Нина Грай "Во имя себя"

Глава 9

14 травня 7393 г. от с.м.

Байковский уезд, имение Спасское

– Татьяна Адамовна, варенье просто замечательное! Передайте мои комплименты кухарке! А может, это Ваш рецепт? Откройте секрет? – матушка щебетала не останавливаясь, что те птахи за окном.

– Благодарю, Ваше Сиятельство. Я передам кухарке. – Баронесса Врекова улыбнулась самыми уголками губ, в остальном оставшись безучастной.

Коснулась чайника, задевая вплавленный в фарфор и окружённый особым узором камушек, чтобы подогреть воду.

– А эти вазочки – просто прелесть! Такие торжественные. Очень в духе вашего дома.

Я, делая глоток чая, искоса глянула в сторону бабушки. Та ожидаемо усмехнулась, пряча улыбку за чашкой, будто бы рассматривая роспись. На предложенном хозяйкой сервизе позолоты было едва ли не больше, чем фарфора.

– А я так люблю варенье! В этом году хочу сделать побольше абрикосового.

В который раз мне захотелось зевнуть, но сдержалась. Путь в имение Врековых оказался не таким уж простым. До Спасского от Сужгорода было почти что десять часов езды, потому пришлось выехать ещё вчера и переночевать в Горлицах, которые на удачу были по пути. А нынче утром уже оттуда мы отправились в гости. И всё равно дорога оказалась слишком долгой. Сегодняшний день выдался жарким, матушка даже заволновалась, что у меня может пойти носом кровь. Такое случалось, если доводилось долго пробыть на солнце, потому каждый год с приходом лета приходилось беречься. Но в этот раз, слава Ваятелю, ничего такого не случилось.

Усадьба Врековых напоминала древний беломраморный дворец с колоннами и портиками, однако какой-то тяжеловесный. Будто строил его человек, ранее знавший лишь крепкие приземистые избы. Позолоты, хрусталя и фресок здесь было в избытке, особенно как для загородного дома. С избытком было и всяческих артефактов. Сразу становилось понятно, что хозяин весьма богат, к тому же Марк Прохович уже не раз успел напомнить, что держит свой артефакторный цех. Чего здесь не хватало, так это уюта.

Характер гостеприимства родителей жениха был странным, но, к сожалению, ожидаемым. Поздоровавшись, более барон нас с матушкой и бабушкой не замечал и за обедом вёл разговоры только с батюшкой. Ответные смотрины устраивали, чтобы оценить хозяйство жениха, и Марк Прохорович не стесняясь перечислял все свои предприятия, список которых, видно, был бесконечным. Стефан лишь изредка подавал голос, а баронесса была привычно тиха.

Прошло два дня с моей встречи с ярином Таничем и две недели с помолвочного бала. Накануне я изо всех сил убеждала себя скрепя сердце принять посланное Ваятелем и, казалось, преуспела в этом. По всему было видно, что Марк Прохорович грубый и весьма горделивый человек, к тому же старых взглядов на семейный уклад, но при должной мудрости и с ним будет несложно найти общий язык. Держать очи долу и помалкивать не велика хитрость. К тому же, Татьяна Адамовна вот тиха на людях, но по тому же старому укладу, в доме у неё должно быть довольно власти. И, в конце концов, мне выходить замуж за Стефана. У него могут быть другие взгляды.

Тем временем светская беседа матушки и Татьяны Адамовны всё не складывалась.

– У Вас в столовой висят очень красивые сцены охоты.

Излишне натуралистичные, надо сказать. Особенно свежевание дичи.

– Я тоже хочу украсить нашу в городском доме какими-нибудь миниатюрами. У кого Вы приобрели эти работы?

Я вновь отпила чаю и в который раз поразилась упорству матушки в поддержании беседы.

– Боюсь, я не смогу Вам помочь. – Татьяна Адамовна взглянула в сторону стоявшей в уголке горничной, и та торопливо подошла, чтобы подлить всем в чашки. – Картины покупал мой муж, а я не сильно интересуюсь его делами.

Также взглядом баронесса отпустила горничную и тут же повернулась в сторону дверей. Спина её ещё больше выпрямилась, ладони заняли привычное место на коленях.

– …пришлось везти из-за границ, однако я о том вовсе не жалею. Выглядят они весьма достойно!

Тяжёлая белая с позолотой дверь – в этом доме всё было белым – открылась ещё шире. В гостиную вошли батюшка, Марк Прохорович и Стефан.

– Вижу, вы уже совсем здесь освоились, Ульяна Петровна! Безмерно рад. Вы отлично смотритесь в наших интерьерах. Пётр Афанасьевич, ещё раз благодарю Вас за столь прелестный цветок для моего сада. Мой сын тоже рад такой удаче.

Стефан с учтивой улыбкой кивнул, подтверждая слова отца. Я же сразу пожалела о том, что отказалась с утра надеть голубое платье тонкого хлопка. Нынешний визитный наряд из жёлтого фая и вправду очень органично смотрелся в древнеимперском великолепии усадьбы Врековых.

– Барон, у Вас здесь чудесная коллекция живописи. Поведайте, у кого Вы заказывали картины из столовой? – Матушка смотрела так, будто ей и правда это было интересно.

– Спасибо за комплимент, Марфа Григорьевна. Возьму на себя смелость облегчить вам жизнь и передам все контакты вашему мужу.

– Вы так заботитесь о дамах, барон. Татьяне Адамовне безмерно повезло, ведь Вы даёте ей столько свободы от рутинных и сложных для женского ума дел. – Бабушкин взгляд был открытым, а в голосе чувствовалась искреннее уважение. Она имела большой опыт в светском общении.

– Благодарю, Ваше Сиятельство. – Барон поклонился. – В этом доме женщинам никогда не приходится жаловаться или просить о помощи. Думаю, Ульяна Петровна это ещё оценит, а пока можете положиться на слова моей жены.

Под выразительным взглядом мужа, Татьяна Адамовна в своей обычной манере пролепетала что-то согласное, но я того уже не слышала. В голове звучали предупреждения ярина Танича. Это было совершенно некстати! После всех долгих размышлений накануне, сегодня мне хотелось узнать, как Стефан видит наше будущее супружество, но не спрашивать же об этом открыто и прямо сейчас. К тому же при его отце.

– Марк Прохорович, позвольте прогуляться по парку? Сегодня чудная погода, а цветники Вашего имения поразили меня ещё на подъезде.

Изображать из себя глупышку было не слишком приятно, но иногда это и вправду необходимо. Так говорила бабушка, обучая меня светской беседе, и, к сожалению, после начала выходов в свет уже случались поводы в этом убедиться. А теперь, пожалуй, пора было и вовсе начать привыкать.

– Разумеется, Ульяна Петровна. Пётр Афанасьевич, я рассказывал Вам, как выписывал бархатные восточные розы?

– Нет, но уверен, Вам и в этот раз пришлось приложить немало усилий.

Через столовую, просторную переднюю и парадное крыльцо мы все вместе вышли в обустроенный во фрагонской манере парк.

Строгие линии зелёных изгородей, клумбы идеальных форм, растущие будто по линейке цветы – всё это очень подходило к стилю самого поместья. И было совершенно не по мне, но сейчас я была готова сколь угодно долго любоваться закованной в жёсткие корсеты фигур природой, только бы получить возможность беседовать со Стефаном наедине. Впрочем, никто и не пытался нам препятствовать. Мы словно случайно оказались рядом, а после также просто и естественно отстали от остальных. Стефан предложил локоть, и я с улыбкой взяла его под руку.

– Ваш парк чудесен. Наверное, непросто было найти хорошего садовника?

Взгляд привлекла почти полностью голубая клумба.

– О! Никогда бы не подумала, что вильконии могут расти в саду в наших краях. – Я не удержалась, шагнула ближе и присела рядом. Небольшой холмик как ковром покрывали маленькие кустики с крохотными голубыми колокольчиками. – Слышала, они не выносят жары и сухой земли?

– Вы правы. – Стефан остановился рядом. – Для них пришлось создавать специальные артефакты, да и дрессировка слуг до должного уровня ответственности заняла у отца много времени. Несколько экземпляров сохранить не удалось.

«Дрессировка? Наверняка, это слова Марка Прохоровича».

Оперевшись на один из крупных камней, что окаймляли клумбу, потянулась к цветам, одновременно пытаясь найти камушек поудобнее. На соседнем оказалось маленькое пятнышко. Бурый потёк, почти слившийся цветом с камнем. Словно кровь. Рука отдёрнулась сама собой, и я поспешила встать. В лазурных лепестках на миг померещился красноватый подтон.

– Если бы Вы лучше знали моего отца, Вас бы не удивила вилькония в саду. – Стефан подхватил мою ладошку, положил на свою согнутую в локте руку и потянул меня дальше. – Ему нравится покорять, укрощать, особенно то, что до этого не покорилось никому. Наш сад полон интересных экземпляров, которые Вы вряд ли встретите где-либо ещё в губернии.

– Марк Прохорович кажется жёстким человеком. – Я скосила глаза на жениха. Стефан грустно улыбнулся.

– Он предпочитает называть себя рачительным. Вот, к примеру, артефакты для тех же вильконий. Буде нужда, отец и в Белую Вежу за мастерами бы отписал, но Его Благородие предпочёл воспользоваться моими талантами.

– Вы занимаетесь ведовством? Но позвольте, а как же Институт? Разве это не опасно? – Я даже остановилась. – Ведь мы ещё не женаты. Ваша сила столь послушна?

Стефан также остановился. Улыбнулся и лёгким взмахом головы убрал свисающие на глаза светлые пряди.

– Занимаюсь. Как вам, наверное, известно, я чувствую камни и руды. Это весьма удачный дар для работы с артефактами. Отец устроил мне небольшую лабораторию. К институтским занятиям меня пока ещё не допустили, но отец смог достать нужную литературу. А сила. Она столь же строптива, как и у остальных. Однако, Его Благородие обеспечил мне все возможности для упорных тренировок в контроле. – Стефан потёр правой рукой запястье левой и, кажется, собрался что-то добавить, но промолчал.

Я нахмурилась: как же так? Каждый с ведовскими силами до поры учится лишь контролю. Помнится, гувернёр говорил, что применять их до первой ночи супружества – плохая мысль. Частое использование ведовских сил без супруга или супруги, способного уравновесить их, пагубно сказывается на здоровье физическом и психическом. Потому и поступали в институт юноши только после женитьбы, до этого лишь в теории изучая свой дар. Только для упражнений на овладение силой и контроль её делалось исключение.

Стефан посмотрел на меня, усмехнулся и отвёл взгляд.

– Вы знаете, Ульяна Петровна, он всегда считал меня недостойным наследником. Не припомню ни единой похвалы, видно я разочаровал его сразу после своего рождения. Не подумайте, я не ищу Вашей жалости, просто хочу, чтобы Вы чуть лучше поняли мою семью.

Это было неожиданно, получилось лишь кивнуть в ответ.

– Так вот… Марк Прохорович заинтересовался мною лишь после того, как проснулся дар. До того я большей частью жил у родителей Татьяны Адамовны. Её, впрочем, отец также часто туда отсылал. Он ещё надеялся на другого наследника, но её здоровье… Впрочем, Вы, верно, уже знаете. Когда проснулся дар, Его Благородие вернул меня в городской дом. Он думал, что это может быть полезно семейному делу. Я старался, был послушен, но что у меня могло получиться? Пришлось снова отправиться в Малинки. Вы решите, это глупо, но я всё ещё надеялся на его любовь или уважение. И, живя там, всё же смог в какой-то степени приручить свой дар.

Стефан замолчал. Чуть подождав, я всё же спросила:

– Марк Прохорович забрал Вас к себе?

– Да. – Жених вновь потёр левую руку. – Забрал. Вы знаете… Я хотел бы Вам сказать… Как бывает в книгах? Он мне более не нужен, и тому подобное. Только это не так. И сейчас, когда Его Благородие кивает в ответ на мой доклад о успехе, я становлюсь почти что счастлив.

Стефан так просто по-детски улыбнулся.

– Но ведь Вам более не требуется его одобрения, Стефан Маркович. У Вас скоро будет своя семья. – Я в неясном трепете осторожно взяла его за руку. Щёки мои заполыхали. – Мы можем жить отдельным домом. Марк Прохорович не посмеет лишить Вас содержания, даже закон ему не позволит.

Лицо суженого приняло обычное виноватое выражение.

– Вы ещё плохо знакомы с моим отцом. К тому же, мне не хотелось бы подвергать Вас излишним тяготам, а, поверьте, содержание от него будет весьма невелико. Да и как будущему наследнику мне не стоит слишком уж с ним ссориться.

Он просто боялся. Это было видно по бегающему взгляду, по тому, как Стефан вновь трёт руку, было слышно в коротких смешках и вздохах. Такой красивый, что уж скрывать. Но такой слабый.

Некоторое время мы шли в тишине. Я заметила дорожку, ведущую за пределы царства стриженых зелёных оградок, и свернула в ту сторону. Впереди за невысоким кирпичным заборчиком росло множество деревьев, тянуло прохладой. Всё это напоминало наш парк в Горлицах. Стефан по-прежнему шёл рядом.

Я поглядывала на жениха, но тот, похоже, был увлечён своими думами.

– Ульяна Петровна, Вы хотите меня о чём-то спросить?

– Да, Стефан Маркович.

До этого мне хотелось поговорить о будущей семейной жизни, но после его откровений это, пожалуй, не имело смысла. Неожиданно снова вспомнился ярин Танич со своими подозрениями, и его пылкая речь на балу.

– Простите великодушно, но я должна спросить. До меня дошли слухи о несчастьях, что преследуют Ваших родственниц.

– О, понимаю о чём Вы. – Откуда-то из-за деревьев донеслось ржание, Стефан обернулся на звук. – Ульяна Петровна, Пётр Афанасьевич говорил, вам нравятся лошади? Не хотите ли прогуляться до конюшен? Конезавод отец обустроил, выкупив соседнее имение, но зачастую ему некогда туда ездить. Для решения некоторых вопросов животных ему пригоняют сюда. Сегодня как раз такой случай.

– Люблю. – Кивнула. – В нашей семье все любят лошадей, батюшка держит хорошие конюшни в Горлицах.

– Что ж, нынче отец должен был выбирать жеребцов для предстоящей случки. Думаю, Вы сможете на них посмотреть на плацу. Уверен, Ваших родных тоже вскоре приведут туда для демонстрации очередной гордости Его Благородия. Возвращаясь к моим родственницам. У нас большая семья. У маменьки девять братьев и сестёр, у отца, правда, всего четверо. В любом случае у меня хватает кузин и кузенов. Не все они отличаются хорошим здоровьем.

Стефан остановился посреди посыпанной мелким камнем дорожки, вынуждая сделать то же самое. Аккуратно провёл своими длинными тонкими пальцами по моему виску, поправляя непослушный локон. Сердце пропустило такт, ладони вдруг нагрелись, на мгновение проявились тонкие нити энергий вокруг. С зачарованными шпильками моя причёска была идеальна. Значит, это лишь предлог коснуться.

– Вот почему я бесконечно рад Вашему крепкому здоровью, в котором Ваши родители уверили отца. – Его узкая ладонь опустилась, мимоходом стряхнув с моего затянутого в жёлтую ткань плечика невидимую пылинку. – Было бы жаль потерять такую прекрасную невесту. У меня множество планов на десятки лет долгой и счастливой жизни.

Я так и не рискнула поднять глаза, лишь молча опёрлась на вновь предложенную руку и, не видя тропы, пошла рядом. От неловкости шумело в ушах, больше всего хотелось сейчас оказаться на Яке на любимом лугу у Горлиц. Вдохнуть тёплый вечерний воздух, наполненный запахами, вернуть свободу от мельтешащих мыслей и чувств.

Впереди и правда показался плац. По нему неторопливо ходили, видимо, те самые жеребцы. Рядом с изгородью стояла группа людей, в которых можно было без труда узнать родителей, бабушку и чету Врековых.

– Похоже, я был прав.

Дорога к плацу лежала мимо пары ещё каких-то строений. Из крайнего вдруг раздалось ржание. Нервное, злое.

– Там один из жеребцов? – Я повернулась к Стефану.

– Это здание обычно пустует. Не могу Вам сказать.

В этом месте дорожка подходила ближе к сараю, пересекаясь с другой, ведущей к его широким воротам. Когда ржание повторилось, я обернулась на звук. Одна из створок приоткрылась. Из сарая вышел какой-то работник. За его спиной виднелись ещё несколько человек и лошадь, которую они, опутав верёвками, укладывали на землю.

«Наверное, животное нужно осмотреть?»

Я вернулась взглядом к дороге. Можно попробовать ещё расспросить про девушек, про их слабое здоровье и так уже было известно.

От сарая вновь раздалось ржание, а после слух уловил звук глухого влажного удара.

Я не смогла удержаться, обернулась. Дальше всё смешалось.

Идущий обратно от соседнего здания работник.

Открывающаяся вновь створка ворот.

Лежащая без движения лошадь.

Блеснувшее в полумраке лезвие.

– Ульяна Петровна, пойдёмте дальше.

Серые спокойные глаза на совершенно бесстрастном лице.

Я вновь посмотрела на уже закрытые ворота.

– Это…

– Простите, Ваше Сиятельство. Вам не стоило это видеть. Похоже, этого жеребца отец уже забраковал. У породистых родителей не должно быть ни малейшего изъяна.

Мир в миг стал сочным и прозрачным, расцвёл яркими нитями энергии, что путались в узлы и собирались прядями. Одновременно были слышны самые далёкие звуки и исчезли близкие. Тонко и пронзительно зазвенело в голове. Я закрыла уши ладонями, не желая слышать Стефана и пытаясь избавиться от звона. Медленно села, после встала на колени и застонала. Ничего не помогало!

– Мне казалось, Вы лучше владеете своим даром. Я позову Ваших родителей, Ульяна Петровна.

Затихающий хруст камушков дорожки.

Голоса и множество приближающихся шагов.

– Ульяна, доченька, вставай. Вставай, моя хорошая. – Тихий голос мамы, тёплые руки.

– Вашей дочери стоит позаниматься упражнениями на контроль дара.