Маргарита Макарова "Узлы на простыне"

– А ты разве со мной?

– Прекрати же ты. Вернись в реал!

– В какой? Я вернулась, только тебя нет.

– Ну еще бы! Спящая красавица ищет прошлый век!

– К чему ты мне это говоришь? Я много пропустила. Я не виновата, что все так вышло. Ты что, хочешь, чтобы я оправдывалась в том, что меня сбила машина? Я тебя ждала! Я ждала тебя там, где ты сказал! Я пришла к тебе на свидание, и… Может, это ты меня сбил? Может, уже тогда ты хотел поменять меня на Настьку. Машина ехала прямо на меня! Он нарочно, он специально ехал на меня. Это не было несчастный случай!

– Да успокойся же ты! Никто тебя ни в чем не обвиняет!

Кровь бросилась мне в голову. Горечь, обида, ревность, любовь, – все смешалось в огненный коктейль ощущений и чувств.

– Я тебя обвиняю!!!! – выкрикнула я в полный голос. Я орала что было сил, орала как резанная. Может быть, я хотела заглушить боль, но не могла. Было невозможно дифференцировать, разделить и понять, что доставляет эффект непереносимости переживаний – тело, едва меня слушающееся после трех лет смерти, или душа, враз потерявшее все, чем жила раньше. – Я обвиняю тебя!!!!!!!

– В чем?

– В том, что я еще жива!

Дима взмахнул рукой. Петр озабоченно посмотрел на него.

– Что ты хочешь? – глухо прозвучал голос.

– Ничего, уже ничего! Уходи!

– Мы все поменяем. Я уйду, я буду с тобой. Теперь все будет хорошо! Ты не представляешь, как у нас все будет хорошо!

– Нас уже нет. Ты не мой.

– Разумеется твой.

– На сколько? На час? На день? На три года?

– Да пойми ты, врачи сказали, что ты безнадежна. Что я должен был делать?

– Ждать! Пока я дышала – ждать.

– Детский сад!

– Я похожа на твоего сына?

– Что?

– Он тоже тебя ждет.

– Да при чем здесь он?

– Тебе правильно врачи сказали, я – безнадежна.

– Что ты говоришь?

– То, что я не буду отнимать у ребенка отца. Ты уходи, уходи… Иди уже…

– У тебя крыша едет, – он сделал шаг ко мне и схватил меня за руку.

– Я буду кричать. Уходи.

Я медленно, прихрамывая, поплелась в большую комнату. Почему-то только тут я вспомнила бабушку и поняла… нет… не так… я физически почувствовала, что осталась одна.

– Да она вообще еще в себя не пришла. Ты иди, правда, парень, ей еще лечиться надо. Долго.

Я слышала, как хлопнула дверь, но не оглянулась. Мой мир рухнул, а я не могла его удержать.

Глава 7

– Бог с вами, Алик Витальевич! Какой суд! Это я на вас в суд подам! Когда я очнулась, в реанимации не было никого! Вообще никого! Или как называется у вас то отделение, где нет даже тапочек!

– Послушайте, я вызову необходимые органы, но больницу вы не покинете. Вы разбили дорогостоящую аппаратуру. Кто должен возмещать ущерб?

– А почему я? Да откуда у меня деньги? С чего вы взяли, что я могу оплатить вам эту вашу чертову, как вы говорите, медицинскую технику?!

Дна стояла в кабинете главного врача. Отец ждал ее у больницы, и она никак не могла вырваться из этого хренового заведения.

– Да хватит вам придуриваться. Нам все равно, сколько у вас денег! У нас лимит средств. Мы не частная клиника. И не можем себе позволить буйных пациентов. Если вы невменяемая, то, хорошо, я могу вас тоже направить в соответствующее учреждение.

– Да у вас что, много отличий? Назовите два!

– Девушка, перестаньте хамить! Мы вас лечили, где чувство благодарности за спасенную жизнь?

– Так ваша долговая расписка – это физическое выражение благодарности?

– Это не долговая расписка, а акт, подтверждающий письменно, что вы будете выплачивать причиненный ущерб.

Дна подскочила к столу и схватила бумажку. Бегло глянула, даже не прочитав, снова кинула ее на стол. Сделав вираж, она приземлилась на соседнем столе. Вернее, пристолилась.

– Алик Витальевич, я не могу без отца подписать.

– Вы совершеннолетняя, подписывайте.

– Пустите отца, я не подпишу без него ничего.

– Хорошо. Вот два экземпляра. Возьмите один и спуститесь к отцу.

Дна сбежала по лестнице, в ужасе оглядываясь, не преследует ли ее главврач. Паранойя уже, подумала она и выскочила из главного входа.

Отец сидел в машине. Черный феррари выглядел в черной московской осени, по меньшей мере, нелепо.

– Ну, наконец-то! Сколько можно ждать! – он повернул ключ в зажигании.