5
Моя коронация гремела куда громче свадьбы. Больше недели длились торжества и раздавались подарки.
Что гораздо важнее, по такому случаю король обьявил амнистию полсотне заключенных магов, прежде обвиненных в измене.
Для моего народа это было неслыханно. Ведь со времен Великого мятежа ни одна королевская амнистия магов не касалась. Никогда.
Никайя предоставила это Ордену как мою первую значимую заслугу. Мы обе знали, что я здесь совершенно не причем. Она назвала это свадебным подарком. Но, по одному из прощальных советов матери, я не позволила себе обмануться этим добродушием.
Никайя улыбалась, но улыбка её говорила о том, что планка теперь установлена, и, что бы я не делала, я не имею права ее опустить.
Пробыв королевой лишь каких-то несколько недель, я уже была связана ожиданиями Ордена. И не смотря на всю мою преданность, исполнять их мне все так же не хотелось.
Ведь, да, днем я была королевой… Но ночью я становилась женой.
«Поклянись, что никогда не станешь использовать свой дар в нашей спальне»
Последняя из моих свадебных клятв.
Искушение было велико.
Ведь во сне незаметно проникнуть в мысли человека не составит никакого труда. Если сделать все достаточно умело, а это мне бы возможно удалось, он даже никогда не узнает…
Ивэйн словно знал о моих метаниях. Словно испытывал, каждую ночь пытаясь угадать – сдержу ли я клятву.
Впрочем, я была бы рада, если бы это было самым большим моим испытанием
? Ваше Величество.
Дамы из придворного благотворительного общества приседали передо мной в реверансах, но, склоняя головы, поднимали глаза, будто показывая, что дело вовсе не в уважении, а лишь в необходимости. Что они бы никогда не склонились передо мной, если бы не страх перед моим мужем.
? Добрый день, – я заставила себя улыбнуться. – Сегодня хотела бы…
Одна из дам отвернулась, зевая, картинно прикрыв рот рукой.
? Поговорить с вами о том…
Еще одна барышня шепнула что-то на ухо подруге, и без излишнего усердия попыталась подавить смешок.
Я медленно вдохнула. Окинула присутствующих взглядом.
Все они старше меня. Все выросли здесь, в столице, и с малых лет были при дворе.
Знатные жены и дочери благородных мужей, с родословной длиннее, чем шлейфы их модных нарядов.
Среди них мой единственный щит – моя корона.
? Его Величество поручил мне опеку над вашим обществом, – может мой голос прозвучал немного громче, чем того требовал дворцовый этикет, но уж точно приковал ко мне всеобщее внимание. – И я была бы крайне признательна, если бы вы, для начала, посвятили меня в свою деятельность.
Тишина стала почти осязаемой, и я как никогда почувствовала необходимость в скором приезде Люция. Воистину, теперь я готова была заниматься хоть сутки напролет, лишь бы иметь перед этими напыщенными курицами любое возмжное преимущество.
? Я леди Леурден, Ваше Величество, – обратилась ко мне наконец-то, сидящая ближе всех женщина. – Я занимала ваше место прежде, если можно так сказать.
Снова послышались эти отвратительные смешки, но я предпочла не заметить.
? Обычно мы занимаемся организацией небольших праздников для бедняков столицы. Чтобы подбодрить их, и показать, что корона не забывает ни о ком. Вот к примеру, через месяц мы устроим праздник осени.
? Праздник?
На мгновение, я подумала, что они надо мной насмехаются. «Придворное благотворительное общество». После своей изоляции я была уверенна, что благотворительность в столице, это то же что благотворительность в доме Ориа. Помощь. Не праздники.
? Конечно! Ведь должно же в жизни этих несчастных быть место веселью!
Приторный энтузиазм этой дамы начинал меня раздражать. Я открыла было рот, но она перебила.
? Только вам необходимо знать, Ваше Величество, что обычно мы занимаемся этим вместе с церковью. Поэтому если возможны какие-то разногласия…
Ее укол был даже слишком очевидным. Разногласия церкви и магов длились многие годы, порождая новые и новые бунты.
? Отчего должны быть какие-то разногласия?
? Конечно, это лишь…
? Я с глубоким уважением отношусь к нашей церкви, поэтому буду рада услышать, что именно вы готовите для праздника.
Леди Леурден выдавила совершенно неискреннюю улыбку, которую гораздо правильнее было бы назвать оскалом. И спустя несколько часов я могла с гордостью похвастать знанием того, что пурпурный шелк в этом сезоне гораздо предпочтительнее зеленой парчи, линию корсета в новых нарядах следует поднимать на пол ладони выше талии, а от пряжек на туфельках лучше вовсе отказаться.
Разочарование было меньшим из того, что я ощущала, наблюдая за удаляющимися придворными дамами.
Ведь так не бывает. Неужели все это – жены и дочери людей, удерживающих во власти огромную страну?
Безжалостные командиры войск, мастера разведки, о которых слагали легенды, одна страшнее другой… Вот кого они выбрали себе в спутники жизни?
Слушая шелест пышных юбок, я думала, что бы эти дамы сказали или подумали о моей матери. И что важнее, что сказала бы о них она. О нет, она бы не молчала, делая учтивый и прилежный вид. Она бы ответила и на дерзость, и на неприкрытые издевки…
Я бы хотела быть как моя мама. Но я не она. Ведь я из тех, кто, внутри сгорая от негодования, будет вечно молчать, душить свой собственный гнев и глотать слезы злости. Только лишь для того, чтобы, захлопнув двери собственных покоев, стоять и приводить в порядок частое дыхание. Смотреть, как пальцы упираются в корсет. Высоко закидывать голову, не позволяя слезам вырваться из плена глаз. Смотреть в широкое зеркало, в ожидании, пока со щек сойдет гневный румянец.
? Слабачка.
Отражение смотрело на меня моим же презрительным взглядом.
Эта девушка, в платье кролевских цветов, с короной на собранных волосах, обнажающих совсем немного заостренные уши, наверное, впервые осознавала, что именно возложили на ее плечи.
Не только необходимость стать тем образом, что позволит народу магов снова быть равным людям. Не только обязанность вопреки собственному достоинству и чести соблюдать вывернутые наизнанку клятвы.
Для этого еще будет время. Месяцы и годы.
Но сейчас на плечах этой девушки презрительные взгляды слуг, придворных и вельмож. Шепот. Смешки. Притворная учтивость. Лесть, от которой несет презрением.
Двадцать восемь чертовых дней. Всего двадцать восемь чертовых дней понадобилось чтобы я стояла напротив зеркала едва не плача из-за того, как смотрела на меня какая-то леди Леурден.
? Ты…
Я указывала пальцем в свое отражение, ощущая то же, что ощущает акробат прежде чем впервые ступить на трос, натянутый в десятке метров над землей.
Этот миг, когда нужно преодолеть всё, но в первую очередь – страх.
Я вышла из покоев, надеясь, что гнева и страха во мне хватит, чтобы не опустить головы всю дорогу до малого зала, в котором сейчас должен был находится король.
И, бестолку спорить, если бы не эти взгляды стражи у двери, я бы никогда в жизни не решилась войти к нему без стука.
? Не помешаю?
У Ивэйна брови взметнулись вверх, и, уверенна, он сразу же почувствовал, все что горело во мне. Что же, ведь даже магам не грешно не уметь скрывать свои чувства.
? Ближайшие несколько часов свободны. Но я хотел потратить их на новый закон.
? Я много времени не отниму.
? Что так тебя разозлило?
? Эти дамочки.
Король усмехнулся.
? Не пристало так говорить о придворных.
? Разве я не королева?
? Если нет никого, кто выше тебя, это не значит что к тем, кто ниже, уважение проявлять не нужно.
? Оставь свои уроки, для них еще найдется время.
? Когда злишься, ты становишься смелее.
В чём-то он был прав, но не давал мне закончить мысль, словно снова испытывая, на сколько хватит этой смелости. И это тоже злило.
? Я пришла сказать, что если ты хочешь чтобы я, как полагается королеве, занималась благотворительностью, позволь мне это делать самостоятельно.
? Хорошо.
Я опешила. Ивэйн молча поднял со стола какую-то сплошь исписанную бумагу, сразу же лишив меня своего внимания. Обретя какое-то отдаленное сходство с выброшенной на берег рыбой, в тишине двигающей ртом, я пыталась переформировать уже уложенные в голове доводы в слова благодарности.
? Завтра подпишу приказ о формировании особых ведомств Её Величества Королевы, если будут особые пожелания об их функциях, можешь изложить сейчас, или на протяжении дня. – Он оторвался от бумаг, внимательно в меня в вглядевшись. – Ведь я не обманусь, если предположу, что твои родители уделили в твоем образовании место для изучения законодательства?
? Конечно.
? Тогда пока можешь присесть и обдумать свои пожелания.
Договаривая, он уже снова был в своей исписанной бумаге. Не зная что делать еще, я послушно села за стол совета.
? Погоди, ты что, специально меня к ним отправил? – наконец спохватилась я, спустя добрых десять минут.
Ивэйн даже не думал отпираться.
? Да. И, позволь, как мужу, сделать тебе комплимент, ведь я полагал, что ты будешь терпеть гораздо дольше, – он ухмыльнулся, лишь немного подняв глаза от уже чистого листа, на котором выводил что-то невероятно ровным почерком.
? Позволь узнать, к чему это было?
Я встала, предельно подготовившись к прямому и честному ответу. Теперь я понимала тот насмешливый взгляд отца, в день моей встречи с королем. Если дипломатия и была присуща этому человеку, то применял он ее, видимо, только при крайней необходимости.
И этот самый момент в список крайних необходимостей определенно не входил.
? Воспитываю в тебе характер.
? Что?!
? Я сделаю это быстрее и куда менее болезненно, чем само время.
Определенно, когда злилась, я становилась смелее.
? Я не…
? Я ничего плохого про твой характер не сказал.
? О, только упрекнул в его отсутствии.
? И этого тоже не говорил.
? Но…
? Характер воспитывают всю жизнь. Сначала родители, потом учителя, потом окружающие и мы сами. Лука прекрасный человек, он окружил тебя любовью и заботой, привил честь и высокую мораль, дал великолепное образование, но к жизни совершенно этим не подготовил. Твое происхождение бьет по тебе, бьет больно, и, как не старайся, ты не избавишься от этого еще очень долго. Поэтому научить тебя не молча сносить пренебрежение, а говорить о том, что нужно и хочется, мне нравится гораздо сильнее, чем слышать по ночам, как ты плачешь.
Я замерла. Он не должен был слышать. Я не издала ни единого звука, ничем себя не выдала. Лишь несколько раз проявила слабость, позволив себе немного жалости и слез. Самых тихих слез на свете.
? Но…
Он словно прочитал все по моему лицу. Хотя теперь, спустя время, я была уверенна, именно это король и делал, справляясь куда лучше чем я с чтением мыслей.
? У тебя тряслись плечи.
? Это вовсе не значит, что меня нужно чему-то учить!
? Нет, значит. Я несу за тебя ответственность.
? Тогда не проще ли начать относится к моему народу как к равным, и приучить к этому свой чертов двор?
? Ты принадлежишь к двум народам, и к обоим я отношусь одинаково.
