Потом он снова прошел обследование. Было все нормально. Жизнь продолжалась.
Лето заканчивалось.
Анатолий Викторович загрустил. Домашняя работа ему надоела, хотелось отдохнуть. Он выматывался. Валентина была частенько пьяна. Скандалила, желала ему смерти. Ему хотелось отвлечься и забыться.
Он все чаще стал завидовать жене, которой море по колено. Он и раньше всю работу делал почти сам, а теперь и вовсе все легло на его плечи. Дочери помогали редко, им было некогда, у них свои семьи.
Анатолий Викторович как-то вечерком решил выпить водки, чтобы спокойно отдохнуть, пока жена спит.
Он выпил, закусил, ему стало хорошо. На этом он остановился, решил подождать, что будет с ним дальше.
На следующий день ничего страшного не произошло, хотя был небольшой дискомфорт в желудке.
Вечером, управившись в огороде, он выпил две стопки, стало весело. Он решил прокатиться на велосипеде до старшей дочери.
Дочь поняла, что отец подвыпивший и стала его ругать. Тут вмешался зять и встал на сторону жены. Анатолий Викторович молчал и улыбался, ему было хорошо. А потом он сказал:
– Да не беспокойтесь, все нормально, налейте лучше выпить.
Дочь открыла рот от удивления. Она поняла, что говорить отцу бесполезно. И что в этом виновата мать.
На следующий день утром они втроем решили собраться у родителей и поговорить с матерью, вернее ее отругать.
Когда они зашли в дом, мать стояла в кухне возле шкафа и наливала себе в стопку водку. Когда она увидела дочерей, то смутилась, растерялась и быстро спрятала стопку в шкаф, сделав доброе и невинное лицо.
– Дочки мои пришли! – протянула она ласково.
– Здрасьте! Мам, ты опять пьешь?! – сказала старшая дочь Ира. – Может хватит, ты втягиваешь отца в свою пьянку.
– Я та причем, я ему в рот не заливаю.
– А ты его подталкиваешь на это, – проговорила средняя дочь Лена.
– Да бог с вами, что вы такое говорите, – спокойно сказала мать. – Надо же пришли за отца заступаться, – повысила голос Валентина. – Да мне плевать на него, пусть, что хочет, то и делает.
– Он кое-как выкарабкался, стал жить нормально, а теперь все коту под хвост, – сказала младшая дочь Марина.
– А когда я была больная, он пил и плевал на меня. А я должна думать о нем! Да он мне всю жизнь испортил, он всю жизнь пил! А что мне оставалось делать! А теперь я во всем виновата! Теперь я плохая! – кричала мать.
Дочери поняли, что этот разговор ни к чему не приведет. И что, только больше разозлит мать.
Они вышли в коридор.
Сам Анатолий Викторович сидел в зале и молчал. Кажется, что он был доволен тем, что его защищают.
А Валентина злилась и что-то ворчала себе под нос, но дочери вышли на улицу и ее уже не слышали.
Им было очень обидно и грустно. Но ничего поделать они не могли.
Анатолий Викторович вышел вслед за дочерями и сказал:
– Да не беспокойтесь вы так, все у нас нормально. Сейчас мать пропьется и будет человеком.
– А ты? Ты зачем пьешь? – спросила Ира.
– Да я немножко.
– Ты еще и куришь?! – вспыхнула Ира, увидев в руке у отца пачку сигарет.
– Да это я так, когда выпью, – стал виновато оправдываться отец.
– Значит лечился ты зря, – спокойно сказал Лена.
– Конечно не зря… Я возвращаюсь к обычной жизни, – сказал спокойно отец. – А вы не переживайте, все будет хорошо! Если что-то случится, то я свое пожил, наверно хватит.
Дочери вышли за ворота и тоскливо взглянули на родительский дом. А ведь так хочется, чтобы родители жили долго и счастливо.
Просватали
Не везло Наталье с мужьями: первый – спился, второй в тюрьму загремел, а остальные –
голь перекатная, пришлось самой бросить. Но дети не виноваты, их кормить нужно. Благо, бабка совестливая, внуков не бросает. Ведь сама Наталья непостоянная: то одну работу сменит, то другую – все не по ней да платят мало. Так и живет с двумя детьми с родителями, меняя место работы и мужей, мечтая о принце.
Как-то раз знакомая Натальи решила сосватать её за одного холостого мужчину, уже в летах. Уж так она его расхваливала, что он работящий, симпатичный, веселый, с домом и детей у него нет. Один минус – живет со своей матерью, в соседнем селе. Но познакомиться очень желает и детей примет, как родных. У Натальи от радости глаза заблестели: «Вот, наконец, счастье мое близко!» – подумала она и попросила сестру Елену свозить в то село. Сестра согласилась и повезла. А сваха Варвара опять взялась расхваливать жениха Петра Васильевича.
– Сама бы за него замуж вышла, кабы была моложе, – говорила она. – Ох, завидую я тебе, Наталья.
И всю дорогу одно и то же: какой хороший Петр Васильевич и его мать Мария Захаровна.
– Ну, не везло мужику с бабами, как тебе с мужиками, – говорила сваха. – Значит судьба ваша – быть вместе.
Cестра смотрела на веселых женщин через зеркало и молча улыбалась, понуждая старенькую «Жигули». А на улице потихоньку накрапывал дождь, и ветер гнал желтую листву по асфальту. Золотая осень капризничала и не хотела уступать зиме. Асфальт скоро кончился, и машина выехала на скользкую глинистую дорогу – пришлось ехать потихоньку. Дома в селе показались старые, ветхие, что у Натальи перехватило дух. Но Варвара успокаивала:
– Да, погоди ты – они живут лучше, намного лучше.
И она оказалась права – дом действительно был получше, но не вдохновил невесту.
Перед её глазами встала серая небольшая изба с гнилыми наличниками, но не та, которую она себе представляла. За деревянным забором грубо залаял большой черный пес. В окне шевельнулась занавеска, и кто-то сильно хлопнул дверью. На улицу вышел невысокий, толстый мужчина лет пятидесяти, со светлой, взъерошенной шевелюрой, в вязанной растянутой кофте и в трико с оттянутыми, до неприличия, коленками.
– Здравствуйте! – почти в один голос сказали гости.
Хозяин кивнул гостям и подошел к собаке.
– Как дела? – поинтересовалась довольная Варвара.
– Понемножку, как у всех, – невесело ответил тот.
Наталья приняла мужчину за одного из родственников, но никак не за жениха, и стала ожидать желанной встречи со своим суженым.
Гости вошли в дом. Веранда оказалась грязной, некрашеной. Возле порога их встретила толстая и маленькая женщина, словно колобок на ножках и неприветливо попросила не разуваться, а вытереть ноги об мокрую тряпку возле порога, при этом даже не поздоровалась и не обрадовалась гостям, словно их недавно видела.
– Здрасьте! – сказала Варвара.
Но женщина, молча, кивнула, и направилась в зал, в кресло. Гости пошли за ней. Из коридора показалась кухня небрежного вида: на сером столе стояла плитка, облитая кипевшим на ней супом, пол некрашеный и всюду волокна пыли, хлебные крошки да сажа от стоящей рядом печки. В зале было немного чище: длинная пыльная стенка с фотографиями и картинками, два кресла без накидок с рваными подлокотниками. На грязном, прогнившем подоконнике много цветов повядших, с прессованной землей.
«Если это тот дом – полная чаша, о котором говорила Варвара, то это – ужас, – подумала Наталья. – Да и спальня здесь одна».
– Я вам невесту привезла, Мария Захаровна, – сказала сваха и указала на Наталью. Девица смущенно заулыбалась, но хозяйка сердито посмотрела на невесту и спросила:
– А дети у нее есть?
– Двое: мальчик и девочка, – ответила сваха.
– Вон оно как. Ну, не знаю, – произнесла женщина.
Но Наталье не терпелось увидеть жениха, того работящего тракториста, высокого, мускулистого. Варваре стало как-то неловко за гостей, которым не предложили даже присесть, но она сделала вид, что не в обиде за холодную встречу.
– Да он пока жениться не собирается. Много раз это делал. Все не везло, – сказала опять мать. – Но, если они хотят, пусть живут. Но, а дети? Куда их?
– Ну, как – куда? Неужели, она их оставит бабке, – произнесла в замешательстве Варвара.
И женщина в кресле сделала неестественную ухмылку на круглом и белом лице. И её шарообразная фигура удалилась в коридор. С улицы пришел сын и подошел к гостям. Он попытался быть гостеприимным, предложив сесть, хотя бы двум гостям, но те отказались. И, чтобы развлечь присутствующих, Петр Васильевич похвалился цветами на подоконниках. Цветы в спальне стояли даже на полу.
– Цветы поливать нужно, – вмешалась Варвара.
– Я их вчера поливал, – обиделся хозяин.
– Да что-то не заметно.
Тут Елена шепнула Наталье прямо в ухо:
– Я подозреваю, что это и есть жених.
– Да нет.
– А ты спроси у Варвары.
И Наталья шепнула своей знакомой, а та шепнула в ответ, что у невесты перекосило лицо.
– А я тебе, что говорила, – шепотом сказала Елена.
Петр Васильевич ничего не слышал, но свахе стало неловко до кончиков ушей.
Жених сразу догадался о сватовстве, но не мог определить, какая его невеста, а спросить не решался. Но ему понравилась симпатичная Елена, и он стал на неё посматривать. Варвара это заметила и решила представить Наталью, как невесту.
Из кухни послышался грубый голос матери, и сын вышел в коридор. Гости остались в зале.
– Он мне вообще не понравился, – обидевшись, сказала Наталья. – И дом ужасный.
– Она еще выбирает.
– Да нам здесь даже не рады.
– А ты думала, тебя с оркестром встретят. Это просто люди такие – привыкнут.
– Можно было и чаю предложить, – вмешалась Елена.
– Не хочу я чаю, хочу домой, – протянула уныло невеста.
– Да, неудобно уходить, – сказала сваха.
– Я буду пить чай дома, – расстроилась Наталья и пошла к выходу, а остальные за ней.
В коридоре нежеланные гости услышали голос матери:
– Ты мог меня хотя бы предупредить, что они нагрянут.
– Я сам не ожидал, – взволнованно ответил сын.
– А Варвара тоже хороша – притащилась с этими… девицами. О, господи!
– Мам, ну не начинай.
– Мария Захаровна, мы, пожалуй, домой поедем, – сказала Варвара.
– Как? Так скоро? – собрав гостеприимство, ответила хозяйка. – Ну, если вы торопитесь, то конечно.
Варвара ждала, что им все же предложат по кружечке чая, и тогда можно поговорить о деле, но этого не случилось и гости вышли на улицу. А следом хозяин. Когда все были за воротами, Петр Васильевич попросил сваху на минутку для разговора, а сестры сели в машину.
И, когда Варвара села в рядом, Наталье не терпелось узнать, о чем они толковали с этим работящим мужчиной. Женщина засмеялась.
– Не обижайся. Он спрашивал про Елену – замужем ли она. А я ответила: она замужем.
– И разводиться не собираюсь, ради такого «принца», – сказала Елена.
– Да кому он нужен, старый хрен, – обидевшись, протянула Наталья. – Может он и был женихом тридцать лет назад.
Всю дорогу ехали молча, каждый думал о своем, а дождь с невероятной силой лил, обмывая грязную жигули.
