Кстати, а почему не «сопляк»? Спрошу при случае.
И что, плохого-то? У меня будет возможность познакомиться со всеми направлениями магии и выбрать то, что по душе, или лучше получится.
О! А если мне удастся стать магом четырёх стихий?! Что тогда скажут эти четверо зануд?
Хотя… Это вообще возможно?
Но не зря же Лигант меня поддержал, несмотря на моё нытьё.
«Я боюсь, что у меня не получится…» Чего тогда было начинать с таким настроем? Должно получиться! Потому что я этого хочу. А ныть можно было и дома на качелях.
Я улыбнулся, снова вспомнив Стеллу и её коронное: «Соберись, тряпка!»
Всё, собрался!
Подумал: «Пора наконец допить этот сок», и обнаружил, что стакан пустой. Поставил его на столик, развёл руками, бросив в потолок вопрос: «Ну, а дальше что?»
В этот же самый момент услышал тихий хлопок и увидел появившееся прямо на стекле окна расписание. Как будто на интерактивном экране! Но это же просто стекло!
Или не просто? Впрочем, не важно…
«Подъём. Утренняя тренировка – 2 часа. Завтрак – 30 минут. Занятия по индивидуальному плану – 20 минут. Работа с наставником – 2 часа. Обед – 1 час. Свободное время – 1 час. Занятия по индивидуальному плану – 20 минут. Свободное время – 1 час. Занятия по индивидуальному плану – 20 минут. Свободное время – 1 час. Ужин. Свободное время».
Что? Всего три урока по 20 минут и куча свободного времени?! Что это за академия такая? У нас в школе у первоклашек занятий больше! Кстати, а что они мне преподавать собрались?
И снова. Только я об этом подумал, как будто кто-то невидимый начал писать на стекле огненными чернилами: история, рунология, артефакты, основы магии воздуха, базовая магия воздуха, менталистика…
Рунология? Серьёзно?
– Серьёзно! – услышал я за спиной.
Я вздрогнул и оглянулся, не успев дочитать весь список. Я не слышал, как он вошёл. Не слышал, как открывалась и закрывалась дверь. Но вот он стоит передо мной, скрестив руки на груди, и улыбается так, будто очень рад меня видеть.
Я бы дал ему около сорока лет. Одет в простую светлую рубаху и такого же цвета брюки с мокасинами. Среднего роста. Соломенного цвета волосы, борода, как у викингов на картинках в книжках, чёрные смеющиеся глаза.
Он на секунду прижал руку к груди, шутливо поклонился и произнёс:
– Эилиль.
Я вздохнул:
– Я должен знать, что это значит?
– Я Эилиль. Твой наставник. Рад знакомству.
– Простите… Я… Я тоже… Но я…
Домямлить он мне не дал:
– Идём. Здешний парк прекрасен. Разомнёмся, поговорим. Ты отдышишься и перестанешь переживать о том, чего ещё даже не понимаешь.
Я не уловил, как мы с ним оказались на парковой дорожке из бежевого камня, в тени огромных дубов.
– Ты думал о том, почему люди на вашей Терии часто не верят в магию? Почему не любят и боятся тех, кто этой магией владеет? – глаза Эилиля, которые он с меня не сводил, оставались такими же смеющимися. – Ведь маги могут быть спасением.
Я пожал плечами и постарался тоже не отводить от него взгляда. Лишь бы не споткнуться! Надеюсь, камни на тропе ровные. Не то будет «сильно»: навернуться на первой же прогулке со своим наставником.
– Ну, наверное, потому, что наши маги никого не спасают…
– Уверен? – Эилиль улыбнулся так широко, что на его щеках даже под бородой стали заметны ямочки. – На самом деле у вас слишком часто магами называют себя фокусники… Или жулики. Если тебе нужен настоящий маг, тебе придётся очень постараться, чтобы найти его. Настоящий дар никогда не выставляется напоказ. И, уж тем более, не продаётся. Если дар начинают продавать, он очень быстро исчезает. Уп! – Эилиль щёлкнул пальцами. —
И нет его! Но если есть настоящая сила, то приходится выбирать: будешь ли ты разбираться в сути вопроса или будешь просто зубрить заклинания, тратя на них свою силу.
– А что, так можно? Просто зубрить? – не удержался я.
– Можно. И у тебя в итоге даже получится некое чудо. Но получится оно так, как его задумал другой маг, и его последствия для тебя и для тех, ради кого ты его делаешь, будут совершенно не предсказуемы. А вот если ты дойдёшь до сути, то сможешь создавать свою реальность, добиваться заклинаниями именно того, чего хочешь ты.
– Мне уже говорили, что магия – это использование знаний окружающего мира.
– Хорошо, – Эилиль кивнул. – Тогда давай поговорим об этом конкретнее.
– Конкретнее? – я боялся потерять нить его рассуждений и решил, что лучше спрошу лишний раз, чем буду делать вид, что понимаю, когда это не так, и опозорюсь потом.
– Элементарнее, – наставник снова улыбнулся. – Самое простое заклинание, с которого начинают все наши академикусы, – это создание волшебного шарика света.
Не знаю, что хуже – «сморкач» от Митро или «академикус» от Эилиля…
Но подумать об этом я не успел. Эилиль остановился, сказал: «Люменос», щёлкнул пальцами – и прямо перед нами возник небольшой голубой шарик, будто парящий в воздухе.
– Теперь ты, – он выжидающе смотрел на меня.
– Я? Да… Я не умею! Я не знаю, как это сделать!
Чего он вообще хочет от меня?
– Я хочу, чтобы ты сконцентрировался, поверил в то, что нет ничего невозможного. Сам для себя поверил! Почувствуй всю эту силу, которая тебя окружает. «Зачерпни» от неё немного.
«Зачерпни»? Он издевается, что ли?
– Колдуй! – мне показалось, или он сказал это со смешком? – Не спорь уже! Просто делай!
Колдуй… Ладно…
Я зажмурился, зачем-то попытался напрячь все мышцы и сам не заметил, как сжался, будто перед ударом, и перестал дышать, пока не услышал:
– Я не просил тебя пыхтеть и надуваться, как рыба фугу.
Я выдохнул и открыл глаза.
– У меня…
Произнести «не получится» я не успел. Он словно перебил мою мысль сердитым:
– У тебя, что?
Ух! Я снова зажмурился и, подбодрив себя всё той же репликой: «Соберись, тряпка!» – решил, что не открою глаза, пока не почувствую хоть что-то.
Не знаю, как долго я так стоял, но вдруг почувствовал, будто нахожусь в тёплом, густом море, волны которого могут унести меня, куда я только захочу.
Это что, и есть сила мира? И если да, то как я должен её черпать?
Непроизвольно я попытался сделать это руками. Глупо, наверное, выглядит, как я машу руками, ловя воздух, но… стало реально теплее – в руках, груди, голове.
– Люменус! – заорал я, щёлкнув пальцами.
Щелчка не получилось. Мокрые от волнения пальцы предательски скользнули друг о друга, издав противный водянистый «чпок».
Выступил, горе-маг… Даже фокусника не выходит, разве что клоун.
Я открыл глаза и увидел улыбающееся лицо Эилиля. Но – никакого шарика.
– Во-первых, не люменус, а люменос, – весело заметил Эилиль. – Будь внимателен к деталям. Тем более, если говоришь заклинание, вообще не понимая, как оно работает.
– Простите…
– За что? Ты молодец. Пробуй снова.
Он шутит, что ли? Снова так же позориться?
Но нет. Лицо у него абсолютно серьёзное.
Ладно. Лишь бы руки больше не потели. А то даже щёлкнул, как плюнул…
Я потёр ладони о штаны, зачем-то выставил ноги на ширине плеч, зажмурился… и стал ждать силы тёплого моря.
Как ни странно, на этот раз та самая вязкая теплота накатила почти сразу.
– Люменос, – сказал я почему-то шёпотом, зато щелчок получился что надо.
И когда я открыл глаза, голубой шарик бодро маячил прямо у меня перед носом.
– Молодец! – одобрительно сказал Эилиль. – Теперь ты становишься похожим на мага… Ты понял, кстати, почему именно шарик света?
А не кубик, например?
Я пожал плечами. Так оно всегда будет? Словно всё время нужно быть готовым сдавать какие-то зачёты… Не помню я этого! Наверное, что-то из физики…
Эилиль не унимался:
– А фиолетовым или красным свет может быть?
– Я не могу помнить всё на свете! – прозвучало грубо, нехорошо, как от обиженной девчонки.
Но чего он ждал?
– Можешь, – улыбнулся Эилиль. – Но об этом мы ещё поговорим. Шарик, а точнее сфера, потому, что все системы во Вселенной стремятся к затратам минимума энергии. Можно сделать и кубик, и параллелепипед, и всё, что угодно, но это потребует дополнительных сил и знаний. Что касается света, то, надеюсь, ты знаешь, что свет – это видимое электромагнитное излучение, создаваемое электронами при переходе из возбуждённого состояния в основное. Все источники света можно разделить на два типа. Первый – источники, свечение которых обусловлено высокой температурой. Вторые не связаны с нагреванием, это так называемая люминесценция.
– Светлячки? – решил я блеснуть знаниями.
– Нет, – тут же ответил Эилиль. – Хотя светлячки – тоже чудо. Но мы говорим об искусственном свете. Цвет свечения определяет люминофор. Например, сульфид цинка с серебром даст синее свечение, с медью – зелёное, а сульфид иттрия с европием – красное. На этом принципе основана работа того, что вы называете телевизором, или неоновой рекламы. Главное, не забыть присоединить электричество, которое будет переводить электроны в возбуждённое состояние. В нашем случае, – он весело улыбнулся, – роль электричества играет сила мага.
Я почувствовал, что в его последней реплике есть какой-то насмешливый подвох.
– А мне вообще долго ждать, когда у меня будет эта сила?
– Если ждать, то долго, – улыбка наставника стала ещё шире.
*****
А я ведь уже слышал такую интонацию! Каждый раз, когда Пухлый объяснял Пузатому суть очередной своей инженерной новинки, а тот всегда стоял с умным видом и кивал, будто всё-всё понимает, но «палился» на дополнительных вопросах вроде: «То есть эту штуковину направить к этой пимпочке и получится?»
Терминами «штуковина» и «пимпочка» Пузатый называл почти все чудеса технической мысли, с которыми сталкивался. А поскольку его другом был настоящий изобретатель-гений, видел он их много. Поэтому, видимо, думая всё время о том, как побыстрее набить животик, он и не мог запомнить оригинальные названия.
Как-то раз Пухлый, сохраняя серьёзное выражение лица (только глаза его выдавали, да пятачок вздрагивал от усилий не смеяться), объяснял:
– Именно так. Смотри, если этот контроллер не сработает, то система дублирует управление через другие контроллеры, которые располагаются здесь и здесь, – тут он, например, показывал Пузатому на схему управления системой климата в одном из отсеков новой модели куласа. – Понимаешь?
– Что тут не понять? Всё очевидно, – кивал Пузатый, но тут же уточнял, —то есть с нашей едой всё будет нормально? Гарантируешь? Она не замёрзнет и не зажарится?
– Да с едой всё будет хорошо, – тут-то он и появлялся – тот самый насмешливый подвох в голосе. – Ты только о картошке беспокоишься?
– Почему? – возмущался Пузатый. – О яблоках и морковке тоже.
И об авокадо. И о капусте. И о дынях. Поэтому скажи мне честно, сколько места займут эти твои новые штучки? Надеюсь, не полкуласа? Если они большие, нам на корабле они не нужны!
– То есть для тебя взять с собой в полёт лишние мешок картошки, три морковки и две дыни важнее, чем наша общая безопасность? – в этом месте Пухлый хмурился и суживал глаза.
Но в споре о еде (а все его споры сводились к разговорам о еде) Пузатого было не сбить с пути:
