– Для какого? У нас его продают?
– Вряд ли. “Огни Москвы”. Слышала?
– Нет… У нас в поселке только одна газетка, да и та дохлая. Рудничная многотиражка.
Машина на полном ходу вписалась в крутой поворот, и Марина воскликнула: – Вот, смотри, красота какая!
Красота и в самом деле была потрясающая. С уходящего вниз крутого склона открывался вид на извивающуюся среди зеленых лугов и скал реку. В солнечных лучах она казалась сверкающей серебряной змеёй.
– Говорят, когда-то тут было огромное соленое озеро, поэтому деревья в низине почти не растут.
Лиза попросила водителя остановить машину и сделала несколько снимков.
Вдали крошечной букашкой полз по небу вертолет. В оглушающей тишине чирикали птицы. Марина пнула ногой камень, и он полетел вниз, застревая в траве.
– Надо ехать. На наши пейзажи ещё успеешь полюбоваться, – почти раздраженно пробормотала она.
Минут через двадцать они подъехали к оборудованному милицейскому посту – вот уж чего не ожидала Лиза встретить в этой глуши. Тяжелый шлагбаум был опущен, на обочинах высились бетонные блоки.
– Документы, Митрич, документы, девушки, – подошел к ним на удивление худой сержант.
– Поселок режимный, – объяснила Марина. – Абы кого сюда не пускают.
Лиза достала журналистское удостоверение, которое сержант с интересом изучил.
– Об изумрудах наших, стало быть, будете писать? – поинтересовался он.
– И об изумрудах, и о людях, – улыбнулась Лиза.
– Люди у нас тут хорошие, плохих почти не осталось. Навел порядок Степан Алексеевич. Пишите, пишите…
“Спасибо, что разрешил”, – фыркнула про себя Лиза.
Да, Глеб рассказывал о том, что поселок режимный. Но она отнеслась к этому, как к преувеличению. И запрос от редакции отправляла, полагая, что он поможет забронировать ей номер в гостинице, заказать билеты. На гостинице она сама настояла. Глеб не стал возражать, хотя вскользь упомянул, что живет в отдельной квартире – но только упомянул, и предложений вроде "поживешь у меня" не стал делать. Лиза оценила его деликатность.
Через двести метров после милицейского поста въехали в Шигазино – «поселок городского типа», как значилось на дорожном указателе.
Девушка была слегка разочарована – она ожидала увидеть старинные избы, колодцы и бегающих в траве круглощеких детишек. А вместо этого появились обшарпанные панельные пятиэтажки, потом такие же обшарпанные двухэтажные дома, какие-то невзрачные магазины и типовой Дом культуры с белыми колоннами и гранитной скульптурой непонятного мужчины в кепке. «Если это Ленин, то почему без бороды?» – подумала Лиза. Но спросить ничего не успела, потому что машина свернула в проулок, кряхтя, запрыгала по ухабам неасфальтированной дороги и остановилась.
– Свободен, Митрич, – объявила Марина.
– А как же гостиница? – забеспокоилась Лиза
– Она в двух шагах. Я потом тебя провожу. Или Колька. Чуть позже.
– Хорошо, – кивнула Лиза, забирая сумку из открытого водителем багажника.
– Вот тут я живу, – Марина кивнула на приткнувшийся к пологому склону дом. Желтая краска на нем живописно облупилась, обнажая прежнюю зеленую масть, и поэтому двухэтажное здание больше всего напоминало десантника в камуфляже.
В квартире Марины царил какой-то непонятный беспорядок, словно она наспех рылась в собственных вещах, да так все и бросила. Полированный стол был завален папками, коробками и пустыми пакетами из-под чипсов.
Они прошли на кухню, и Лиза получила чашку крепкого горячего чая. На столе появилось печенье «Юбилейное», батон и начатая пачка масла.
– Есть хочешь?
– Нет, я обедала в самолете, – покачала головой гостья. – Мне бы в гостиницу. Устала я…
– Ладно, тогда я попробую ещё раз позвонить Глебу.
Марина схватила с подоконника телефон и принялась лихорадочно тыкать в кнопки.
– Не отвечает… – Она как-то сразу сникла, ссутулилась и села к столу, зажав ладони между колен. – Не отвечает, – повторила она с отчаянием.
– Да что случилось? – не выдержала Лиза.
– А вот что случилось, – Марина внезапно вскочила и рванула дверцу холодильника так, словно рвала на груди рубашку. – Вот!…
И на кухонный стол, застеленный веселенькой клеенкой с Винни-Пухами, летящими на воздушных шариках, рядом с надорванной пачкой печенья и начинающим таять маслом шлепнулась кисть человеческой руки в полиэтиленовом пакете. Отдельная. Сама по себе. С очень неаккуратно обрубленным краем.
ГЛАВА 2.
– Что это?! – взвизгнула Лиза и отпрыгнула к плите. Чашка грохнулась на пол и разбилась вдребезги.
– Ты не видишь? – пожала плечами Марина. Глаза ее горели мрачным огнем.
– Это… Это похоже на руку… Человеческую…
– Это и есть рука! Точнее, кисть руки.
Лизе стало тоскливо. Вот так и попадаются доверчивые дурочки вроде нее. Сначала соглашаются ехать на край света. Потом садятся в машину к незнакомцам. Или незнакомкам – сейчас не поймешь, кто опаснее, мужчины или женщины. Потом с легким сердцем заходят к ним в квартиру и пьют чай со всякой гадостью… А потом выясняется, что эта гадость хранится в холодильнике вместе с мертвой человеческой рукой. Куском руки. Черт, может ли рука быть живой или мертвой? Да какая, собственно, разница?
“Зря я ела печенье, – подумала Лиза. – И чай пила зря”.
Но с рвотным позывом удалось справиться. В конце концов, Елизавета Боброва – не истеричная барышня, а опытный журналист. Всякого повидала на своем веку. Положим, таких сильных впечатлений она прежде не испытывала – но все когда-то случается в первый раз…
– И зачем ты держишь ее в холодильнике? – стараясь унять дрожь в голосе, поинтересовалась Лиза.
– Тепло на улице. Пропадет. Запах будет.
– Понятно…
«С сумасшедшими главное что? – в панике думала Лиза. – Не злить их. Кто эта Марина? Медсестра? Кажется, так. Может, она в медицинский институт поступать готовится. Вот и нашла себе наглядное пособие. А ее решила просто припугнуть. Наверное, никакая она не подруга приятеля, а девушка самого Глеба. Бывшая, скорее всего. Узнала о приезде соперницы – и перехватила в аэропорту. Хочет досадить».
– Ничего тебе не понятно! – закричала Марина. – Ты знаешь, чья эта кисть? Почему она у меня?
– Откуда же мне знать? – нервно пожала плечами Лиза. На кисть она косилась, как на паука-птицееда, угнездившегося на обеденном столе и готового к прыжку. Сходство определенное имелось. Только цвет, конечно, был другим.
– А я тебе расскажу. Это моего парня кисть, Никиты. Ты представляешь? Мне ее вчера вечером под дверь подкинули. В коробке из-под торта! Я чуть с ума не сошла!
Лиза топталась на месте, размышляя, как бы сбежать из квартиры. По всему выходило, что поворачиваться спиной к Марине не стоит. Неясно только – где Глеб? Почему он оставил ее на эту сумасшедшую? Как допустил, чтобы она встретила ее в аэропорту?
– Ваш друг травмировался? – от волнения снова переходя на “вы”, предположила Лиза. – Взрывом руку оторвало? Вертолет медицинский ждете, чтобы в больницу его отправить? Сейчас ведь пришивают и пальцы, и руки, наверное…
Говорила, и понимала, что все это – детский лепет. Если друг в больнице, то и кисть его должна быть там же, а не в домашнем морозильнике. Да и не стала бы в такой ситуации девушка встречать ее в аэропорту – поважнее дела имелись бы.
– Не травмировался он. Его травмировали. Похитили Никиту, и Глеба твоего похитили. А это – мне привет и предупреждение, – Марина отчетливо лязгнула зубами.
Лизе стало еще жутче.
– Слушай, а ты уверена, что это его… рука? Там татуировка какая-то. Написано: “Жора”.
– По татуировке я её и узнала!
– Но он же Никита!
– Он – Никита. Это его армейского друга Жорой звали. Он в армии, дурак, думал, что превыше мужской дружбы ничего нет. Вот и вытатуировал имя друга. Да неважно все это, Лиза! Важно то, что попали ребята в переплет! И я вместе с ними. А раз ты тут появилась – то и ты тоже. Если только соскочить не захочешь.
– В каком смысле?
– Да в самом прямом. Такси возьмешь и обратно в аэропорт смоешься. Посидишь там денек, переночуешь в жестком кресле – и улетишь на родину. Не было никакого Глеба, нет и никаких проблем.
Марина всхлипнула.
– Я не могу так просто улететь, не повидав Глеба, – покачала головой Лиза. – Слушай, одного не пойму – почему ты до сих пор не заявила в милицию?
– В милицию обращаться нельзя, – сквозь слезы ответила Фомина.
– Почему?
– По кочану! Не все так просто. А, главное, если хоть малейшая информация просочится о том, что милиции что-то известно стало – их сразу убьют. Поселок маленький, все всё видят и знают. Мне кажется, за мной уже следят.
– Да что же это за ужасы такие? – стукнула кулачком по газовой плите Лиза. – Двадцать первый век. А у вас тут мафия какая-то, что людям руки отрубает?
– Если бы мафия… Свои! Кто-то из своих. И они не шутят. Тебе вместе со мной долго рядом быть нельзя. Разнюхают – и ты под подозрением будешь. А у меня вся надежда на тебя. И у Глеба твоего. Он про тебя рассказывал, да… Какая ты красавица, и умница. Любит он тебя, очень.
Как ни странно, даже в такой дикой ситуации услышать о том, что Глеб вспоминал о ней, рассказывал друзьям, было приятно. Только что она может сделать? Как помочь парню, которого она ни разу не видела? И, может, никогда не увидит?
– Так что если он тебе действительно дорог, у него есть шанс, – словно услышала ее мысли Марина. – Иди-ка ты сейчас в гостиницу. А если вдруг кто спросит, зачем ко мне заходила, скажи: передачу из Москвы привезла, от тетки. У меня тетка в Подмосковье живет… Потому я тебя и встречала – посылочку забрать. Другой раз нам встретиться потребуется – придумаем, как. Только вместе светиться не будем.
– А гостиница-то где?
– Выйдешь из подъезда – и направо. Два дома пройдешь, третий – длинный, одноэтажный. Там у нас гостиница и есть. Место для тебя заказано. Бабе Рае не говори, что со мной знакома – не любит она меня. – Марина вздохнула, взяла руку, отливающую через полиэтилен мертвой желтизной, и сунула обратно в холодильник. И застыла перед ним, словно перед могильной плитой.
– Ты про Кольку какого-то говорила? – нерешительно спросила Лиза.
– Это журналист наш местный. Из газетки, про которую я тебе уже рассказывала. Как услышал, что ты приедешь, сразу возмечтал познакомиться. Он на журфак поступать собирается. Один раз уже провалился и вернулся в поселок.
– Ясно, – кивнула Лиза. – Но как мы с тобой связь держать будем?
– Я тебе позвоню. Номер мобильного дай.
Лиза, с тоской думая об оплате за роуминг, продиктовала номер.
– Договоримся, где встретиться. По телефону всего не обсудишь. Может, в баню пойдем. Может, в лес, за грибами…
– В баню-то зачем? – удивилась Лиза.
– А что, думаешь, у нас летом горячую воду не отключают? Только в бане нормально помыться и можно.
Из темной квартирки, где в холодильнике лежала человеческая кисть, Лиза выскочила с облегчением. На улице дул легкий ветерок, терпко пахло зеленью. И солнце светило так ярко, так празднично…
Может быть, действительно, убраться отсюда, пока не поздно? Но на кого надеяться Глебу, если не на нее? Марина вон как переживает о своем парне, который стал инвалидом, вытерпел такие страшные мучения. А если ей под дверь принесут руку Глеба? Или ухо. Что за дикость – отрубать человеку руку! Может, Глеб и его подруга ее разыгрывают? Хотя нет, с ней он не может так поступить! Или может?
Гостиница мало отличалась от других домов поселка. Никакой вывески на ней не обнаружилось – то ли ветром сорвало, то ли никогда не было. Лиза даже задумалась – туда ли она попала? Но, открыв отчаянно заскрипевшую дверь, увидела длинный стол, за которым сидела полная пожилая женщина. Надпись на прилепленной к стене бумажке гласила: “Раиса Степановна Мухортова – главный администратор”. Но Раисой Степановной называть её язык не поворачивался, имя “баба Рая” подходило куда лучше.
– Здравствуйте! Я хочу получить номер, – опустила на пол свою сумку Лиза.
– Записаны?
– Должна быть. Меня зовут Елизавета Боброва.
– Да, есть такая, – вглядевшись в журнал, провозгласила администраторша. – Вам номер люкс, или обычный? На одного человека или на двух?
– А у вас разные номера есть?
– Почитай, вся гостиница свободна. В двух номерах только и живут. Ты в третьем будешь.
– Зачем же тогда записываться заранее?
– Положено! – строго провозгласила баба Рая.
– Ясно… Я не знаю – люкс мне ни к чему, вроде бы. Обычный номер сколько стоит?
– Двадцать рублей в сутки.
Лиза опешила. Таких цен просто не бывает! Она попыталась перевести сумму из долларов в рубли – как если бы ослышалась. Так получалось нормально. Но баба Рая четко сказала: двадцать рублей.
– А люкс?
– Люкс – сто рублей. Там туалет в номере, – объявила администратор. – Умывальник. Ковер на полу. В других номерах туалета и раковины нет.
