошего следопыта, поэтому она взяла себя в руки и, включив все свои знания ориентирования на местности, пошла, как она считала, в нужном направлении.
Но, через какое-то время хруст за спиной Роуз повторился, и ее прошиб холодный пот. Неужто это маньяк? Девушка ускорила шаг, а затем и вовсе побежала. А потом она отчетливо услышала, как кто-то бежит следом. Она вложила все свои силы в бег, чувствуя, как колит в боку. Нет, боль не остановит Роуз. Она пережила столько душевной боли, что боль физическая уже не пугала ее. Пусть она сотрет ноги в кровь, но не позволит какому-то извращенцу поймать ее.
Так, она бежала не оглядываясь целую вечность, пока не выбежала из леса, а потом она побежала еще быстрее, и, очутившись на своей улице, резко остановилась и обернулась – никто уже не следовал за ней по пятам. Лишь случайные прохожие – пожилая пара – посмотрели на нее с интересом, а потом отвели взгляд и пошли дальше по своим делам.
Может, воображение сыграло с ней злую шутку? И что с ней в самом деле? Наверное, всеобщая паника так повлияла на ее и так расшатанную психику.
Вернувшуюся домой Роуз встретил пустой дом. Адам, наверняка, сейчас на работе, а мама еще не вернулась из поездки. Она часто так делала, когда происходило что-то, что она не могла выдержать. Она уходила в себя, развлекалась, а потом возвращалась как ни в чем ни бывало. Но сейчас ее так подкосило, что Роуз почти ничего не слышала о ней целый месяц. Лишь редкие короткие сообщения на телефон напоминали девушке, что у нее есть мать: «У меня все нормально. Как ты? Как уроки?» или «Скоро вернусь. Не звони. Деньги в чулане в первом ящике комода. Не трать много. Целую. Мама». СМС о том, что мама вернется скоро, Роуз получила две недели назад.
Ладно, пусть, решила Роуз. Она ляжет спать и проживет еще один день, потом еще и еще, пока не станет хоть чуточку легче.
Она сняла темные очки Адама и положила на комод в коридоре. Взглянула на себя в зеркало – волосы вновь начали виться. Во всем виновата сырость. Эта осень порядком затянулась. Закрыв входную дверь, Роуз представила, как в ее дом врывается маньяк и разделывается с ней прямо в коридоре, а потом утаскивает ее бездыханное тело в темноту. Это добило бы маму. Роуз невесело хмыкнула.
Она поднялась в свою комнату, прикрыла дверь и села на кровать, закрыв глаза. Темнота, подумала Роуз, в ней ничего нет. Приятнее было находиться в темноте, чем лицезреть все то, что ее окружало: старые пожелтевшие обои, разбросанные по полу учебники, множество нераспакованных коробок (ни к чему разбирать вещи, если и так придется переезжать вновь и вновь).
Вдруг мысли Роуз прервал странный звук, который она услышала будто бы издали. Щелчок, еще один. Она не поднимала век, прислушивалась. Звук раздался сильнее. Девушка открыла глаза и поняла откуда исходил источник шума – окно. Кто-то бросал маленькие камушки в стекло. Роуз медленно подошла к окну и прислонилась к стеклу. Звяк! – очередной камушек ударил рядом с ее лицом. Роуз дернулась, посмотрела вниз – ну конечно, это соседские мальчишки. Было плохо видно, но это точно были они – братья Рэд – рыжеволосые сорванцы с огненно-рыжими волосами. Старший всегда подначивал младшего. Впрочем, ничего не изменилось – младший бросал гальку, а старший стоял на стреме. Ох, и противные у них рожи. Конопатые, с большими носами и оттопыренными ушами. Младшему было от силы лет двенадцать, а старшему на днях исполнилось семнадцать.
Девушка аккуратно приоткрыла форточку и крикнула сквозь зубы, еле сдерживаясь, чтобы не послать их куда подальше:
– Ей вы, чего хотели?
– Блэк! Это она, – заскулил младший, мгновенно отскакивая подальше от окна.
«Правильно, – подумала Роуз. – А то вылью на тебя помои».
– Не ори, – рявкнул на него старший. – Иди погуляй.
– Так чего тебе надо? – повторила Роуз, обращаясь к зачинщику акта вандализма. – Хочешь поменять мне окно?
– Слушай, Блэк, – старший засунул руки в карманы и подошел ближе. – Тут поговаривают о странных вещах.
– Это о каких же?
– Анна Грин сказала про тебя кое-что.
– И что же?
– Да то, что ты пг?оклятая ведьма! – раздался голос младшего откуда-то из кустов.
– Замолчи, Тим! – осадил его старший.
– Я смотрю, твой братик меня боится, – усмехнулась Роуз. – А ты что, Эд? Не думал, что я могу навести порчу, например? Зачем явился?
– Слушай Блэк, – сквозь зубы прошипел Эд. – Имей в виду, что тебе здесь житья не будет. И можешь не закрывать свои страшные глазища очками. Про тебя все уже знают.
– А что же ты не убил меня там в лесу? Это же ты за мной следил?
– Чего? – старший недоуменно уставился на Роуз. – Мне делать что ли нечего? У нас рыскает маньяк, а я буду гулять по лесу? Хм… а ты что делала в лесу? Ааа… колдовала!
– Ведьма! – вновь раздался голос младшего из темноты.
– Тим, иди домой! – заорал Эд.
– А чего потащил меня? – обиженно захныкал тот.
– Я непонятно выразился?
– Ну и ладно, – бросил младший, и, надувшись, поплелся в сторону дома. – Нужна мне была эта дуг?а
– А с тобой я не договорил, – обратился Эд к Роуз.
– Так чего ты хочешь? – раздраженно вздохнула она. – Признания в том, что я колдунья?
– Нет, мне нужно кое-что другое, – ответил тот и уголки его губ поползли вверх. – Я гарантирую тебе защиту, если ты согласишься на мои условия.
– Какие еще условия? – усмехнулась Роуз.
Ну и странный разговор. Девушке поскорее хотелось закончить его и вновь погрузиться в себя.
– Пообещаешь мне каждый день после школы целовать тебя и я сделаю так, что никто тебя не тронет.
В ответ Роуз еще шире открыла форточку и громко рассмеялась:
– Пошел ты, Рэд! – крикнула она, что есть мочи. – Дальше целуй воображаемых подружек!
– Будь ты проклята, Блэк! – яростно крикнул Эд, выставив подбородок вперед. – Тебе конец.
– Ха! – только ответила Роуз и с силой захлопнула форточку.
Она смотрела, как старший Рэд удаляется, показывая ей неприличные жесты, и усмехалась про себя: «Все равно перееду, наплевать на этих придурков».
А потом она обернулась и на секунду застыла, не в силах пошевелиться: в самом темном углу своей комнаты она увидела неподвижный силуэт. Дрожь пробежала по ее телу, а ноги подкосились. Пальцы рук онемели, а сердце бешено забилось. Она прижалась к стене и смотрела на силуэт не моргая.
Силуэт пошевелился, медленно приблизился. Роуз открыла рот, набрав побольше воздуха, чтобы закричать, а потом… выдохнула. Он снова пришел. Она не видела его так давно, но он нашел ее здесь, в этом старом городке. Казалось, что тут она могла залечь на дно, забиться в угол, спрятавшись от всех и вся, но не тут-то было.
Роуз хмыкнула, вглядываясь в темноту, а потом уголки ее губ медленно поползли вверх и она произнесла:
– Ну здравствуй, Жрец.
Это случилось снова
– Здравствуй, дитя, – молвил Жрец и вышел из тени. Его лицо, словно глиняная маска, было строгим, с резкими чертами лица, будто высеченными из камня. Жрец, как всегда, явился к Роуз в образе человека, но, его настоящий облик по-прежнему оставался для девушки тайной.
– Я так понимаю, – вздохнула девушка, – это случилось снова.
То был не вопрос. Роуз знала, зачем Жрец вернулся. Он пришел за новой заблудшей душой, которая не желала прощаться с миром живых.
– Ты как всегда права, – молвил Жрец. Мускулы его лица ничуть не дрогнули, лишь черные глаза зажглись пламенем в ночи, выдавая его сверхъестественное происхождение. Он был одет в длинную просторную рясу белого цвета, а голову его украшала золотая пластина с древними символами, напоминающая корону. – Время пришло.
– Ну, понятно, – небрежно бросила Роуз, будто говорила не со служителем царства мертвых, а с одноклассником. – Снова переезжать, чтобы хоть немного от тебя отдохнуть.
– Разве ты не этого хотела? – глаза Жреца вновь запылали.
– Ты – чистое зло, – пробубнила Роуз, бросив на гостя обиженный взгляд.
– Глупое дитя, – бесстрастно ответил тот. – Я не есть ни Зло, ни Добро. Я нахожусь между, чтобы поддерживать баланс. Если баланс будет нарушен, ваш мир постигнет самая страшная участь. Тебе стоит это усвоить.
– Меня и так уже постигла страшная участь. И за что мне это наказание… – она обреченно вздохнула.
– Есть высшие ценности, – ответил Жрец, – такие, как предназначение. Твое предназначение – помогать мне. Ты должна принять свой природный дар и возрадоваться ему. Многие тратят свою жизнь на пустоту, которая поглощает их души, наполняя тьмой. У тебя есть шанс очистить свою душу, сделать ее совершеннее. Не каждому дается такая возможность.
– Я уже слышала эти бредни.
– Не понимаю и половины слов, которые извергают твои смертные уста, – спокойно сказал служитель мертвого царства. – Пора приступать.
– Валяй, – который раз вздохнула Роуз. Она знала – сопротивляться бесполезно.
Как бы сильно Роуз ни любила своего отца, единственное, что она никогда не смогла бы принять – это его дар, который обрушился на голову девушки после его смерти. Отец нес свою службу, ни минуты не сомневаясь в важности своего дела. Роуз была другой. Если бы отец видел ее с небес, то разочаровался бы в поведении своей дочери. Но, Роуз знала наверняка, что он не может наблюдать за ней с того света, ведь его душа обрела благословенный покой и больше не была связана с миром живых. Жаль, что того же нельзя было сказать о тех несчастных, чьи души застряли где-то на середине пути, и им не было места ни среди людей, ни среди духов.
Наполнившись мыслями об отце, Роуз закрыла глаза и приготовилась. Мгновение, и она почувствовала покалывание во всем теле, а потом все ее существо растворилось в пространстве.
Открыв глаза, девушка поняла, что вновь оказалась в лесу, из которого, еще час назад она мечтала поскорее выбраться. По ногам ее пробежали мурашки.
Теперь уже совсем стемнело, лишь луна освещала густые макушки елей и роняла скудный свет вглубь чащи.
– Чудесно, – скривилась Роуз, оглядываясь по сторонам.
Как только глаза ее привыкли к темноте и она смогла разобрать дорожку, белеющую впереди, Роуз медленно побрела по лесу.
Иногда весь процесс занимал довольно много времени, поэтому она не спешила. Жрец никогда не ошибался, тут точно что-то есть.
Роуз оглядела свое астральное тело и вспомнила, как порой страдала от сонного паралича. Теперь она испытала похожие ощущения. Черно-белая картинка, чувство тревоги и сложность в передвижении, точно после наркоза. Походка ее была неуклюжей, а воздух вокруг вязким, словно она двигалась сквозь добротный слой теста. Поскорей бы это закончилось, подумала она, пытаясь дышать полной грудью, хотя это было нелегко.
Вдруг что-то темное мелькнуло слева от нее, а потом и вовсе сбило Роуз с ног. Она вскрикнула и закрыла лицо руками. Снова они, эти тени. Не тут-то было, ее душа защищена, им ее не забрать.
Девушка пала ниц и прижалась лицом к мягкому мху, вдыхая его землистый сладковатый запах. Нельзя было встречаться глазами с Умбра[1 - Umbra или umbra a somnium (от лат.) – тень или тень из сна.]
«Сейчас все пройдет, все пройдет, – думала Роуз, зажмурив глаза покрепче. – Они уйдут».
Так и случилось немного погодя. Умбра потеряли интерес к Роуз, как обычно и происходило каждый раз, как она встречалась с этими существами. Бывало, что удача была на стороне Роуз, и Умбра вообще не беспокоили ее астральное тело во время заданий, но, к сожалению, везло девушке нечасто.
Когда все закончилось, девушка осторожно приподнялась с земли и огляделась. А вот и оно – белое полупрозрачное тельце, пульсирующее во тьме. Оно то появлялось, то исчезало среди чернеющих стволов деревьев.
– Эй! – крикнула Роуз и ринулась вперед к призраку. Нельзя его упустить, всюду рыщут Умра – пожиратели душ. -Остановись же!
Эфермерное существо замерло в воздухе.
– Ч… что я тут д… лаю? – услышала Роуз обрывистый женский голос. То был призрак молодой девушки, чья жизнь оборвалась слишком рано. Она напоминала проекцию. Казалось, что от человека остался лишь нечеткий отпечаток, черно-белая копия. Сложно было разобрать черты ее лица, но Роуз узнала ее, вспомнив снимки пропавших без вести – это была Лили из выпускного класса.
– Могу предположить, что ты умерла, – ответила Роуз, подходя еще ближе к несчастной.
– Н..но, как ж… так? призрак вновь запульсировал.
– Да, да, -прогнусавила Роуз. – Ничего не поделаешь. Теперь пора успокоиться и отправиться по ту сторону к своим прабабушкам и всем прочим. Время пришло.
– Что? Я не х… чу! Мои р… дители… они сходят с …ма. Я хочу ост… ся здесь.
– Опять начинается, – вздохнула Роуз. Слушай, если ты останешься с родными, им будет в разы тяжелее. Они этого не осознают, но подсознательно чувствуют твое присутствие. Постепенно они могут сойти с ума, если ты не отпустишь их. Тебе понятно?
– Но я н… могу. Я не могу так б… тро уйти, – заплакал призрак и замерцал так сильно, что у Роуз заболели глаза.
– Дело в том, что оставаться среди людей тебе уже никак нельзя. И если ты не заметила, тут всюду снуют пожиратели душ. Не успеешь оглянуться и от тебя не останется ни кусочка, а потом, ты переродишься в такую же отвратительную вечно голодную штуковину. Процесс до превращения может занять неделю, месяц или десять лет, но итог всегда один – ты никогда больше не встретишь своих родных.
– Оставьте меня, – взмолилась девушка, отстраняясь от Роуз. – Я пока н… готова.
