– Это безвкусица, Иалея. Дешевка, которую не пристало носить сыну советника. У вас ужасный вкус.
Парень сунул мне коробку в руки и шустро покинул мою комнату, не забыв раскатисто хлопнуть дверью.
Мое сердце гулко ударилось об ребра, а потом, не сдержав порыв эмоций, я все же расплакалась, усевшись возле кровати.
Глава 5
– Госпожа, вы выглядите не выспавшейся, – подытожила Вилметта, обнаружив меня утром в своей постели.
Я не спала половину ночи, ощущая внутренний холод и тоску по дому.
– Я и в правду не выспалась, – поднявшись с кровати, я сунула ноги в туфли без задника, чувствуя, как затекла шея. В моей голове, всю ночь, как стая жужжалок, нараспев пищали мысли, не давая мне покоя. – Господин Арнас уже ушел?
– Они уехали вместе с господином Кастидом.
Оправив прядь волос, я замерла возле трюмо с зеркалом. Бледное лицо, казалось белым и осунувшимся как у мертвеца.
– Сделать вам горячей кавы с молоком, госпожа?
Я согласно кивнула и посмотрела на прислужницу. Девушка методично заправляла постель и взбивала подушки с такой силой, что чуть не вылетели перья, которые придется собирать половину дня по всей комнате.
– Вилметта, расскажи мне без прикрас, какой Арнас?
Прислужница замерла, уставившись на меня. На ее лице, вдруг испуганном, отразилось легкое смятение. Я понадеялась, что на нее не найдет ступор.
– Я обещаю, никому ничего не скажу, и эта тема останется, между нами.
– Париус, не любит, когда мы судачим о господах.
– Как видишь, здесь нет управляющего, – я осмотрела комнату, – если только он не спрятался под кроватью и не следит за нами из купели.
–Господин, он избалованный. Не думайте, что он жесток. Его никогда не ловили за удушением животных и отрыванием лапок насекомых. По крайней мере, я этого не знаю.
«Уже радует!» – подумала я, но ничего не сказала.
– Ему позволялось все и даже больше. Он нетерпелив и не любит, если ему перечат.
Все что сказала Вилметта, я уже, итак, поняла.
– У него было много женщин?
Наверно, этот вопрос, интересовал меня больше всего.
– Госпожа, – глаза девушки округлились. Она даже закусила губу, не зная как реагировать.
– Отвечай, как есть.
Прислужница помялась и слегка покраснела.
– Он любвеобилен. По крайней мере, был раньше. Он никогда не был обделен вниманием. Он смазлив, умеет быть обходительным, а это, ой как нравится!
Лицо девушки порозовело. Может и ей Арнас отвешивал словоохотливые комплименты, когда пребывал в хорошем расположении духа?
– А сейчас, сейчас он продолжает с кем-то видеться?
– Я, честно, не знаю, – замотала головой девушка, – не думаю. Вы же сами понимаете, как в Аквии относятся к таинству церемонии обмена чаш. Я даже подумать не могу, что господин Арнас, может ходить налево, пока есть вы.
Я прошлась по комнате, промолчав на ответ, который выдала прислужница. Мое неумолимо бьющееся сердце, кричало прекратить и не продолжать этот разговор. Мне ведь нравился этот молодой человек. Он казался мне идеальным, и я больше всего хотела тонуть в его объятиях и любви. Ведь в книгах, которые я читала, герои любили друг друга, так трепетно, так чувственно.
– Скажи мне, Вилметта, господин Арнас сам участвовал в выборе невесты или все же, его семья?
– Как же я могу знать такое, госпожа! Я знаю лишь то, что разговоры про брачную церемонию, не тянулись долго. Все решилось буквально за пару дней.
Вилметта немного покраснела и отвела глаза. Я почувствовала, что девушка не все договаривает и не стала больше давить, понимая, что она не расскажет подробности, испугавшись быть с позором выгнанной из особняка Иствуд.
Весь день я посвятила шитью. Готовила выкройки и подготавливала ткани.
Быстро планировала пошить, аж три платья до зимнего бала.
Одно из платьев, я решила создать нарядным, но подходящем для прогулки и посещения таверны или салона, где собирались местные жители послушать музыку и чтение стихов.
Я слышала о таких салонах, но раньше никогда там не была. Тетушка Имелина считала такие места, полными разврата и прелюбодеяния. Хотя, мне верилось в это с трудом.
Кого могли развратить поэты, декларирующее стихи о любви и жизни?
Только если, мою тетушку.
Мои тревожные мысли покидали мою голову, пока я погружалась в творение, радуясь своему любимому делу. Оно успокаивало меня и поднимало настроение.
Когда я шила, я забывала обо всем на свете, а мои фантазии несли меня куда-то вдаль, прочь от аквийских традиций и непорочных одеяний.
Я раскроила наряд для госпожи Эммы из переливающегося бархата бежевого оттенка, решив аккуратно подчеркнуть зону декольте золотой нитью и слегка стянуть лиф, который создаст утонченный силуэт, выделит тонкую талию при широкой, довольно-таки объемной юбкой, струящейся по полу.
Себе же, я решила пошить платье с v-образным вырезом пастельного голубого оттенка. Парча эффектно переливалась. Юбку я планировала сделать более узкой и обтекаемой, убрав традиционную пышность.
Платье должно было быть нарядным, скромным, но с изюминкой, так как помимо другого строения юбки, я рассчитывала приоткрыть плечи небольшими вырезами и украсить их камнями.
Я так воодушевилась работой, что не поднимала головы, работала ножницами и иглой с ниткой, про себя мечтала, чтобы у меня когда-нибудь оказалась швейная машинка, коих в нашем королевстве можно было по пальцам пересчитать.
Она считалась дорогим удовольствием, и я надеялась, что уже в ближайшее время, этот нужный предмет, окажется в моих руках.
Когда уже на особняк опустилась ночь, навалившись на окрестности темнотой и малиновым сиянием, я устало потерла глаза, ощущая как от напряжения ломят руки и плечи.
Странно, я даже не почувствовала этого, пока работала.
Отложив в сторону платинового цвета ткань для третьего платья, я откинулась на спинку кресла.
Юбку я хотела сделать более узкой, утонченно подчеркивающей силуэт и бедра.
Верх же, являлся оплотом целомудрия. Мелкие пуговки поднимались до самого воротника стойки, полностью закрывая срам.
Все было приличным, кроме зауженной юбки. Я подумывала сделать ее чуть шире, но желание создать что-нибудь необычное, брало надо мной верх.
Семья сегодня не собиралась за общим столом, чтобы отужинать всем вместе, так как господин Кастид прислал записку, что задержится в замке правителя.
Арнас тоже пока не появился. Я намеревалась полежать в купели, чтобы тело расслабилось после трудового дня, но в мои покои вдруг нагрянула госпожа Эмма.
И так радостное лицо, озарилось еще большей улыбкой, будто мы две знакомые, которые не виделись уйму времени и вот встретились где-то в проулках Вандея.
Женщина оглядела форменный бардак в моих покоях, где абсолютно все места были заняты тканями и выкройками и ее брови удивленно взлетели вверх.
– Иалея, от тебя сегодня ни слуху, ни духу, а ты оказывается предалась занятию!
– Да, госпожа Эмма. Я хочу успеть к зимнему балу, посему решила не тратить время понапрасну.
– Зная как ты перешила свое одеяние для церемонии, я не сомневаюсь в твоих способностях, милая. Я уже в предвкушении и жду свое платье для бала.
Женщина высвободила себе кресло и плавно осела в него. Я понадеялась, что не оставила там подушечку с иголками.
– Как твои отношения с Арнасом? Все ли в порядке?
Я мигом напряглась. Мое смятение, которое улетучилось на целый день, вернулось. Я не знала, что думать. Ощущала себя виноватой. Мне казалось, что я не так себя веду, ругала себя за неверные действия и между делом, не понимала отношения Арнаса. Все говорило о том, что я ему не нравлюсь, хотя меня пытались уверить в обратном.
– Мы притираемся друг к другу. Это не просто.
– Я не думаю, что тебе стоит так волноваться, Иалея. Дай себе и ему время. Ведь он нравится тебе.
Я кивнула. С этим было сложно поспорить.
– Вы как плюс и минус. Мой горячий, как огонь сын и ты, как успокаивающая вода. Не думай, что строить отношения просто. Это труд и терпение. – Эмма положила одну руку на подлокотник кресла, – лучше расскажи, понравилось ли моему сыну твое дарение?
Я замерла, не зная какой дать ответ. Соврать, что ее сын в восторге? Вздохнув, я поняла, что не хочу врать.
– Запонки не понравились Арнасу. Он назвал их не очень приятным словом.
Эмма хлопнула глазами. Ее лицо в миг порозовело.
– Я обязательно скажу ему, что нужно быть снисходительнее и держать свои эмоции при себе. – Эмма нагнулась ко мне и похлопала по руке, – вот увидишь, скоро все будет хорошо. Я поговорю с сыном, не беспокойся.
Выдавив из себя подобие улыбки, я вздохнула.
– Не будет ли хуже, если вы поднимете разговор на этот счет? Вдруг он скажет, что я нажаловалась вам?
– Не говори глупостей, я все улажу.
Не знаю, уладила ли что госпожа Эмма, но в этот вечер Арнас позвал меня к себе в покои, как ни в чем не бывало.
Решив, что лучше быть кроткой и никакими действиями не злить супруга, я молча выполнила свой супружеский долг, а потом удалилась в свои комнаты, радуясь уже тому, что второй раз близости, оказался менее болезненным, но таким же холодным, бесцветным и бесчувственным.
Арнас лишь сказал, коротко и сухо, что мы должны очень постараться, чтобы господин Кастид был доволен радостной новостью о скором пополнении в семействе, не забыв отметить, что правильный выбор спутницы при деторождении много значит.
Все довольны выбором Арнаса, значит и я должна быть тоже довольна, что выбрали меня.
Я должна благодарить богов за столь щедрое подношение в моей жизни, как брак с Иствудом.
Пара дней пролетели неумолимо быстро. Я занималась шитьем и совсем не обращала внимание на дождь, ливший за окнами моих покоев.
Работа продолжала успокаивать меня.
С госпожой Эммой я общалась больше, чем с кем-либо. Она рассказывала мне о себе и постоянно приводила различные примеры из жизни и делилась тонкостями брачных уз.
Я должна уступать, иногда смолчать, не перечить, обходить острые углы, быть вежливой, высказывать свое мнение без давления и жалоб, слушаться супруга.
Слушая ее, за монотонной работой иголкой, я все больше и больше стала ощущать себя жертвой обстоятельств, которая оказалась в золотой клетке, без права слова и выбора.
Иногда я думала, неужели госпожа Эмма, делает все то, что говорит мне?
Мне казалось, что ее отношения с Кастидом более свободные и раскрепощенные, что ли!
Наши же отношения с Арнасом, не выходили ни на какой новый уровень. Мы топтались, исключительно на месте.
Короткое общение вечером и исполнение супружеского долга. Такое же короткое и холодное.
Я не ощущала тепла в свою сторону. Он не проявлял внимания и не желал что-то делать. Да даже ласковое слово, одно, уже бы заставило меня трепетать.
Мои неприятные мысли, что за него выбор сделали, исключительно его родители, все больше и больше казались самыми правдивыми.
Меня поддерживала Вилметта. Видя мой хмурый вид, она часто говорила мне, какая я красивая, какая рукодельная и деловая и продолжала твердить, что у меня все будет хорошо.
Эти слова были бальзамом на мое сердце. Они давали надежду, которая не желала гаснуть. Я все еще надеялась, что Арнас проникнется ко мне со всей теплотой и любовью.
Наконец, одно из моих платьев было дошито, и я уже намеревалась приступить к пошиву другого, для Эммы.
Вилметта доложилась мне, что сегодня мы с господином Арнасом отправимся провести время с интересом и он будет ожидать меня возле музыкального салона леди Норы.
Я воодушевленно стала готовиться, вдруг ощутив, что безумно соскучилась по свежему воздуху и смене обстановки.
А сама мысль, что Арнас пригласил меня, неслыханно подняла мне настроение.
Я шустро облачилась в новый пошитый наряд с зауженной юбкой и упоенно покрутилась у зеркала, под округлившиеся глаза моей прислужницы.
Она обалдело охнула, рассматривая новый фасон.
