– Намекаешь, что мне нужно следить за фигурой?
Ему и вправду не нужно, но если он напрашивается на комплимент, то от меня он его не дождется. Я пожимаю плечами, возвращаясь к собственным размышлениям. Наконец выбираю конфеты, которые удовлетворяют мою любовь к фруктам и сладкому – изюм в шоколаде. Мэт проходит мимо меня к холодильнику, чтобы взять напиток. Боковым зрением я замечаю, что он выбирает розовую бутылку.
– Клубничное молоко, – удивляюсь я, пока мы идем к кассе. – Ничего себе!
Мэт оборачивается.
– Тебе не нравятся мои пищевые привычки?
– Нет, что ты! – Я становлюсь в очередь позади него. – Просто думала, что клубничное молоко пьют только восторженные восьмиклассницы на пижамных вечеринках.
– А я думал, – говорит он, со стуком поставив клубничную вкусняшку на прилавок, – что изюм в шоколаде едят только многодетные мамаши, оправдывающие свою тягу к шоколаду фруктовым происхождением изюма.
Мэт Финч наносит ответный удар. Мне нравится.
– Считайте вместе, – говорит он кассиру.
– Нет, – протестую я, хотя парень за прилавком уже пробивает мои покупки. – Ты думаешь, если я не знаменитость, то не могу позволить себе купить шоколадный батончик на заправке?
– Да знаю я, что можешь. – Мэт кладет на прилавок деньги. – Но если я заплачу за твои покупки, ты пожалеешь, что так со мной обращалась.
Ну уж нет, не пожалею.
– Ты меня плохо знаешь, – ухмыляюсь я.
– Может быть, – говорит он, открывая передо мной дверь. – Пока что.
Над заправкой простирается невероятно голубое небо с белоснежными хлопковыми облаками. По-моему, мы уже в Южной Каролине, хотя особых примет не наблюдается. Все тот же монотонный пейзаж – бесконечное шоссе, слепящее летнее солнце. Музыканты и техники вышли из автобусов, расположились на траве, вытягивают ноги, курят. Я замечаю среди них Пич, она стоит у входа и болтает со своим бойфрендом. Барабанщик Ди, имя которого я никак не могу запомнить, поднимает голову и бросает на меня выразительный взгляд.
Мэт у меня за спиной говорит:
– По-моему, я тебя раскусил.
– Скажи еще, что ты меня насквозь видишь.
Он улыбается.
– Ну, не насквозь, но кое-что о тебе понял.
– Думаю, тебе показалось.
– Тот парень только что посмотрел на тебя так, будто умирает от жажды в пустыне, а ты полный стакан воды. Знакомый приемчик?
Он прав, но я не собираюсь это признавать.
– Не то чтобы…
При улыбке на щеках Мэта появляются ямочки, неожиданные на таком худощавом лице.
– Понятно. Ты, как дикобраз, выпускаешь шипы, чтобы отпугивать придурков.
– У дикобраза иглы, а не шипы. И не надо делать вид, что ты меня уже сто лет знаешь.
Я быстро отворачиваюсь, чтобы последнее слово осталось за мной. Пусть с тоской смотрит мне вслед!..
Однако Мэт не отстает, проходит мимо своего автобуса и направляется к нашему.
– Ты куда? – спрашиваю я.
– Мне надо поговорить с Ди.
Я поднимаюсь в автобус и бросаю Ди ее орешки. Пакет приземляется рядом с ней на диван, и она нетерпеливо его хватает.
– Спасибо! – Увидев за моей спиной Мэта, она привстает. – Привет!
– Привет. Можно посидеть с вами до следующей остановки? Меня Риган пригласила.
– Нет, Риган тебя не приглашала, – отвечаю я.
Он подмигивает с хитрой улыбкой.
– Не на словах. Она пригласила меня взглядом.
Я мотаю головой, но Ди радуется компании.
– Чудесно! Напишем, как и хотели, вместе песню!
Мэт вскрывает пачку «Твизлерс».
– Точно, давай!
Несколько часов спустя я продолжаю обрабатывать фотографии, а Мэт с Ди работают над совместной песней. Они уже обсудили концепцию и основные аккорды, которые Мэт сыграл на гитаре. Теперь он полулежит на одном из диванов, закинув руки за голову. Ди сидит, скрестив ноги, и строчит в блокноте текст.
– Так. – Мэт проводит рукой по волосам. – У меня есть идея. Можно назвать песню «Ди Монтгомери – талантище, а Мэт Финч – бездарный неудачник».
– Прекрати. – Она шлепает его по ноге. – Твои новые песни великолепны.
– Моим «новым» песням уже больше года. Творческий кризис. Застой. Я в тупике.
– Мы сейчас напишем что-нибудь крутое, – обещает Ди.
Ее улыбка перерастает в неудержимый зевок, и она широко открывает глаза.
– Ты вообще этой ночью спала? – спрашиваю я.
После того как мы вернулись домой с концерта, она несколько раз вставала и уходила в гостиную.
– Совсем немного. На меня нашло вдохновение. Я кое-что придумала и хотела записать, чтобы не забыть.
Я, конечно же, в курсе. Она уходила в общую комнату и старалась играть тихо, но я все равно слышала. Мне нравится слушать, как она работает над новой песней, в такие моменты я вспоминаю время, когда мы были младше, еще до того, как Ди начала выступать на сцене.
– Если будешь мало спать, заболеешь, – предупреждаю я серьезным тоном, копируя южный акцент Пич.
Она снова смеется и тут же зевает.
– Ладно, пойду прилягу. Разбуди меня, когда будем подъезжать к Саванне.
– Обязательно, – отвечаю я, возвращаясь к экрану компьютера.
Я обрабатываю фотографии с прошлого концерта в Роли. Один снимок получился просто супер: Ди стоит с микрофоном в одной руке, а другую держит на бедре. У нее задорный и в то же время мечтательный вид. Я перемещаю фото в папку, которую назвала «Годятся для портфолио», в ней мои самые любимые снимки.
Ди плетется к кровати, а Мэт смотрит на меня и уважительно кивает:
– Офигенная пародия на Пич!
Я пожимаю плечами:
– Каждый день тренируюсь.
Мы оба молчим, но я ощущаю на себе его взгляд. Наконец он говорит:
– Ты специально скрываешь свои истинные чувства?
Не люблю, когда меня пытаются понять. Поэтому преувеличенно пожимаю плечами, выражая свои истинные чувства: безразличие с ноткой раздражения.
Мэта не так просто смутить. Его улыбка становится еще шире.
– Вот сейчас, например, я не понимаю, ненавидишь ты меня или считаешь самым лучшим парнем на свете.
– Ни то ни другое. – Он, конечно, классный, но я не могу назвать его лучшим парнем на свете. Мне и сравнивать особо не с кем. – Я тебе не доверяю.
Мэт поднимает брови, но я вижу, что он не обижается. Похоже, я произвела впечатление.
– Грубо, зато честно.
Сложив руки на груди, я смотрю на него в упор. Присутствие Мэта не дает мне покоя уже несколько дней. Пока Ди спит, я могу высказать ему все, что думаю.
– Мне кажется, ты приехал неспроста. Слишком уж быстро ты согласился присоединиться к гастролям. Что, если ты хочешь использовать неприятное положение, в котором оказалась Ди, в своих целях?
Я молчу, давая ему понять свою точку зрения, и, конечно, он тоже скрещивает руки на груди, принимая оборонительную позу. Впрочем, он выглядит еще и удивленным.
– Ты несколько лет где-то пропадал, работаешь на тот же лейбл, что и Ди… Может, снимок распространила Лисса или вы вместе это спланировали, чтобы перезапустить твою карьеру?
– Ничего себе, – говорит Мэт, по-прежнему улыбаясь, и это подтверждает, что он – самоуверенный задавака, как я и думала. – Ты рубишь с плеча.
Я держу руки на груди и ни за что не моргну первой.
– Ладно, постараюсь объяснить. – Положив руки на колени, он наклоняется вперед, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и расправляет плечи. – Так вот, первое. Я вышел из музыкального бизнеса по своей воле и даже не уверен, что хочу в него вернуться. Второе. Не так давно бульварные газетенки изваляли мое имя в грязи, а потом долго полоскали его на своих страницах. Поэтому я знаю, что чувствует сейчас Ди. И еще: я искренне переживаю за нее и никогда не сделаю ей больно.
Я молчу, пристально глядя ему в глаза, жду, когда проявится фальшь. Его обычное насмешливое выражение меняется на серьезное, которого я еще не видела.
– Спасибо, что честно спросила.
Я смотрю на него с вызовом.
– Не помню, чтобы я тебя о чем-нибудь спрашивала.
– Если бы на месте Ди оказалась моя сестра, я бы задавал те же вопросы.
– Я ничего не спрашивала.
– Тебе интересно, что мне нужно от Ди. Ничего. Я хотел что-то изменить в своей жизни, и тут как раз подвернулся тур. Удачное стечение обстоятельств, и вот я здесь.
Ладно. Я ему верю. Когда мне врут, я обычно это вижу. Неосознанные жесты, выбор слов – вранье выдает себя. Но Мэт не врет.
– Ладно, мир, – говорю я наконец.
– Мир, – кивает он.
Я возвращаюсь к редактированию.
– А что ты делаешь?
– Обрабатываю фотографии.
– Со вчерашнего концерта?
Я киваю, не отрывая взгляда от экрана. Теперь, когда я поняла, что ему можно доверять, я признаю, что в Мэте Финче есть положительные черты. Может быть, их даже несколько. Мне нравится, что после его приезда Ди немного успокоилась. Мне импонирует его самоирония и перекатывающиеся под кожей бицепсы, когда он играет на гитаре. Мэт заинтересовывает меня все больше, хотя я изо всех сил пытаюсь убедить себя, что это не так. Я по кирпичику строю барьер по всему периметру своего существа. При данных обстоятельствах это жизненно необходимо. В конце концов, моя левая рука еще загипсована и неподвижна.
Мэт встает с дивана и садится рядом со мной, касаясь меня ногой. Я пугаюсь этой внезапной близости и отворачиваю экран. Вблизи от него пахнет обычным мылом для рук.
– Мне что, нельзя посмотреть фотографии?
Он едва сдерживает улыбку, словно мое поведение его забавляет.
– А ты любишь, когда заглядывают в книгу через твое плечо?
Улыбка становится шире, Мэт отодвигается на добрых полметра, а затем произносит покровительственным тоном:
– Прости, не будешь ли ты так добра показать мне фотографии со вчерашнего выступления?
– Нет.
– Ну пожалуйста! Хоть одну!
Если он всю дорогу до самой Джорджии будет вести себя как маленький капризный ребенок, я прибью его загипсованной рукой. Но когда я поднимаю глаза, чтобы предупредить его об этом, то вижу, что ему и вправду очень хочется увидеть фотографии. Чистый естественный отбор. Не будь он таким милым, не прожил бы так долго со своим любопытством.
– Ладно. – Я поворачиваю экран в его сторону.
