Гостьи ответили, что сыты, хотя дальнейшие расспросы показали, что после вечернего чая у них не было во рту ни крошки, если не считать нескольких сэндвичей, съеденных в поезде. Уимзи тотчас приказал подать омлет, бутылку кларета и остатки ревеневого пирога, а когда Бантер удалился, чтобы исполнить приказ, произнес:
– Ну что я могу сказать! Самое любопытное вы пропустили.
– То же самое нам заявили на станции, – кивнула мисс Кохран. – Так что же произошло? Неужели мистер Кэмпбелл действительно мертв?
– Истинная правда. Его обнаружили в реке…
– Но нам сказали, что он был убит, – вставила мисс Селби.
– Что ж, и это тоже правда.
– Господи! – воскликнула мисс Селби.
– А что говорит полиция насчет того, кто это сделал? – спросила мисс Кохран.
– О личности убийцы пока ничего не известно, – ответил Уимзи. – Однако есть предположение, что преступление было тщательно спланировано.
– Неужели? – изумилась мисс Кохран.
– На это указывают детали. К тому же у покойного ничего не украли. Ну и еще кое-какие обстоятельства.
– В общем, вы знаете гораздо больше, чем можете нам рассказать. Хорошо, что у нас есть алиби, правда, Маргарет? Мы находились в Глазго со вчерашнего утра. Ведь несчастье случилось во вторник?
– Похоже, что так, – кивнул Уимзи. – Но чтобы удостовериться, полиция проверяет местонахождение всех с вечера понедельника.
– Кого это всех?
– Ну, людей, которые были знакомы с Кэмпбеллом.
– Вам прекрасно известно, что в понедельник вечером мы были здесь, поскольку пожелали вам спокойной ночи. Мы отбыли в Глазго на поезде, отправлением в восемь сорок пять, и у нас есть свидетели, способные подтвердить, что мы действительно отсутствовали до сего момента. Нам ничто не грозит. К тому же потребовался бы кто-то посильнее меня или Мэри, чтобы справиться с мистером Кэмпбеллом. Какое облегчение, что наших имен не окажется в списке подозреваемых!
– Верно, вас обеих, как и Уотерса, ни в чем не подозревают.
– Где же находился мистер Уотерс?
– Разве не с вами?
– С нами?
Дамы переглянулись, а Уимзи продолжил:
– Прошу прощения, но миссис Дуингс, квартирная хозяйка, сообщила мне, что Уотерс уехал в Глазго вместе с вами.
– Она, наверное, что-то перепутала. В воскресенье вечером у Боба Андерсона он сказал, что, возможно, мы встретимся с ним в Глазго. Но этого не случилось, и мы решили, что Уотерс передумал. В любом случае мы и не ждали встречи с ним, правда, Мэри?
– Нет, не ждали. Но разве Уотерс не в городе, лорд Питер?
– Если честно, то нет.
– Но ведь где-то же он сейчас находится.
– Естественно, – кивнул Уимзи. – Мне доподлинно известно, что Уотерс ушел из дома вчера в восемь тридцать утра, сообщив квартирной хозяйке, что отправляется в Глазго. Ну или он хотел, чтобы у окружающих сложилось именно такое впечатление.
– На станции его не было, – заявила мисс Селби. – И на выставке на следующий день мы его тоже не видели. Возможно, у него возникли дела поважнее.
Уимзи почесал затылок.
– Я должен поговорить с этой женщиной еще раз, – произнес он. – Наверное, я неправильно истолковал ее слова. Хотя все это чрезвычайно странно. Зачем Уотерсу вставать ни свет ни заря и уходить из дому, если он не собирался ехать в Глазго? Особенно если…
– Что? – спросила мисс Кохран.
– Ну, я просто не ожидал подобного поворота событий, – ушел от прямого ответа Уимзи. – Накануне вечером Уотерс был немного навеселе, и, как показывает практика, после такого его сложно вытащить из постели. Странная история. Однако, чтобы все выяснить, нам придется ждать его возвращения.
– «Нам»? – переспросила мисс Селби.
– Я имел в виду полицию.
– А, я поняла: вы помогаете полиции! – воскликнула мисс Кохран. – Я забыла, что вы снискали репутацию Шерлока Холмса. Жаль, что мы не сумели вам помочь. Вам лучше поговорить с мистером Фергюсоном. Вероятно, он встретил мистера Уотерса в Глазго.
– Значит, Фергюсон тоже там находился?
Уимзи постарался придать своему вопросу беззаботности, однако не обманул бдительную мисс Кохран, тотчас же бросившую на него многозначительный взгляд.
– Да, он там был. Уверена, мы сможем назвать вам точное время встречи с ним. – Чем больше мисс Кохран волновалась, тем отчетливее проступал в ее речи шотландский акцент. Она топнула ногами и подалась вперед, опершись руками о колени, словно рабочий в трамвае, готовый отстаивать свою точку зрения. – Наш поезд прибыл на конечную станцию в четырнадцать шестнадцать. Не слишком удобный поезд. Останавливался на каждой станции. Нам следовало подождать и сесть в Дамфрисе на поезд, отправлявшийся в тринадцать сорок шесть, но хотелось увидеться с сестрой Маргарет Кэтлин и ее мужем, ведь они уезжали в Англию. Они прибыли на станцию, чтобы встретиться с нами. Вместе мы отправились в отель, где пообедали, поскольку ничего не ели с восьми часов утра. В поезде еды не подавали. В отеле можно было спокойно поговорить. Не хуже, чем в любом другом месте. После этого мы проводили Кэтлин с мужем и немного поспорили относительно того, что следует сделать дальше: сразу отправиться к моей кузине, у которой мы намеревались остановиться, или же сначала посетить выставку. Я сказала, что уже слишком поздно, чтобы предпринимать поход на выставку, но Маргарет предложила посмотреть на расположение полотен, чтобы на следующий день разглядеть каждое более внимательно. Я согласилась, что это разумно. Мы сели в трамвай и примерно в половине пятого или чуть раньше уже были на выставке. В первом же зале мы столкнулись с мистером Фергюсоном, направлявшимся к выходу. Конечно, мы остановились, чтобы немного поболтать. Мистер Фергюсон сообщил, что обошел всю экспозицию, но собирается проделать это еще раз на следующий день, и он прошелся по залам вместе с нами.
Уимзи, изо всех сил старавшийся удержать в голове расписание поездов и поспешно высчитывавший время отправления и прибытия, прервал рассказ мисс Кохран:
– Мистер Фергюсон действительно осмотрел всю экспозицию?
– Да. Он рассказал нам о расположении картин и упомянул о тех, что понравились ему больше других. Мистер Фергюсон прибыл в Глазго тем же поездом, что и мы. Только наверняка сразу отправился на выставку.
– Поезд в четырнадцать шестнадцать. Да, конечно. Он сел на него в Дамфрисе. Он останавливается там в одиннадцать двадцать две, не так ли? Вы видели мистера Фергюсона на платформе?
– Нет. Но это вовсе не означает, что его там не было. Ведь он путешествовал в вагоне для курящих. Мы же предпочли старый добрый дамский вагон, поскольку не любим курить в замкнутых пространствах. В любом случае мистер Фергюсон видел нас в Глазго, хотя мы его не заметили. При встрече он так нам и сказал: «Я видел вас на станции, а вы меня – нет. Это Кэтлин и ее муж были с вами?» После этого сообщил, что приехал тем же поездом.
– Отлично, – кивнул Уимзи. – Что ж, теперь, пожалуй, нам надо навестить Фергюсона. Вернее, не нам, а полиции.
Мисс Кохран покачала головой:
– Вам меня не обмануть. Вас выдают глаза. И, если честно, мне кажется, что вы и есть убийца.
– Нет, – возразил он. – Вот этого преступления я как раз и не смог бы совершить. По той простой причине, что не умею рисовать.
Гоуэн
Инспектор Макферсон из Керкубри был из тех старательных и лишенных воображения людей, для которых ни одна версия не является надуманной и непременно должна быть включена в расследование. Он любил вещественные доказательства и не принимал в расчет такие банальные заключения, как невозможность совершения того или иного деяния с точки зрения психологии. Начальник полиции представил ему обстоятельства смерти Кэмпбелла, и Макферсон понял, что они указывают на виновность кого-либо из художников. Эти обстоятельства ему понравились. И медицинское заключение тоже: четкое, веское, содержательное описание трупного окоченения и состояния пищеварительного тракта покойного. Созерцание расписания поездов тоже доставило инспектору удовольствие. Ведь все эти цифры можно было занести в таблицу и тщательно проверить. Факты же, касающиеся обнаруженной на мольберте картины, привели Макферсона в уныние. Речь шла о предмете, в котором он совершенно не разбирался, но был готов положиться на опыт эксперта. Макферсон, например, не стеснялся выслушать мнение своего кузена Тома относительно электричества и посоветоваться с сестрой Элисон в том, что касалось женского белья. В общем, инспектор был готов принять на веру факт, что джентльмен вроде Питера Уимзи вполне способен разбираться в живописи и технике письма различных художников.
Макферсон предположил, что все местные живописцы вполне годятся на роль подозреваемого независимо от того, насколько они богаты, уважаемы и мягкосердечны. Для него не имело значения, ссорились ли они с покойным Кэмпбеллом или нет. Керкубри являлся вверенной ему территорией, поэтому он считал своим долгом собрать разнообразную информацию о проживающих здесь художниках обоих полов и проверить у них наличие алиби – неважно, молодые они или старые, добродетельные или не очень. Действовал инспектор добросовестно, не сделав исключения ни для прикованного к постели Маркуса Макдональда, ни для лишь недавно поселившейся в Керкубри Хелен Чемберс, ни для девяностодвухлетнего старика Джона Питерсона, ни для Уолтера Фленагана, вернувшегося с войны с протезом вместо ноги. Макферсон отметил отсутствие Уотерса и Фаррена, однако не сделал из этого факта таких умозаключений, как лорд Питер. После обеда он объявился на крыльце мистера Гоуэна с блокнотом в руке и печатью добродетели на лице. Инспектор Макферсон оставил мистера Гоуэна напоследок, поскольку опасался навлечь на свою голову неприятности. Всем было известно, что утром Гоуэн работает и не терпит вторжения в личную жизнь до обеда.
Дверь отворил типичный английский дворецкий и коротко ответил на вопрос инспектора:
– Мистера Гоуэна нет дома.
Инспектор пояснил, что пришел по официальному делу, и еще раз попросил аудиенции у хозяина дома, однако дворецкий высокомерно повторил:
– Мистера Гоуэна нет.
Тогда Макферсон поинтересовался, когда мистера Гоуэна можно застать. И дворецкий снизошел до объяснения:
– Мистер Гоуэн уехал.
Для шотландца этот глагол имеет несколько иное значение, нежели для англичанина, поэтому инспектор спросил, вернется ли мистер Гоуэн к вечеру. Вынужденный прояснить ситуацию, дворецкий невозмутимо произнес:
– Мистер Гоуэн уехал в Лондон.
– Вот как? – Инспектор мысленно обругал себя за то, что так долго откладывал визит в этот дом. – Когда это случилось?
Дворецкий счел этот допрос в высшей степени неприличным, но тем не менее ответил:
– Мистер Гоуэн уехал в Лондон в понедельник вечером.
Инспектор изумленно посмотрел на дворецкого:
– В котором часу?
Судя по всему, в душе вышколенного слуги происходила внутренняя борьба, и все же он сумел сохранить самообладание:
– Мистер Гоуэн сел на поезд, отправлявшийся в восемь сорок пять из Дамфриса.
Инспектор задумался. Если это правда, то Гоуэна можно исключить из списка подозреваемых, но прежде необходимо проверить информацию.
– Я все-таки войду, – сказал он.
Дворецкий мгновение колебался, однако, заметив, что за этой беседой с интересом наблюдают соседи, милостиво отошел в сторону и впустил посетителя в красиво декорированный деревянными панелями холл.
– Я расследую обстоятельства смерти мистера Кэмпбелла, – пояснил инспектор.
Дворецкий молча кивнул.
– Должен заметить, у нас появились веские основания полагать, что вышеозначенный джентльмен был убит.
– Я понимаю.
– В таком случае вы наверняка понимаете, что для нас важно поговорить со всеми, кто видел мистера Кэмпбелла незадолго до смерти.
– Разумеется.
– К тому же нам необходимо знать, где находился каждый в то время, когда произошло преступление.
– Естественно.
– Я не сомневаюсь, – продолжил гнуть свою линию инспектор, – что если бы мистер Гоуэн был дома, то, несомненно, оказал бы нам любую посильную помощь.
Дворецкий выразил уверенность в том, что его хозяин был бы просто счастлив сделать это. Макферсон раскрыл свой блокнот.
– Ваше имя Хэлкок, не так ли? – спросил он.
– Элкок, – с упреком произнес дворецкий.
– «Ха», «э» и два «эль»?
– В моей фамилии нет буквы «ха», молодой человек. Первая буква «э» и только одно «эль».
– А теперь, мистер Элкок, – это лишь формальность, вы же понимаете, – скажите, в котором часу мистер Гоуэн уехал из Керкубри в понедельник вечером.
– Примерно в начале девятого.
– Кто повез его на станцию?
– Хаммонд, водитель.
– Аммонд?
– Хаммонд. Его имя Альберт Хаммонд. Имя начинается с буквы «а».
– Прошу прощения.
– Ничего страшного. Наверное, вы захотите с ним поговорить?
– Непременно, – ответил инспектор. – А вы не знаете, видел ли мистер Гоуэн мистера Кэмпбелла в понедельник?
– Нет.
– Мистер Гоуэн дружил с мистером Кэмпбеллом?
– Не могу сказать наверняка.
– Не заходил мистер Кэмпбелл недавно к вашему хозяину?
– Насколько мне известно, мистер Кэмпбелл никогда не навещал мистера Гоуэна.
– Неужели? – Инспектору не хуже Элкока было известно, что Гоуэн держится в стороне от остального артистического сообщества. Он редко приглашал к себе гостей. Разве что иногда играл с избранными в бридж. И все же инспектор Макферсон считал себя обязанным задать эти вопросы официально.
– Я просто хотел уточнить имена знакомых мистера Кэмпбелла. Не могли бы вы сказать мне, чем занимался в понедельник мистер Гоуэн?
