Таня Тайлер "Свечница для королевского сына"

– Там оставь. Иди умойся за дом да возвращайся скорее, завтракать будем. А там к себе пойдешь, душенька.

Резкое пробуждение еще не развеяло сна, и я широко зевнула. А бабка-то ведьмой была. Своими глазами видела, как Настасья Андреевна достала маленький кулек из отверстия в печи, взмахнула им и положила на стол. И вместе со скатертью на столе появилась посуда, глиняные горшки да самовар.

Валить отсюда надо. Кто знает, что еще у нее в печи припрятано. В сенях я попробовала еще раз выйти в стену. Ничего не вышло.

На улице солнце уже поднималось в зенит. В свете дня все выглядело немного иначе. Это была какая-то деревня. Дом Настасьи Андреевны стоял на улице в несколько домов, и, судя по крышам, видневшимся вдали, в деревне было несколько таких улиц. Дома стояли каждый за своим забором. У всех были причудливые резные крыши.

От крыльца до ворот вела дорожка из небольших камней, просто вдавленных в землю. Ворота состояли из двух полукруглых деревянных створок на массивных круглых бревнах. На одном бревне сидел белый петух и странно смотрел своими глазами-бусинками. А когда я попыталась незаметно прошмыгнуть за ворота, петух зашелся в диком крике. Тот самый, от которого я проснулась. Вблизи было в разы громче и страшнее. Испугавшись, что он на меня кинется и заклюет, вбежала по дорожке обратно на крыльцо.

– Колодец за домом, тебе же сказали.

Из-за стены дома показалась коричневая голова лошади с черной гривой и высокими длинными ушами. Впервые вижу, чтобы у лошади уши были такие длинные, как у зайца.

Наверное, я еще не проснулась. Это бабка сказала, а что лошадь у нее – не мудрено, сама ж на сене спала.

– Чего застыла, иди сюда, я тоже пить хочу.

– Говорящая странная лошадь, скатерть самобранка… ну, Юлька, ты попала.

Я уже разговаривала сама с собой, не отрывая взгляда от лошади. Очень странная все-таки порода была у этой лошади. Хотя это первая говорящая лошадь, которую я встречала. Может они все такие.

– Чегой-то я странная? Обычный конек. Да идешь ты или нет?

Вообще-то терять мне нечего, так что отправилась за коньком. За домом росло несколько высоких деревьев, у стены лежала какая-то деревянная мебель, сваленная в кучу. Конек был невысокий, мне – по пояс. Но такой премиленький. Высоченные уши придавали лошадиной морде забавный вид. А черная грива переливалась и струилась. Даже у лошади волосы лучше, чем у меня.

Конек привел к колодцу, тот оказался сразу за деревьями. Квадратом были выложены бревна, над ними стояла квадратная арка, на верхнюю перекладину которой намотана толстая веревка, а сбоку приделана импровизированная ручка в виде деревяшки. Я потянула ручку, неужто не справлюсь с такой простой задачей как воду из колодца достать? Ручка повернулась очень легко, да стала дальше сама с такой силой раскручиваться, что я отскочила, испугавшись. Веревка начала быстро разматываться, а все мои попытки ухватиться за ручку оказались бесполезны. Вскоре раздался «бульк». Веревка размоталась, и ведро плюхнулось в воду.

– Не в ту сторону, балда, – укоризненно сказал коник. – Петя, а Петя!

Коник закричал довольно громко. Из окна соседнего дома высунулась голова парня. У него были большие зеленые глаза, высокий лоб, нос картошкой и светлые волосы до плеч.

– Чаво тебе?

Парень жевал ломоть булки с вареньем. Посмотрел на меня, на коника, на колодец. Буркнул «Ща» и скрылся из окна.

Через минуту он появился в огороде Настасьи Андреевны. Одет в белую рубаху, подвязанную красным поясом и серые льняные очень просторные брюки. В общем, всем видом напоминал обычного деревенского парня. Петя с интересом смотрел на меня. А я вот выглядела очень странно для этого места в черном вечернем платье с рюшами (купленном специально для свидания за неприлично большую сумму).

– Я вчера только приехала. Из-за морей.

– Ааа, – протянул парень, обтер ладонь о штаны и протянул руку, широко улыбнувшись. Что за моря, он не уточнил.

– Я Петя.

– Я Юля.

– А я Снежана, – встрял коник. – Петь, помоги намотать обратно, будь другом!

– Снежана? – кто так коня додумался назвать.

– Да, это я. Тетку мою так же звали. По-моему, красиво, – гордо сказал коник и поднял морду к солнышку, показывая, как ему нравится это имя.

– Очень красиво.

Петя в это время засучил рукава и сунулся в колодец вниз головой. Он пытался достать край веревки, балансируя на одной ноге. Я смотрела на его ботинки. Точнее, на лапти. Хорошо, что я смотрела именно на них, так как обе лаптины отделились от земли и медленно поднимались, опуская Петю все ниже в колодец. Чтобы и он не булькнул вслед за ведром, я схватилась за рубаху, но сил удержать молодого крепкого парня у меня явно не было, а он все глубже уходил головой в колодец. Пришлось навалиться сверху и тянуть со всей мочи к земле.

– Достал! Прогремел голос из колодца.

Он резко распрямился, победоносно подняв над головой ведро и веревку. Я плюхнулась на землю, не ожидая, что он так резко распрямится.

– Ой, – почесал затылок Петя. – Ты там как?

Он подал руку, так что я легко поднялась и начала отряхиваться от земли. Петя повязал веревку вокруг верхней планки на два узла.

– Вот, теперь точно не упадет.

– Что у вас тут творится? За домом появилась Настасья Андреевна.

– Привет, баб Насть, да выручаю тут Юльку. Опять в колодец упало ведро, но я привязал его, теперь точно не упадет.

И Петя начал крутить ручку в обратную сторону, наматывая веревку и поднимая ведро.

– Ах ты ж, голубушек, спасибо большое. Юлька-то у нас как была растяпой, так и осталась. Вчера пока шла, в речку свалилась. Так ко мне и заявилась на порог, мокрая, как куря!

– Как умудрилась-то в реку свалиться? – расхохотался Петя, а Настасья Андреевна только руками развела.

Мне было неприятно, что они так говорят, но уж лучше так, чем рассказывать, как ночью в сенях бабки очутилась.

Петя достал ведро, плеснул воды конику в кадку и повернулся к ко мне.

– Подставляй руки, а я полью.

Я послушно выставила ладошки вперед. На них полилась вода, и, наклонившись, протерла руками лицо. Глаза защипало. Блииин… не смыла косметику, видимо, дождь не всю тушь размазал по лицу, и сейчас косметика попала в глаза.

– Вот, мыло держи.

Бабка сунула в руки кусок мыла, и с помощью Пети я быстро смыла всю косметику.

– Ну, другое дело, красная девица какая, – залюбовался парень.

– Ну пойдемте, пойдемте, завтрак-то стынет, – бабка подтолкнула нас к крыльцу.

Втроем расселись за столом. Перед глазами всплыла картина как бабка тот кулек на стол встряхнула, и еда появилась, как по волшебству. Поэтому сначала я с недоверием смотрела на свою тарелку, полную каши, в которой плавился кусок масла. Но Настасья Андреевна и Петя с удовольствием ели, причмокивая. Тоже попробовала. Каша неожиданно оказалась очень вкусной.

– Ешь, ешь, Петька, а то у тебя теперь, небось, булка дома одна.

– Да, баб Насть, булка, но не одна, а с вареньем, – заулыбался Петя.

Когда завтрак был съеден, бабушка отправила Петю показать, где мой дом.

– Ступай на отшиб, крайний домик с обычной крышей – это Юлькин и будет.

И Петя повел меня в новый дом.

Мы вышли за ворота и пошли по пыльной широкой дороге в сторону леса. Петух мирно дремал на створке ворот.

Вокруг были причудливые дома и огороды.

– А что это за поселок?

– А ты чой-то, не знаешь даже куда приехала? Ну даешь, Юлька! – Петя рассмеялся, но, увидев мою сконфуженность, откашлялся и начал рассказывать.

– Так мы это, Свечино. Делаем свечи, заряжаем ну, и все такое прочее. Вон там Темный лес, за ним Самокатино, они производят корабли летающие да всякий разный транспорт. Мебель еще, да мастера они по дереву! А через реку будет Коньково, там разводят коньков. За Коньково сразу Одеждинка, там всякую одежду шьют. А по другую сторону от нас – Столичье. Там резиденция короля, и очень удобно, лавки есть всех пяти земель. Так что если надо чего, идти не очень далеко будет. За Столичьем сразу Мыловарский поселок. Там можно мыла купить. А ежели и тебе надо чего, ну, по мелочи для дома – Петя почесал затылок, он не знал, что может понадобиться новенькой в их деревне. – То иди на нашу главную площадь. Прямо по этой дороге в сторону Столичья. Такая круглая площадь, посередине столб, не ошибешься.

Я кивнула. Мы уже подошли к неприглядному домику. Он был последним на этой улице. Сразу за ним высился забор, которым была огорожена вся деревня. И чуть дальше – огромные ворота. Они были на огромной щеколде. Не самая надежная защита, конечно, остается надеяться, что тут нет особой преступности.

Мой домик был единственный с обычной деревянной крышей, не окрашенной ни в какой цвет. Ставни на двух окнах, выходящих на улицу, покосились, сами окна были очень пыльными. А весь огород зарос травой.

– Ох, Юлька, – почесал затылок парень. – Дел тут невпроворот! Ну, я это, как освобожусь, могу подойти и помочь с чем, хоть ставни повесить нормально.

Он протянул мое пальто, которое ему вручила бабушка перед уходом.

Я поблагодарила добродушного парня и открыла ворота. Они были точно такие же, как у всех остальных домов. Трава росла по колено. Пробралась к крыльцу, аккуратно приминая ее ногами.

Поднялась на три ступеньки и открыла дверь. Из сеней пахнуло чем-то отвратительным, как испорченными продуктами. Меня чуть не вывернуло. Пришлось оставить дверь открытой, чтобы проветрить. А самой бежать по сеням в комнату, заткнув нос рукой.

Комната была почти такая же, как у бабушки. Печь, лавка да стол. На окнах штор не было, в шкафу стояла пара пыльных книг: «Инструкция: как зажечь свечи» и «Свод законов Королевства пяти земель». Обе книги были действительно полезными, и я решила прочесть их после того как приберусь тут.

Сняла с печи стеганое красное одеяло и подушки, подняв огромный столб пыли. Закашлялась, как старый дед. Стараясь не дышать, отнесла их на крыльцо, перекинула через перила. Потом выбью. У крыльца стояло пустое ведро. Отлично, его я использую для мытья. Интересно, тут есть колодец? Он оказался как и у Настасьи Андреевны – за домом.

Аккуратно в этот раз крутила ручку, чтобы достать ведро. Когда оно показалось на поверхности, в воде плавали листья, опавшие с деревьев. Ведер пять, наверное, пришлось вычерпать, прежде чем в ведре оказалась чистая вода. Зато за колодцем в траве нашла небольшой кусок мыла.

Я перелила воду из колодца в большое ведро, которое прихватила из дома, и отправилась намывать комнату. Нашла на печи какую-то тряпку и принялась все тут мыть.

Уборка заняла много времени. Но комната стала выглядеть намного чище. Следом я вынесла все заплесневелые банки из цветного стекла из сеней и вымыла полки.

Одеяла и подушку выбивала рукой, так как ничего отдаленно похожего даже на палку не нашла. Спустя время облако пыли рассеялось, и одеяло с подушкой приняли приятный вид.

Затем присела на лавку отдохнуть. И тут увидела в печи три небольших углубления. В одном из них лежал кулек, точно такой же, какой бабка на завтрак развернула. Желудок заурчал, напоминая, что пора обедать.

Я взяла в руки кулек и развернула его на стол также, как это делала бабка. На столе тут же образовались разбитые чашки, сломанный самовар и что-то явно сгнившее. Кулек определенно был просрочен. Собрала скатерть-самобранку аккуратно в исходное положение и вынесла из дома, у ворот стоял большой бак типа мусорки, решила пока туда все сложить.

Раз я тут на время задержусь, надо подумать о пропитании. Обследовала два других углубления в печи. В одном было пусто, а во втором лежала желтая монета. Не золотая, не медная, а именно желтая. С двух сторон монеты была выгравирована корона. Наверняка здесь есть кафе или магазин, где еду покупают. Но вряд ли на эту монету можно разгуляться, иначе б ее просто так тут не оставили.

Раз поесть не удалось, так прилечь бы. И тут меня осенила мысль – чердак! Подошла к дальней стене и увидела тонкую лестницу, свисающую с чердака. Потянула за нижнюю ступеньку, и лестница со скрипом спустилась вниз. Я поднялась на чердак и приятно удивилась. Мой второй этаж был больше Настасьи Андреевны, по крайней мере, стоять я тут могла в полный рост. От головы до крыши было еще несколько сантиметров. На чердаке у одной стены стояла простая деревянная кровать с тонким матрасом, у другой – шкаф.

В шкафу висели белые рубашки и три сарафана: голубой в белый горох, розовый с вышитыми красными пионами и синий в какой-то мелкий цветочек. Внизу шкафа валялся белый кокошник, белая лента, маленькое зеркальце и пара толстых свечей.

Комната была вполне чистая, так что я ее быстро привела в порядок. Вынесла на улицу матрас и одно платье – синее в белый горох. В целом, все платья показались мне миленькими, и они определенно больше подходили для здешних мест, чем то, черное с рюшами, в котором я сюда попала и до сих пор в нем шлялась. Матрас также подвергся выбиванию, пока вся пыль из него не вышла.

После пылевых процедур очень захотелось вымыться. Кажется, у меня даже волосы стали цвета домашней пыли.

Взяв сарафан, я отправилась на задний двор. Деревья надежно закрывали от любопытных взглядов соседей. Поэтому я повесила сарафан на ветку дерева, набрала ведро колодезной воды, стащила с себя одежду и намылилась огрызком мыла, которое нашла у колодца. Затем пару раз облилась ледяной водой. Освежающий душ подействовал отлично. Пыль смылась, волосы от чистоты даже скрипели.

– Каайф.

И только теперь я поняла, что нет полотенца. Хорошо, что ветер был теплый, и можно было даже немного позагорать. Блаженные мысли прервала светлая голова Пети, появившаяся из-за стены дома.

– Хозяюшка, кличу тебя, кличу, а ты оказывается здесь.. Ой, извиняй! – Петя сильно покраснел, тут же закрыл глаза рукой, отвернулся и ушел к крыльцу.

Я успела только схватить с ветки сарафан, и то он зацепился, пришлось неуклюже тянуть ветку, чтоб хоть как-то прикрыться. Когда парень смущенно скрылся из виду, быстро натянула одежду. Очень быстро, конечно, не вышло, так как ткань не сильно хорошо села на мокрое тело.

Когда я вышла, Петя еще раз попытался извиниться, а затем спросил:

– А чего ты во дворе-то моешься, а не дома?

– Да где дома мыться-то?

– В баньке, за печкой.

У меня глаза на лоб полезли от такого заявления. Я обошла весь дом, не было там никакой бани. Парень повел меня в комнату. Увидев, как чисто все намыто, даже присвистнул.

Он подошел к печи, положил на нее руку, и печь отодвинулась, как на доводчиках. Мне осталось только охнуть. За печкой была небольшая деревянная банька. На стене висел веник, а на лавке стояло деревянное ведро с ковшом.

– Ты затапливаешь печь, и если хочешь попариться, открываешь вот эту заслонку. Тепло туда и пойдет.

Петя выдвинул красную заслонку, показывая мне, как это делается. Очень удобный механизм.

– Я это, принес инструменты. Ставни сейчас починим, а потом траву скосим.

Пока Петя снимал, чинил да устанавливал обратно ставни, я решила помочь ему и покосить траву. Очевидно, про газонокосилки тут и слыхом не слыхивали. Так что парень принес с собой косу. Ее наточенное лезвие сияло на солнце. Я аккуратно взяла косу за ручку, опустила ее на землю, слегка приподняла, прикинув, какой высоты трава будет красиво смотреться. Замахнулась, и лезвие опустилось на траву. Еще взмах – и коса срезала больше травы. В общем, я приноровилась, и это было довольно просто. Трава падала поверженным врагом на землю.

– Ой-ой-ой, ты чего творишь-то, нельзя так косить.

– А я кошу неправильно?

Ну что значит неправильно – результат-то есть. Вот траву скосила, значит верно все. Но выпендриваться было не время, он мне все же помогал. Петя взял у меня косу, показал правильную стойку и верные движения.

– На, теперь ты.

Я послушно взяла косу, встала в боевую стойку, занесла инструмент, и у меня сразу свело запястье.

– Аай! Это не просто!

– Конечно, и не женское это дело. Вон иди гостей встречай. А я тут скошу все быстренько.

В воротах стоял коник Настасьи Андреевны. Через его спину были перекинуты два каких-то тюка. Потирая запястье, пошла навстречу.