9785006286092
ISBN :Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 10.05.2024
– Кто эти люди?
– Волонтеры.
Внутри здание выглядит совсем иначе. Мы проходим через гигантские металлические ворота: массивные и настолько широкие, что, наверное, за ними можно пересидеть даже атомную войну. Спускаемся на лифте и то ли он такой неспешный, то ли шахта уж очень глубокая, но время в нем течет медленно, словно сгущенное молоко.
Внизу вижу женщину – настоящую красотку, одетую стильно и строго, но с уставшим, стареющим лицом. Поймав мой взгляд, она отворачивается, ускоряет шаг и быстро исчезает из вида. Так поступают почти все, кто встречается на пути, другие же и вовсе делают вид, что меня не существует. Только татуированные, благоговейно расступаясь перед Яном, бросают нечитаемые взгляды.
Я будто сделала что-то не так. Заставила всех этих людей обратить на себя внимание какой-то неуместной, бестактной выходкой. И подземные коридоры с каждым шагом становятся все более темными, все более тесными.
Я ежусь, покрепче хватаю Яна за руку. Говорю, мне страшно, мне не нравятся все эти люди.
– Они просто очень устали. – отвечает он.
– Куда мы идем?
– Пришли. – он отворяет массивную дверь и достает ключи. – Располагайся.
От легкого толчка в спину я ныряю в дорогие гостиничные апартаменты. Не верится, что это действительно для меня. Наверное, только очень богатая женщина может позволить себе такую обстановку. Почему-то кажется, здесь живет именно женщина.
В помещении царит беспорядок, а у самого входа возвышается гора нераспакованных коробок. С каждой секундой глаза все больше разбегаются, но тусклое освещение не дает осмотреться как следует. В самом центре холла несколько тускло-красных ламп озаряют своим светом большой металлический ящик – странная и жутковатая картина.
Вдруг лязгает за спиной дверь и ключ поворачивается в замочной скважине ключ.
Вздрогнув, задеваю одну из коробок и что-то со звоном вываливается на пол.
Меч. Настоящий, наверное, рыцарский меч, почти как в фильмах, но без золота и драгоценных камней. Почему-то странного, коричневатого оттенка, будто не из железа. Я никогда не видела ничего подобного, но с первого взгляда чувствую, что это вовсе не киношный реквизит. Совсем нет. Это – одна из тех вещей, в которых чувствуется история. Одна из тех вещей, что даже оказавшись в совершенно пустой, грязной комнате с голыми стенами, сделают ее музеем.
Несколько раз взмахиваю перед собой тяжелым клинком и со свистом рассекаю воздух. Чувствую себя увереннее, бережно заворачиваю оружие в ткань и возвращаю на место.
Посторонний звук.
Из металлического ящика появляется бледная нога в сетчатых стриптизерских колготках. Хочется хихикнуть. Но колготки-ли это? Затем такая же рука с длинными, нарощенными ногтями. А ногтями ли? Потом происходит что-то совсем странное: я вижу ярко-желтые змеиные глаза с двумя парами зрачков и все прочее перестает иметь значение.
Глаза медленно увеличиваются в размерах, заполняют собой сначала помещение, а затем и мой разум.
Ни страха, ни войны. Ни Гектора, ни Яна. Все это есть, по-прежнему существует, но в уголках сознания столь же далеких, сколь и незначительных.
Гипноз? Ну и пусть. Главное, что мне хорошо и совсем не страшно.
Марьям
Все утро трещит голова. Надо было меньше пить. Впрочем, я слышала, что у запойных алкоголиков не бывает похмелья, а значит, пить больше – тоже неплохой вариант. Но прямо сейчас даже воображаемый запах вина вызывает тошноту.
Жутко хочется на ком-нибудь сорваться. Увы, хорошее воспитание и свойственная от природы доброта не позволяют отыскать жертву среди ни в чем не повинных. И как назло, впервые за долгие месяцы, в этой кишащей дегенератами и прочим отребьем дыре все словно сговорились вести себя идеально.
Только ближе к обеду я наконец обнаруживаю подходящее тело.
К великой радости, обычно у меня нет никаких дел на этом этаже: он насквозь пропах резкими запахами пива, дешевых дезодорантов и маскулинности, здесь днем и ночью делают ставки на исход войны, обсуждают футбол, машины и содержимое моего бюстгальтера. Затем снова футбол. Спорт, тачки, сиськи. Тачки, сиськи, спорт. И, конечно же, война. Бесконечный круг бесконечно возвышенных интересов.
Вокруг рябит от изображений десятков экранов, хриплые голоса вперемешку с радиопомехами звучат из валяющихся на полу наушников.
Целая группа наемных работников с многочисленными военными специальностями должна сидеть здесь 24 часа в сутки и анализировать происходящее в зоне боевых действий, составлять прогнозы, обеспечивать нашу собственную безопасность и координировать охотников: направлять их туда, где исчезновение нескольких человек не вызывает подозрений.
Короче говоря, в самый разгар боевых действий здесь должна кипеть работа. Но именно сейчас для полного антуража не хватает только блуждающего по коридорам перекати-поля. Единственный же человек в поле моего зрения и формальный начальник всего этого петушиного клуба, досматривает десятый по счету сон. Развалившись в кресле, закинув ноги на клавиатуру, с завидной безмятежностью похрапывая.
Пинаю его по голени. Он дергается, приоткрывает глаза, лениво шевелит ресницами.
– Где все?
С минуту он зевает, протирает глаза и наконец позволяет себе окинуть взглядом полное отсутствие своих подчиненных.
– Хм… Странно. Часа четыре назад все были здесь.
– Твои отчеты полное дерьмо.
– М… Че за отчеты?
– Об оперативной обстановке на фронтах.
– Боже, да что ты понимаешь в оперативной обстановке, женщина? – он картинно вздыхает и ни мало не смущаясь моего испепеляющего взгляда, позволяет созерцать свои сонные потягивания.
В наушниках слышится грохот, один из голосов обрывается и целиком уступает место помехам. Второй по прежнему не оставляет попыток докричаться.
– Там что-то происходит. – киваю я.
Мерат подбирает наушники, прислоняет к уху и несколько секунд вслушивается с крайне сосредоточенным лицом. Пожимает плечами.
– Кто-то отправился в Вальхаллу.
Не глядя отбрасывает наушники в сторону.
– Ты халтуришь. Может, я и не военная, но точно не идиотка. Твой утренний доклад занял пол страницы.
– Краткость – сестра таланта, мамочка.
– Не называй меня так. Нет у тебя никакого таланта. Не понимаю, зачем Они тебя держат.
– Затем, что в отличие от тебя, Им хватает мудрости ценить меня по достоинству.
Запускает руку в штаны, долго и с упоением чешется. Прерывается. Чтобы поковыряться мизинцем в ухе.
– В таком случае, неплохо бы иногда демонстрировать свои достоинства на деле.
– На деле?
Внезапно его лицо светлеет. Я отворачиваюсь, в ожидании порции искрометного юмора на тему демонстрации достоинств.
– На деле, точно. Пожрать надо. Пойдем поедим!
Он что, приглашает меня на обед?
– Давай. Расслабимся, перекусим спокойно. – повторяет он.
Идея удивительно хороша. Не помню, когда я последний раз принимала пищу не в одиночестве. Он в очередной раз потягивается, раскидывает во все стороны сухие, мускулистые руки и несколько симметричных кубиков пресса смотрят на меня из под некстати задравшейся футболки.
– Ну же, пойдем.
– А отчет? – голос звучит совсем не так сурово, как хочется.
А нижняя половина тела становится ватной.
– После обеда, мамочка, обещаю.
Десятью минутами позже мы сидим за небольшим столиком в просторном, дорого обставленном помещении с высокими потолками. Это ресторан. Ур-сакх запрещено его посещать, он предназначен в основном для наемников, поэтому зал никогда не заполняется даже на половину, а сейчас и вовсе пустует. Порой здесь без какого-либо повода случаются разнузданные вечеринки, иногда они переходят в оргии. Неплохо было бы бывать здесь почаще, но обычно местные обитатели, включая меня, предпочитают есть и тем более пить в одиночестве.
– Знаешь, что мне здесь не нравится? – спрашивает Мерат.
– Ты имеешь ввиду ресторан?
– Да, в том числе. Но я сейчас говорю в целом. Что меня не устраивает в нашей работе, ты знаешь?
Его голос звучит, словно мы коротаем время за чашечкой кофе в офисе корпорации, что занималась бы продажей какого-нибудь высокотехнологичного дерьма, перемываем косточки боссу-извращенцу или фантазируем на тему квартальных премий.
– Ума не приложу.
– Ну! Говорю тебе, Марьям, здесь не все так идеально.
– Удиви же меня. – говорю и отворачиваюсь.
– Дело вот в чем. Изобилие стало для нас обыденностью. Мы разучились ценить маленькое бытовое волшебство. Дрыхнем до обеда, зарабатываем столько, сколько… Черт, да я понятия не имею, сколько зарабатываю. Я ношу кроссовки, посмотри на них, – он выставляет ногу в проход и тыкает пальцем в свою уродливую, безвкусную обувь. – Это лимитированная партия, таких всего 10 или 20 штук. Каждый раз, когда слышишь лидера всех мировых чартов этой недели, знай: я ношу буквально, слушай меня, Марьям, в прямом смысле именно то, что было у этого парня на ногах! Представляешь, сколько они стоили? Да я слона мог купить, настоящего живого слона! Но это еще не самое страшное. У меня из ушей уже лезет икра, хамон и лангусты. Это ужасно. Так быть не должно. С этим надо бороться!
Наклонившись над столешницей, он приближает свое лицо и медленно произносит:
– Сегодня я начну со всем этим бороться. Я буду жрать дерьмо, Марьям. Прямо сейчас. Прямо на твоих глазах. И тебе советую последовать примеру.
Он бьет ладонью по столешнице. Выбритая татуированная официантка, появления которой я не заметила, принимает заказ на картошку фри, майонезный соус и бургер из самой дешевый говядины.
– Спасибо за приглашение. – отвечаю, стараясь не смеяться слишком искренне, но уголки глаз предательски намокают. – Но я и так на диете.
Официантка быстро приносит его еду, моя пока задерживается. Приходя в себя после длительного монолога, Мерат начинает жрать и его небритый подбородок тут же покрывается густой смесью кетчупа и мясного сока. Очаровательно тошнотворное зрелище. По старой привычке я выкладываю перед собой телефон, он все равно бесполезен: любая связь со внешним миром может осуществляться исключительно с помощью стационарных аппаратов.
Мерат, поглощаемый бургером, мгновенно реагирует.
– Это кто? – кивает он на заставку, не переставая жевать.
– Мужчина. Муж. Отец моего ребенка.
– Сын, дочь?
– Дочь.
– Почему поставила не ее?
Вопрос заводит в тупик. По дочери я действительно скучаю больше.
– Когда надоест поставлю ее. А может сразу обоих.
– Сколько ей ле…
– Так, что ты думаешь, будет дальше?
– Ты о чем? – его брови скользят вверх.
– О войне. – говорю я, отмечая, как легкие дуновения воздуха развеивают в его зрачках последние воспоминания о моей дочери.
– А… Да, слушай, трудно сказать, пока все заглохло. Наступление выдохлось. Сможет ли Император быстро собрать резервы? Сможет ли Царь отбить захваченные территории? И то и другое, видимо, только частично.
– И что в итоге?
– Не знаю. Долгий и кровавый вяло-текущий конфликт? – он безмятежно пожимает плечами и наконец вытирает рот салфеткой.
– Все, как Они любят.
Я отворачиваюсь, но Мерат будто и не обратил внимания на проявленную слабость.
– Казино всегда в выигрыше, ты же знаешь. – отвечает он столь же безмятежно, как и всегда.
– А что будет делать Альянс?
– Не знаю. Кричать и плакать, наверное.
– А Конфедераты?
– Подольют масла в огонь? Поживем – увидим.
– Трудно сказать, не знаю, увидим. Да за что тебе вообще платят?
– Говорю же, я – гений, чьих талантов ты не способна оценить в силу свойственного всем посредственным управленцам узколобия.
– А может в силу того, что ты ведешь себя, как полный придурок?
Его лицо становится фальшиво-задумчивым.
– Тоже вариант. Но это неизбежный побочный эффект моей гениальности. Настоящим талантам умные люди прощают небольшие странности. Бери с них пример!
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом