Владимир Тимофеев "Лидер с планеты Земля"

Два трупа – охранника и выхватившего лучевик офицера дежурной смены – валялись посреди помещения, намекая о бренности бытия. Следовать их примеру, судя по выражениям лиц собравшихся на ЦП, никому не хотелось.

– Личное оружие – на пол! – скомандовал я, обведя взглядом рубку. А когда приказ выполнили, вновь повернулся к старшему:

– Код полного доступа! И без глупостей.

Господин коммодор суетливо стянул с шеи ключ-накопитель и протянул его мне.

– Благодарю, офицер. А теперь можете отойти вон к той стеночке, – указал я на дальнюю переборку.

– Остальных это тоже касается! – рявкнул мне в тон напарник.

Этот приказ оставшиеся в живых выполнили ещё быстрее, чем предыдущий.

Весело подмигнув Гасу, я вставил накопитель в разъём.

Через пятнадцать секунд, после подтверждения бортовым компьютером кода ключа, универсальный боевой корабль Федерации перешёл в моё полное распоряжение…

Первым делом я задраил все имеющиеся на УБК переборки-отсеки и перевёл на себя управление ходовым реактором, системой космической связи и средствами спасения.

Следующим на очереди было оружие.

Бо?льшая часть ручного и десантно-тактического хранилась в уже заблокированном арсенале. Количество и номенклатура предполагали нахождение на борту до батальона пехоты и двух групп боевых машин. Каюты и кубрики приданных кораблю пехотинцев-десантников располагались поблизости, а самое большое помещение представляло собой тренировочный зал, где можно было не только качаться и проводить спарринги, но и отрабатывать отдельные схемы боевого взаимодействия. Сейчас, правда, этот зал для тренировок не подходил, его использовали под совершенно другие задачи. Об этом нам ещё на поверхности сообщил пилот челнока, и в подлинности его слов я убедился, внимательно изучив записи бортового журнала и данные с камер.

Внешнее вооружение УБК состояло из сотни с лишним орудий: гравитационных, плазменных, лучевых и электромагнитных рельсовых. Имелась также возможность запускать плазмо- и гравиторпеды, но сами торпеды в «боеукладках» отсутствовали. Видимо, их применение не считалось в текущей миссии критически необходимым.

В оборонительный комплекс «Алпаки» входили системы ГРЭБ, противолазерная защита и генераторы искажающего поля. Внешний броневой пояс хорошо защищал корпус от случайных метеоритов, но пробивался сосредоточенным огнём крупнокалиберных рельстотронов, прожигался высокотемпературной плазмой и проминался мощными гравиударами.

Другое дело, что все эти типы оружия становились опасными только вблизи, а на расстояниях в сотни и тысячи тин, на которых, как правило, и происходили космические бои между равными по силе соперниками, всякий корабль вполне успевал уклониться и от болванок, и от плазменных сгустков, и от летящих в него гравиторпед. Почти как в морских сражениях первой половины 20-го века Земли, где суперлинкоры потчевали друг друга залпами мощных орудий, а артиллерийские офицеры ожидали результатов стрельбы по полминуты и больше, глядя в бинокли и дальномеры и лихорадочно высчитывая поправки по всплескам снарядов.

Чего, на мой взгляд, не хватало моему… ну да теперь уже действительно МОЕМУ кораблю, так это полноценной «авиагруппы» – нескольких десятков малоразмерных космических истребителей. В наличии имелось только пять челноков, два десбота и сорок спасательных капсул. Ни те, ни другие, ни третьи на роль истребителей не годились.

Да и вообще – авиакрылья, насколько я знал, обычно базировались или на боевых станциях, или на поверхности планет, или на их естественных спутниках. Специализированные корабли по типу «авианосцев» здесь никто никогда не использовал. Применительно к эффективности, по соотношению «стоимость-польза», это выходило бы слишком накладно.

В «пустом» космосе местные не воевали. Чаще всего сражения происходили возле планет, реже – около навигационных маяков и стационарных гиперпорталов, совсем редко – во всяких там астероидных поясах и на дальних орбитах.

Атакующая сторона обычно захватывала в атакуемой звёздной системе плацдарм – какое-нибудь крупное, но малоохраняемое небесное тело, потом быстро организовывало там свою «тыловую базу» и уже оттуда начинало разворачивать наступление на противника. Космические истребители перевозились на плацдарм военными транспортами, так что придумывать и изготавливать для них какое-то особое судно необходимости не было.

Со своей стороны, обороняющиеся применяли истребители по полной программе, причём сразу, как только враг появлялся в системе. Главной задачей первых суток боёв становилось как можно быстрее, не считаясь с потерями, выбить агрессора с занятого им плацдарма, пока он ещё не накопил там достаточно сил и средств и не обустроил себе базу подскока. Если это удавалось, враг в девяноста процентах случаев отступал, и генералы обороняющихся крутили себе дырки под ордена. В одном случае из десяти противник захватывал новый плацдарм, и тогда сражение продолжалось…

Стратегом я себя, ясен пень, не считал, но понимал главное – вдвоём нам, даже имея под задницами большой боевой корабль, никакую планету не взять. А хотелось. Аппетит, как известно, приходит во время еды. Что получилось на Флоре, когда я вдруг стал настоящим бароном, могло получиться и в космосе. Тут только масштаб побольше, а суть – та же самая. Но без нормальной команды «соратников и сподвижников» и там, и там делать нечего.

Команду я принялся набирать сразу, как только закончил проверку основных корабельных систем. Всё функционировало штатно, проблемы, если имелись, то, как говорили бывалые автомобилисты, наружу пока не вылазили.

– Слушай, камрад, – громко обратился я к Гасу. – Хочу в местный трюм прошвырнуться. Ты как, со мной или здесь?

Гас мой намёк понял и, соответственно, подыграл.

– В трюм надо вместе, да этих куда девать? – указал он на стоящих возле стены стопланетников. – Хотя… А может их просто шлёпнуть, а? На кой они нам? Дальше только мешаться будут.

Всё это бывший штрафник произнёс на пиджине, а не на уже привычном нам флорианском.

Один из пленных жалобно простонал, сполз по стене и брякнулся в обморок. Ещё двое, судя по запаху, беззвучно обделались.

– А знаешь, наверно, ты прав. Толку от них действительно никакого, – протянул я с некоторой долей сомнения.

Первым не выдержал, как и положено по субординации, коммодор Брискин.

– Господин офицер, позвольте сказать? – начал он дрожащим от волнения голосом.

– Ну, говори, – нехотя кивнул я ему, опустив обрез.

– Господин офицер, «Алпака» – корабль серьёзный, и, чтобы им управлять, нужны хорошо подготовленные специалисты: пилоты, навигаторы, энергетики, суперкарго, техники-операторы. Одному или даже вдвоём со всем корабельным хозяйством не справиться…

– Намекаешь на себя и своих?

– Да, господин офицер. Мы можем помочь вам.

Я чуть прищурился и с интересом осмотрел жмущихся к стене пленных.

– Можете или готовы?

– Готовы, сэр.

– А как же присяга?

Брискин сглотнул:

– Мы уже все почитай как мёртвые, – и виновато развёл руками. – Что нам теперь присяга?

– Ну, хорошо, предположим, – изобразил я задумчивость. – Как вы докажете, что это не блеф и вы нам и вправду поможете?

Коммодор облизнул губы, быстро стрельнул глазами направо-налево и полушёпотом сообщил:

– Вон тот, который от меня через двух – это контрразведчик из штаба командования 4-й межзвёздной зоны. Зовут Алан Мерфи. Звание – гранд-майор. Он здесь для надзора за исполнением миссии.

– Миссии? Какой миссии? – прикинулся я простачком.

– Нам… – коммодор опять обернулся, – поручили организовать провокацию в одном из секторов Империи.

– А разве Федерация Ста Планет воюет с Империей? – поднял я бровь.

– Ну… – внезапно смутился Брискин. – Формально война не объявлена, но вы же всё понимаете. Реальные боевые действия ведутся больше двух месяцев. У нас на Тарсе одних только ваших пленных скопилось тысяч под тридцать.

Я невольно присвистнул. Мысленно, безусловно, а не в реальности.

Сказанное явилось для меня действительно новостью. Даже не думал, что, улетев с Флоры, и в самом деле попаду на войну. И в этом плане наши с напарником действия уже не выглядели ни авантюрными, ни пиратскими. Скорее, наоборот, вполне ложились в канву сложившейся обстановки: идёт война, а на войне все средства хороши.

– Хм… а почему вы решили, что мы из Империи?

– А откуда ещё?! – вытаращился на нас коммодор.

Я усмехнулся:

– Ну, например, с Флоры.

– С Флоры? Вы шутите?! Жители этой планеты могут жить только в своей тропосфере. Это давно известно.

– Ладно, – махнул я рукой. – Будем считать это шуткой. А так вы правы, мы действительно из Империи. Я – барон Румий, а это…

– Капитан Гастуд, – опередил меня Гас.

«Интересные однако подробности вырисовываются, – покосился я на приятеля. – Надо будет потом поспроша?ть, это на самом деле или тоже придумал, для важности…»

– И для начала, господин коммодор… – я поманил пальцем бывшего командира «Алпаки».

Тот опустил руки, подошёл к центральному пульту и уставился на меня преданным взглядом.

– Для начала вам надо скомандовать вот этим вот гражданам… – на экране появился отсек между тренировочным залом и основным коридором, – чтобы они сдали оружие в арсенал и разошлись по каютам. Двери я им разблокирую.

– Да, сэр. Конечно, – быстро закивал коммодор, потом негромко прокашлялся и начал вещать в подсунутый микрофон. – Охране сектора «зет». Говорит коммодор Брискин. Повторяю. Охране сектора «зет». Говорит коммодор Брискин. Приказываю немедленно покинуть отсек, сдать оружие в индивидуальные ячейки и укрыться в кубриках. Готовится спецоперация. Повторяю. Немедленно покинуть отсек, сдать оружие в индивидуальные ячейки, укрыться в кубриках. Двери в отсек будут разблокированы… – он посмотрел на меня, я дважды показал раскрытую пятерню, – через десять секунд…

Операция по удалению вражеских пехотинцев из нужного отсека прошла как по нотам.

Ровно через десять секунд я открыл дверь, ведущую из предбанника сектора «зет», и принялся наблюдать за видео с камер. Восемь вооружённых бойцов один за другим выскользнули в коридор, прошествовали в жилую зону, спрятали свои плазмоганы и бластеры в какие-то ниши и скрылись в каютах-кубриках. После чего я вновь заблокировал там все входы и выходы.

– Я могу дать такую команду и в другие отсеки, сэр, – угодливо изогнулся стопланетник, когда всё закончилось.

– Ну, ты и сука, Брискин, – раздалось от стены.

Коммодор испуганно вздрогнул, но не обернулся. А вот я посмотрел, кто это там выискался такой смелый. Как и предполагал, им оказался тот самый «контрразведчик из штаба», которого нам с плохо скрываемой радостью сдал бывший командир УБК. Ситуация в определённом смысле забавная, но понятная. Любой представитель вышестоящих структур, своего рода комиссар, призванный контролировать действия нижестоящих, последним вряд ли понравится. А этот, по всей вероятности, крови господину Брискину попортил немало. Вот господин коммодор теперь, получается, и отомстил ему. По-своему, по-пиндосски…

Произнеся мысленно знакомое слово, я неожиданно для себя рассмеялся. Давно ведь уже не говорил и не думал на родном языке. А зря. Там таких любопытных словечек более чем достаточно. И к нынешней ситуации многие подходили как нельзя лучше.

– Я тоже терпеть не могу предателей, гранд-майор. Но в данном случае они мне полезны. А вы – нет. Капитан! – повернулся я к Гасу и указал глазами на гранд-майора.

Приятель молча кивнул и вскинул трофейный лучемёт.

Через секунду из шеренги пленных вывалился ещё один «обморочный». Ну, прямо кисейные барышни, а не военные. Из трансгендеров их что ли в этой чёртовой Федерации набирают?

Сам майор, правда, испытание выдержал. Пусть побледнел, но взгляд от нацеленного на него оружия не отвёл и пощады не попросил. Молодец. Надо будет потом поработать с ним, авось, пригодится.

– Отставить, капитан! А вы, – посмотрел я на замершего коммодора, – возвращайтесь в строй. Что с вами делать, я решу после инспекции сектора «зет». И если там всё в порядке, останетесь живы…

Глава 3

Тренировочный зал, он же сектор «зет», который я по привычке называл трюмом, был забит почти под завязку. Судя по бортовому журналу и грифованному меморандуму, в нём содержались триста двадцать шесть пленных имперских солдат.

Именно их, если я правильно понял, предполагалось использовать для готовящейся провокации. В её суть я пока что не вник, но наверстать упущенное мог в любую секунду. Требовалось лишь допросить с пристрастием или Брискина, или майора, или обоих вместе, и дело, как говорится, в шляпе.

Тем не менее, торопиться мне не хотелось. Сейчас на повестке стояла другая задача, более важная – освободить пленных и сформировать из них новый экипаж УБК плюс приданную ему десантную группу.

Список пленных я перекачал на специальный планшет, конфискованный у одного из дежурных.

Что любопытно, помимо имён, званий и родов войск, в нём фигурировала «принадлежность» бойцов к тому или иному правящему дому Империи. И это было действительно любопытно.

Во-первых, потому что формально имперская армия считалась «аполитичной», и бо?льшая часть военных ни к какому дому не принадлежала и не приписывалась. По факту, они могли становиться «клановыми» только после десятка-другого лет службы, когда впереди уже маячила пенсия и, вероятно, неплохо оплачиваемая должность в структурах безопасности и частных военных компаниях. Исключение составляли те, кто ещё до контракта представляли какой-то великий дом или кого-то из его младших партнёров. Такие, к примеру, как командир нашего батальона майор Вирстафен или экселенса Анцилла.

Вторая странность заключалась в том, что все триста двадцать шесть пленных принадлежали только к трём кланам: сорок шесть человек – к дому Тиа?ну, шестьдесят семь – к дому Со?лмер, и самая многочисленная группа (двести тринадцать бойцов) – к дому Ван Тиль, уже хорошо известному мне по самой прекрасной его представительнице…

С собой в сектор «зет» я притащил полтора десятка трофейных стволов и ключ-карты от арсенала, плюс мастер-карту от всех дверей и запоров, «любезно» предоставленную мне коммодором Брискиным. Свалив всё оружие в камере для охраны, мысленно перекрестился и вошёл в превращённый в тюрьму «трюм».

Узилище представляло собой большой зал длиной тян шестьдесят, шириной тридцать и высотой пятнадцать. Вход располагался буквально под потолком, вниз вела узкая лестница. Верхняя лестничная площадка ограждалась прозрачными панелями. Выход к ступеням был перекрыт решёткой.

Три сотни узников сидели и лежали прямо на полу. Некоторые бродили туда-сюда меж лежачими и сидячими или стояли около стен, разминая руки и ноги. Тесновато, конечно, но всё же получше, чем в виденной когда-то хронике про немецкие лагеря для пленных красноармейцев.

На верхней площадке, являющейся чем-то вроде фильтрационной камеры, имелся пульт с микрофоном и выведенным наружу динамиком. Вероятно, охрана подавала отсюда команды пленным и отсюда же, помимо камер слежения, могла легко контролировать, кто где стоит и что делает.

Нажав «красную» кнопку, я наклонился к пульту:

– Внимание! Слушать всем!

По залу прокатилась волна оживления. Три сотни пар глаз уставились на меня.

– Повторяю! Внимание! Слушать всем! Корабль федератов «Алпака» захвачен группой специальных операций. Я – командир группы барон Румий. С этой минуты ваш плен закончился.

Последняя фраза потонула в восторженном рёве. Что конкретно орали, я разобрать не смог, да в общем-то и не пытался. Вместо этого поднял руку, призывая к вниманию, и сделал трансляцию громче:

– Но это ещё не всё! Перед освобождением вы все пройдёте фильтрацию. Прямо сейчас! Чтобы избежать толкотни, приказываю подняться сюда следующим лицам. Капитан Ла?йерс, 1-й лейтенант Ка?рстен, 1-й лейтенант Ху?бар, 2-й лейтенант Ба?ртош. Повторяю! Капитан Ла?йерс, 1-й лейтенант Ка?рстен, 1-й лейтенант Ху?бар, 2-й лейтенант Ба?ртош! Приказываю срочно подняться в переходной бокс! Остальным ждать команды! Повторяю, мать вашу! Не суетиться! Не создавать толпы! Ждать! Всем ждать команды!..

Указанные офицеры поднялись ко мне примерно через минуту. Не так-то просто оказалось протиснуться через образовавшуюся около бокса толпу. Хорошо, сама лестница была крутая и узкая и, самое главное, нижние ступени при желании поворачивались на угол подъёма, превращаясь в горку. Иначе кто-нибудь обязательно полез бы наверх «поперёд батьки». Впрочем, дисциплина в конечном итоге возобладала, место перед лестницей очистилось и нужных товарищей к ней пропустили.

Почему я выбрал именно этих парней? Ну, тут стоит сказать отдельное спасибо тем, кто их охранял. В списке военнопленных возле каждого имени стояли отметки, начиная от «возможен к сотрудничеству» и заканчивая «особо опасен, склонен к побегу». Эти четверо относились ко второй категории. Поэтому мне оставалось лишь уточнить кое-какие формальности типа «где, когда, при каких обстоятельствах попал в плен?» и перейти к следующему пункту программы:

– Вы, капитан Лайерс, десантник?

– Да, экселенц.

– А вы, лейтенант?

– Старший пилотной группы, – отрапортовал 1-й лейтенант Карстен. – Имею допуск на пилотирование универсальных кораблей любых типов…

Лейтенанты Хубар и Бартош оказались, соответственно, специалистами по боевым машинам и по системам связи и ГРЭБ. Чтобы получился полный набор, не хватало лишь особиста, но он на моём корабле уже был. Никого другого помимо Гаса я на этом месте не видел.