И стало даже интересно, из-за чего она рыдает? Что мы – банкроты? Или потому, что ей впервые предпочли меня?
Лара всю жизнь получает то, что хочет. Ну не было ни единого исключения из правил. Родители баловали старшенькую, верили её слезам, оправданиям. Не помню ни единого раза, когда та получила хоть одно наказание. Нет!
Но в душе не было ни радости, ни злорадства. Сначала мне было страшно за дуру-сестру, а теперь мне очень страшно за себя.
С этими мыслями и заснула.
Мне снилось что-то тяжелое, мрачное.
Я словно путалась в липкой паутине, и с каждой попыткой выпутаться увязала только глубже! И лишь когда дышать стало совсем нечем, мои глаза распахнулись.
Вскочила с кровати. Кожа была влажной от испарины, а в голове – бардак. Мысли хаотично бились о черепную коробку, не желая подчиняться разуму.
Дышала. Глубокий вдох, медленный выдох. Вдох… Выдох…
И лишь спустя несколько минут комната стала обретать реальные очертания.
На часах было семь утра, в доме стояла странная тишина. Быстро приняла душ, собрала сумку и тихо прошмыгнула на лестницу. Дверь в комнату сестры была приоткрыта, я заглянула. Лара спала прямо в платье поперёк кровати, а у изножья валялась бутылка вина и бокал с отпечатком её красной губной помады.
– Твоя сестра идиотка, – тихий шепот застал меня врасплох. Отец прошел мимо, закрыл дверь и махнул рукой, указывая мне в сторону первого этажа. – Так не должно было случиться… Не должно!
– Пап, ты можешь объяснить? Что он такое наговорил тут? Какое, к чёрту, банкротство? И с чего он взял, что имеет право выбирать себе жертву? Ты же не будешь меня переубеждать, что это просто любовь с первого взгляда? – я бросилась к отцу, сжала его руку и приложила к своей щеке. Хотелось согреться его любовью, но вот только ладонь его была ледяная.
– Арин, не бойся, – он прижал к себе, топя в густом аромате привычного парфюма. – Я всё решу. Мои дочери никогда не будут жертвами.
– А что с фирмой? Это правда?
– Правда. К сожалению, нам придётся продать всё: дом, квартиру, машины. У меня ничего не осталось, дорогая… Ничего.
– Пап! – я оттолкнулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Вот только ничего это мне не принесло… В них была безнадёга, такая холодная обреченность. – Но что произошло?
– Езжай, а то опоздаешь в универ. Я разбужу Лару и поговорю с ней. Всё будет хорошо.
Но в это я совсем не верила. Не было в его словах твёрдости, былой уверенности и силы. Но я почему-то покорно ушла. Села в машину, выехала из гаража и, глотая слёзы, покатилась в город. Не замечала ни красоты выпавшего за ночь снега, ни слепящего солнца, просто механически перестраивалась из ряда в ряд, следуя привычным маршрутом.
Но и стены университета не принесли мне спокойствия. Номинально присутствовала на парах, а когда толпа хлынула в столовую, я схватила пальто и вылетела на свежий воздух. Я задыхалась. Это чувство было настолько реально, что вызывало панику.
В голове скакали обрывки воспоминаний слов отца и Ястреба. И внутренне я ощущала, что в словах врага правды больше. Папа скрывает что-то, боится расстроить, огорчить, но тем самым делает только хуже! Если положение настолько плачевное, то ему сложно будет незаметно вывезти нас из родного дома, в котором мы выросли, забрать машины, подаренные на совершеннолетие. А вот у Ястреба был страшный взгляд. Острый, пронизывающий, а в словах звенела твёрдая уверенность.
– Арина…
Я уже выучила его голос. Он снился мне всю ночь. Всё твердил и твердил, что я очень скоро стану его собственностью. Его…
Обернулась резко, надеясь, что это игра воспаленного мозга, но нет. Передо мной стоял Пётр. Он подпирал спиной черный джип, курил свою сигарету и смотрел прямо в глаза. Пронизывающий февральский ветер пробирался мне за шиворот, под кашемировый шарф, лютовал, подбрасывая волосы вверх, а ему всё нипочем было. Полы его коричневого пальто колыхались, но ему будто и не холодно было. У него была цель. И эта цель была в шаге от обморока.
Мне вдруг стало так ясно, что этот незнакомец знает обо мне всё! Дом, универ, явки, пароли от почты и телефона. Я словно голая оказалась перед ним. Не существует преград, препятствий, сложностей. Он с лёгкой небрежностью перешагивает через всех, кто может помешать.
– Пообедаем?
– Нет…
Глава 5
– Пообедаем?
– Нет! – замотала вокруг головы шарф и стала метаться, пытаясь вспомнить, где бросила свою машину. И увидела…
Сердце просто в пятки ушло, потому что мою малышку грузили на эвакуатор.
– Стойте! Стойте! – взвизгнула и бросилась в самый конец парковки. Кричала до хрипоты, неслась как угорелая, не видя перед собой ничего. – Что вы делаете? Это парковка, здесь нет запрещающих знаков!
– Вот, решение судебных приставов, – сотрудник закрепил последний страховочный трос и вытащил из кармана бумажку. – В машине есть личные вещи? Вообще-то нам запрещено, но я могу и не заметить…
– Нет, – прижала к груди сумку, в которой было все самое важное, а сама вчитывалась в смысл постановления. Куликов Дамир Ринатович… Машина оформлена на отца!
– Пообедаем? – вновь раздалось сзади. Я даже не слышала, как Ястреб подъехал почти вплотную и уже стоял у распахнутой пассажирской двери, будучи уверенным, что будет так, как он того хочет.
– Это ты? Да? Это ты? – я фурией бросилась на него и в каком-то странном порыве стала колотить кулаками по груди, вот только ему и это было безразлично. Стоял и даже не шелохнулся, принимал каждый удар с пугающей стойкостью.
– Нет, это не я, – он воспользовался мгновением растерянности и закурил. Стоял в центре толпы, принимал унижение и просто курил. Его нервная система, что, из титана? Откуда столько спокойствия?
– Арин? Тебе нужна помощь? – мой однокурсник Рустам подошел со спины, и я готова была поклясться, что Ястреб зарычал. Так громко, пугающе… Рустам даже отпрыгнул, его взгляд стал бегающим, грустным, трусливым.
– Все хорошо, не парься, – отмахнулась от парня. Он-то тут ни при чем, а от этого зверя можно ожидать чего угодно. – Иди, Русь, иди!
– Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что банковские счета уже заблокированы? Это просто обед, после чего я обязуюсь доставить тебя домой.
– А его не снесли ещё?
– Пока нет, – Пётр усмехнулся моей колкости, а сам пристально следил за удаляющимся Рустамом, и лишь когда расстояние стало удовлетворительным, дернул головой, сталкиваясь со мной взглядом. И это было действительно столкновение! Столько в нём было ярости, что аж жутко стало. Он отошел в сторону, махнул водителю, и тот пулей вылетел, пересаживаясь в чёрный танк, где сидела охрана. – Садись, Арин.
Не знаю, что мной двигало, но я послушалась. Каблуки сапог скользили. Ноги подкашивались, шла как овечка на бойню. Добровольно, безропотно, шарахаясь от любого шороха. Чувствовала пристальное внимание однокурсников, высыпавших на улицу на перекур, но всё равно шла.
В салоне пахло свежестью цитруса, табаком его сигарет и сладостью парфюма. Ястреб захлопнул мою дверь и размеренно обошел машину, дав несколько указаний охране. За руль сел сам, очевидно, чтобы прибить меня без свидетелей.
– Я могу позвонить отцу? – прошептала, сжимая в руках сумку, как последнюю нить к реальности. – Нужно сказать, что вы меня украли, и машину мою забрали.
– Звони, – он пожал плечами и резво вырулил со стоянки, вклиниваясь в плотный поток.
Пальцы дрожали, еле попадала по кнопкам, но справилась. Длинные гудки доводили до истерики, а когда услышала раздавленный голос отца, сердце оборвалось.
– Арина, мне некогда!
– Пап… Пап! У меня машину забрали, – выдохнула я, и слёзы сами закапали. – Слышишь? Забрали! Дали мне судебное постановление, и все!
– Приезжай домой, – сказал и отключился.
Сидела в машине незнакомца, вознамерившегося жениться на мне, и рыдала. В голос… Не так, как делают чопорные леди, чтобы пробить брешь в каменном сердце принца, а от души, до икоты и судорожных всхлипов. Казалось, сейчас ему надоест, и он вышвырнет меня из своего дорогого авто, но нет. Ястреб лишь свернул крышку на бутылке воды и протянул мне.
– Что вам нужно? Что вы ко мне прицепились? – завывала я, утираясь шарфом. Глотала воду, пытаясь справиться с истерикой. – Что, вам девушек мало?
– Арина, я всегда держу своё слово. Согласись, и все ваши проблемы, причиной которых был не я, закончатся, – Пётр снова закурил, открыл окно и выдохнул облако дыма. – Я не буду обсуждать моральную сторону моего предложения, можешь считать меня самодуром или больным.
– А что мне ещё остаётся? Что?
– Думай о том, что ты можешь спасти свою семью, – Пётр резво свернул на подземный паркинг, и мне жутко стало… Темнота, лишь тусклая подсветка диодов, делающая его профиль только жестче. Он не смотрел на меня, не распускал руки, не было пошлых предложений, требований. А когда мы выехали на парковочную площадку ресторана, в котором мы часто отмечали праздники, выдохнула. Здесь меня все знают и уж точно не дадут в обиду этому зверю.
Ястреб вышел из машины, а пока я не слушающимися руками пыталась отстегнуть ремень безопасности, открыл мою дверь. Он быстро сообразил, что я беспомощно дёргаю крепёж, но ничего не происходит, поэтому протянул руку, нажал, и ремень пополз по плечам.
– Ну не съем же я тебя?
Но у меня не было уверенности и в этом. Руку я его проигнорировала, самостоятельно вышагнула и направилась к дверям. Мне бы быстрее добраться до людей. Шла и оборачивалась. Ждала подвоха, удара… Но Ястреб чувствовал это, мысли читал мои и лишь улыбался.
Нас проводили за столик у панорамного окна, Пётр подвинул для меня стул и сел напротив.
– Давай поговорим? – он медленно исследовал меню, а потом захлопнул папку и отложил в сторону.
– Не хочу, – буквы просто расплывались, не могла сложить их в слова, хотя это меню знала уже наизусть.
– Почему? Ведь ты вчера сама сказала, что не знаешь меня. Вот я и решил дать тебе шанс познакомиться с будущим мужем.
– Ну что вы говорите? – вспыхнула я, явно перебарщивая с громкостью голоса, но тот снова оказался невозмутим и спокоен. – Мужем моим вы никогда не станете. Можете мечтать!
– Одно другому не мешает, Арин, – он махнул официанту, и через мгновение на стол стали выставлять закуски. – Я и помечтаю, и женюсь.
– Вы чокнутый, да? Маньяк? Или вам просто нравится охотиться? Вы не принимаете отказов? И мысли не допускаете, что просто можете не нравиться?
– То есть не нравлюсь? – он хмыкнул и снова оскалился, а во взгляд его вернулись холод, смертельная опасность и угроза. Я будто дошла до предела его лояльности к моим выходкам. Но пусть знает! Даже если он за волосы меня потащит к себе домой, то ничего не изменится.
– Нет, Пётр, вы мне не нравитесь. Всё? Я свободна?
– Арин, давай я тебе ещё раз повторю? Вдруг ты вчера прослушала мои слова? Я всегда получаю то, чего хочу. А сейчас я хочу тебя.
– Тогда и вы услышьте, я никогда не выйду замуж по расчёту, даже если наша семья по миру пойдет!
– А вы уже… Твой отец не просто потерял весь свой бизнес, он должен такую сумму, что не сможет выплатить никогда, при условии, что имущество заложено ещё три года назад. Да, Арин. Твой папа уже три года как безработный. Это хобби такое у членов нашего знатного сообщества – пыль в глаза пускать. Эти праздники, свадьбы, юбилеи – это ж круговорот денег, подарков и повод продать отпрысков. Неужели ты сама об этом не знаешь? Он Ларису уже несколько лет пытается пристроить потеплее…
– И что? Неужели до сих пор не нашёл желающих? Глупости! Моя Ларка любому голову вскружит, если очень захочет, – усмехнулась я, делая вид, что слова его меня не убивают. Хотя я просто умирала… Трусилась, дрожала и готова была сдохнуть! Была правда в его словах. Последние годы отец просто не пропускал ни единого мероприятия, придирчиво собирал старшую, будто в дом мод вёз, не иначе.
– А никто не хочет брать балласт. Эти свадьбы – сделки. Баш на баш. Только дать твоему отцу теперь нечего. Нет резона брать твою сестру, Арин. Нет… Оттого он и вьётся ужом.
– А вам, значит, ничего давать не нужно? Вы сказочно богаты, поэтому можете в благотворительных целях спасти нас от позора? – яд разъедал кончик моего языка. Хотелось орать, плакать, винить его во всех бедах.
– Именно. Я готов закрыть все вопросы по делу твоего отца. Раз и навсегда. Часть, кстати, я уже решил.
– Что? Что вы имеете в виду? – вдох застрял в горле, причиняя боль. Медленно повернулась, сталкиваясь с твердостью в его взгляде. Ястреб так нагло шарил по моей шее, на которой остались следы от ногтей любимой сестрёнки, и едва слышно порыкивал. – О чем вы говорите?
– Твоя сестра выйдет замуж за моего старшего брата, Ярослава…
– Вы… Вы… Больной? – вскочила так резко, что стул с грохотом шлёпнулся на пол. В мою сторону ринулись официанты, но Ястреб одним жестом остановил их. – Никогда! Этого не будет никогда…
Глава 6
До дома я добралась только к вечеру. Выбежала из ресторана, спряталась в ближайшей подворотне и зашла в приложение банка. Мои счета были пусты, а на экране маячило предупреждение об аресте.
В кошельке наскребла пятьсот рублей, но этого не хватит, чтобы добраться на такси до дома. Шла пешком до метро через весь центр, кое-как разобралась с ветками, потом с оплатой, и когда уже вышла на нужной станции, вызвала такси, отдав последнюю наличку.
Дом пугал иллюминацией. Горели все окна, даже гирлянды на заборе зачем-то включили. Вошла в холл и застыла…
Играла музыка, а по залу носилась перевозбуждённая Лара, накрывая на стол.
– Чего встала? Давай живо помогай, скоро гости придут, а я тут одна кручусь, – зашипела сестра. – И вообще, где ты шаталась? Тут такое было… Наши машины забрали. Гараж пустой! Даже джипик мамочки увезли, представляешь?
– А ты чего довольная-то? – взревела я, догоняя её на кухне. Застыла в пороге, осматривая грязь и хаос, что вечно оставался после её «волшебных» ручек. На блюде уже лежала утка, искрясь глазурью. – Ты умом тронулась от горя? У нас забрали машины! Ау!
– А мне это уже неважно, – она внезапно развернулась и дёрнула плечами. Я только сейчас рассмотрела свою сестру… Идеальная укладка, превосходный макияж и платье, которое она берегла для особого случая. – Я замуж выхожу. Что? Провалилась твоя попытка оставить меня с носом? Но я не сержусь, моя глупая младшенькая сестричка. Оставайтесь тут одни. Создавайте видимость борьбы, хотя всем прекрасно понятно, что против Петра не выстоять. Суетитесь, горюйте, привыкайте к нищенству. А я не могу.
– Дура, – захныкала я, опускаясь в кресло. Неужели Пётр прав?
– Это ты дура, раз отказываешься.
– Я не продаюсь, Лара. Не продаюсь…
– Тогда иди к отцу, правильная и гордая ты наша, он тебе сам расскажет, продаешься ты или нет.
Лара просто уничтожала меня гневом во взгляде. Столько в ней было ненависти! Столько яда, столько злости, что щёки вспыхнули. Вскочила и бросилась к папиному кабинету, но тут раздался звонок в дверь, и отец вышел сам. Шаг его сегодня был ещё быстрее, он двигался, как робот, то ли не замечая меня, то ли не желая этого делать.
– Пап… Пап! – пыталась сжать его руку, но отец отмахнулся и распахнул дверь, на пороге которой оказались двое мужчин. Чёрт… Что это за бег по кругу? Куда бы я ни ринулась, везде ОН! Не спрятаться, не скрыться, будто под куполом оказалась. И дом этот уже не мой, нет здесь покоя и защиты.
Ястреб цыкнул, осмотрев меня. Понял, что я только сейчас смогла добраться до дома, и закатил глаза, поражаясь упрямству.
– Добро пожаловать, – отец встал рядом со мной, но так, чтобы не прикасаться. И тут до меня дошло… Продал. Он меня продал? А как же его: «Я всё решу! Мои дочери никогда не будут жертвами!»?
Силы покинули меня. Села на своё место, игнорируя недовольство Ларисы, потому что ей самой пришлось заканчивать накрывать на стол. Не слышала разговора мужчин, просто сидела и выкручивала себе пальцы, только бы не отключиться.
Не смотрела на второго, игнорировал вопросы, не притронулась к еде. Можно сбежать в свою комнату, можно спрятаться, вот только лучше самой услышать цену, за которую меня продают.
Разговор сначала был нейтральным, собравшимся даже удалось преодолеть неловкость, и за столом все чаще слышались смешки. Лора знатно налегала на вино, в итоге став душой компании.
– Свадьбу сыграем в апреле, – незнакомый, но такой хриплый голос заставил вздрогнуть. Вскинула голову, осматривая новоиспечённого жениха. Они были безумно похожи, вот только взгляд у него был мягче, что ли, более открытый и понятный. Не было там преград, стен непробиваемых.
